Эпоха Титана 2 - Артемий Скабер

крик. — Ты же спрятался за сеткой, когда живцы дохли! Когда гигант тут буйствовал! Когда Стас… Когда Стас прыгнул и погиб! Ты стоял в стороне и ждал! Ждал, пока всё закончится! А теперь ещё и хвастаешься⁈

Пузатов дёрнулся. На секунду лицо перекосило — страх, злость. Но тут же взял себя в руки. Выпрямился, расправил плечи. Лицо стало холодным.

— Не понял, — сказал он медленно, чеканя каждое слово. — Это что за нарушение субординации? Ты забыл, кто я? Кто ты?

Подошёл ближе к Олегу.

— Ты хочешь палкой по хребту? — продолжил Пузатов. — Магического давления? Думаешь, что такое нарушение прикроет твой куратор? Думаешь, Мамонтова за тебя вступится?

Олег молчал. Тяжело дышал. Кулаки сжаты, тело напряжено как струна.

— Сука, я тебя сейчас… — прыгнул на Пузатова Олег.

Не успел. Куратор дёрнулся назад, рука метнулась к поясу. Выхватил пистолет, выставил вперёд. Ствол уперся Олегу в грудь.

— Тише, сынок… — голос Пузатова стал вкрадчивым, почти ласковым. — Тише. Не заставляй на душу грех брать. Ты же молодой, впереди вся жизнь. Зачем портить?

Снял пистолет с предохранителя. Щелчок разнёсся в тишине.

Моя рука легла на плечо Олега. Чуть сжал. Парень вздрогнул, повернул башку. Посмотрел на меня. Я качнул головой.

Зачем я это сделал? Олег полезет — его убьют. Пузатов выстрелит, потом скажет, что тот напал первым. И будет прав по их законам. Я не приветствую глупые смерти. Особенно если они бесполезны.

Олег медленно выдохнул. Отступил на шаг. Кулаки всё ещё сжаты, но он держится.

— Умный мальчик, — улыбнулся Пузатов.

— Живой отброс? — донёсся голос.

Повернулся. Юра подошёл к нам. Голубоглазка. Лицо красное, вспотевшее. Сплюнул под ноги.

— Поэтому стал ловцом? — продолжил он, глядя на меня сверху вниз. — Потому что живучий как таракан? Ползаешь в грязи, а сдохнуть не можешь?

Смотрел на него. На это надутое лицо, на презрение в глазах. На то, как он стоит — грудь колесом, подбородок задран.

Моя рука дёрнулась вперёд.

Вложил силу — всю, что осталась в мышцах. Развернул корпус, вкладываясь в удар полностью. Кулак прошёл по дуге. Попал по скуле голубоглазки — чисто, точно, в нужное место.

Хруст. Звонкий такой.

Юра даже не успел среагировать. Паренёк тут же закатил глаза, башка откинулась назад. Ноги подкосились. Обмяк, как тряпка. Упал там же, где и стоял. Лицом в грязь.

Тишина.

Все молчали. Живцы, Олег, даже Пузатов на секунду застыл.

— Большов опять? — очнулся бывший куратор.

Перевёл пистолет на меня. Ствол смотрел прямо в грудь.

— Не советую, — покачал башкой.

Пузатов нахмурился. Палец на курке дрогнул, но не нажал. Смотрел на меня, будто оценивал. Потом фыркнул.

— Будете отвечать… — дёрнул он носом и поморщился. — Бардак какой-то. Словно животные, а не аномальщики.

— Мы-то ответим! — запыхтел Олег, всё ещё злой. — А ты-то сможешь? За то, что прятался? За то, что людей сгубил?

Пузатов не ответил. Убрал пистолет, развернулся.

— Собираемся! — сказал он громко, на всех. — Живцы — по машинам. Ловцы — тоже. Едем назад.

Юра так и лежал на земле. Не шевелился. Только грудь поднималась и опускалась — дышит.

— Тащите его! — кивнул Пузатов в сторону голубоглазки, обращаясь к живцам.

Один из парней наклонился, схватился за плечо Юры. Потянул. Потом резко отпустил и встал. Лицо перекосило.

— Он обосрался! — скривился живец, отходя в сторону.

Кто-то прыснул, пытаясь сдержать смех. Другие просто отвернулись, чтобы не смотреть.

— Да ладно? — не поверил кто-то.

— Серьёзно. Там всё… в общем, воняет.

Гогот. Живцы покатились со смеху. Один даже за живот схватился. Аристократ, голубоглазка, гордость и честь — обосрался.

Я уже не слушал. Развернулся и направился к машине. Олег пошёл за мной. Слышал, как за спиной кто-то всё-таки поднял Юру, потащил. Кто-то ругался, кто-то хохотал.

Залез в кузов грузовика, сел на скамью у борта. Юра, по моему желанию отправился с живцами в другую машину. Я не хотел сидеть рядом с ним. Олег расположился напротив. Смотрел на меня, открыл рот, будто хотел что-то сказать. Потом передумал. Просто кивнул.

Закрыл глаза. Откинулся на борт. Тело ломило, каждая мышца ныла. Усталость навалилась разом — тяжёлая, вязкая.

Вырубился почти сразу. Последняя мысль мелькнула перед провалом: «Не зря думал, что будет увлекательная вылазка».

Грузовик тронулся, качнуло. Но я уже спал.

* * *

Рывок. Скрип тормозов. Грузовик замер.

Открыл глаза — веки тяжёлые, будто свинцом налиты. Олег сидел напротив и смотрел на меня. Не отрываясь. Сколько он так сидел?

— Что? — спросил.

Протянул руку. Просто так, молча. Ладонь открыта, ждёт.

Да что у них тут за проблема такая? Постоянно нужно друг друга трогать. Рукопожатия, похлопывания по плечу, объятия.

— Спасибо тебе… — сказал Олег тихо.

Голос хриплый, усталый. Смотрел мне в глаза — серьёзно, без шуток.

Подал руку. Пожал его холодную и мокрую ладонь. Держал секунду, две. Потом отпустил.

— Володя, ты мужик! — продолжил он, и на лице появилась кривая улыбка.

— А ты что, сомневался? — поднял бровь.

Олег открыл рот, будто хотел что-то сказать. Просто качнул башкой, усмехнулся и спрыгнул с грузовика. Последовал за ним. Ноги затекли, колени щёлкнули, когда спрыгнул на землю. Огляделся.

У нас тут собрание какое-то?

Василиса стояла у входа в казарму, руки скрещены на груди. Рядом остальные ловцы. Все грязные, уставшие, но стоят по стойке смирно. Мамонтова окинула взглядом нас — меня, Олега, остальных, кто вылезал из грузовиков. Потом перевела взгляд на Юру.

Голубоглазка выбирался из другой машины. Весь красный — лицо, шея, даже уши. Смотрел в землю, плечи сжаты. Вокруг него живцы расступались, морщились, отворачивались.

— В казарму! — заявила Василиса.

Голос твёрдый, без эмоций. Развернулась и направилась к зданию, широко шагая.

Опять болтовня будет?

Поморщился. Они вообще могут как-то без этого жить? Обязательно необходимо почесать языками, разобрать каждую мелочь, обсудить, кто что сделал.

Зашли внутрь.

— Чем воняет? — спросил кто-то из ловцов, морщась.

— Фу, мляха… — второй зажал нос. — Кто-то обосрался?

Юра был уже багровый. Лицо пылало. Челюсть сжата так, что желваки ходили. Он молча, не поднимая глаз, пошёл в душевую. Быстро, почти бегом.

— Да ладно? — удивился паренёк, один из молодых ловцов. — Это что, наш аристократик?

Несколько человек хихикнули.

— Олег… — прорычала Мамонтова.

Один звук. Но все сразу замолчали. Василиса стояла посреди казармы, руки на бёдрах, взгляд тяжёлый.

— Василиса Игоревна… — вжал башку в плечи парень. — Докладываю.

Выпрямился, встал по стойке смирно. Пять минут он пересказывал всё, что произошло. Говорил быстро, сбивчиво, но по делу.

Начал с того, что ловушка оказалась старой. Потом рассказал про гиганта, как тот вырвался. Как Стас прыгнул с гранатами и попал в