Княжна. Тихоня. Прачка (СИ) - Марианна Красовская

женщины по зимнему времени на лыжах ходят. Не в юбке же им по снегам ползать. Да и в городе нередко можно встретить даму в портках. Мои близкие знакомые, конечно, себе подобной вульгарности не позволяли, но от Миланы всякого ожидать можно. Думаю, мужские портки — не самая страшная ее провинность.

Павлина заплела мне простую косу, накинула на плечи шаль и вывела в гостиную. Тут и вправду было значительно теплее.

— Завтрак уже давно прошел. Не желаете ли чаю с ватрушками?

— Я желаю, — раздался ленивый мужской голос с дивана. — Пашка, тащи самовар, да побыстрее.

— Сию минуту, Симеон Святогорович.

Княжич Симеон среди бела дня изволил валяться на диване, закинув ноги в сапогах прямо на на подлокотник, и при появлении дамы даже не подумал подняться. С ним все было ясно с первого взгляда: петух обыкновенный. Разодетый нынче в кумачовую рубаху, синие штаны и красные сапоги, он бесцеремонно разглядывал меня светлыми глазами и сахарно улыбался.

— И откуда ты, Марта, такая красивая в наш дом приехала? Долго ли гостить будешь?

— Я из Большеграда, — решив, что хоть кто-то должен вести себя в рамках приличия, я села на краешек кресла как положено: ровная спина, сомкнутые колени, расслабленные кисти рук. Матушка была бы довольна.

— А зачем к нам явилась?

— Сын у меня — маг, — пояснила я очевидное. — Сама не справляюсь с обучением. Асур сказал, что князь Озеров поможет.

— Батька добрый, батька не откажет, — кивнул Симеон, наконец садясь. Ногу он, правда, закинул на ногу, и вообще весь растекся, но все же более не лежал. — Здесь жить будешь? Или сына одного бросишь?

Голубые глаза княжича хитро прищурились. Он явно хотел вывести меня из себя, но не на ту напал.

— Одного оставлю. Тут компания ему есть, да Митрию Данилычу не так скучно будет. А как разбогатею, так заберу обратно.

— Деньги, значит, любишь?

— А кто же их не любит?

— А если б я тебе предложил содержание?

На миг я задохнулась. Все же не петух он, а козел самый настоящий. Удалось-таки меня оскорбить!

От резких слов спасла Павлина, белым лебедем вплывшая в гостиную с самоваром в руках. Крутым бедром придвинула стол, поставила на него самовар, оправила скатерть и покосилась на княжича: видал ли он, какая она красавица и умница? Княжич не видал, поскольку не сводил глаз с меня. Интересно, он всегда такой дурной или только для меня старается?

— Я предпочитаю ни от кого не зависеть, Симеон Святогорович. Дар магический у меня неплох, навыки кой-какие имеются, не пропаду. Открою свою прачечную, стану сама себе хозяйкою.

— Миланка тоже так говорила, — ухмыльнулся княжич. — Да только без мужика не смогла. Любовь у нее случилась.

— Так-то у нее, — я сложила руки и покачала головой. — А я любить вовсе не умею, да и замужем уже была. Ничего хорошего не увидела. Одной лучше, спокойнее.

Врать Симеону было определенным удовольствием. Почему б нет? Я ему ничего не должна.

— Что спокойнее — даже не спорю. Но если ты практикующий маг, да еще шестого уровня (и ведь запомнил, надо же!), от тебе мужчина все равно нужен будет. Резерв не бесконечный.

Отчаянно надеясь, что я не слишком сильно покраснела, ответила как можно спокойнее:

— А разве чтобы получить мужчину в свою постель, непременно надобно замуж выходить?

— Не надобно, — подтвердил Симеон. — Но ведь честь и достоинство…

— Честь и достоинство — удел знатных господ, — с горечью ответила я. Попал все же в больное место… вовсе он не дурак, каким прикидывается. — А для вдов и сирот это лишь слова. Холод сильнее чести, и достоинством сыт не будешь.

Я знала, о чем говорила. Первое время и голодать приходилось, прежде чем я поняла, что не за себя одну отвечаю, а в первую очередь за детей. Нужно стать сильной и смелой ради них.

И я стала.

— Ватрушки с творогом и яблоками, — торжественно объявила Павлина. — Еще горячие. Налить вам чаю, Симеон Святогорович?

— Я сам, ступай.

Служанка, явно неравнодушная к княжичу, послушно удалилась, а Симеон стал хозяйничать. Налил травяного чая в большую чашку, поставил на край стола, придвинул стул с высокой спинкой.

— Садись, Марта, чаевничать будем.

Я отказываться не стала. В доме Озеровых вряд ли мне в чай какого зелья подольют, к тому же Симеон и себе налил. А ватрушки и пахли замечательно, и на вид хороши и весьма.

— И все же, Марта, на Юге замуж надобно выходить. Здесь женщин не обижают.

— И все же, Симеон Святогорович, я сама решу, что мне надобно, а что нет.

— Детям рука мужская нужна.

— Зачем? Чтобы их наказывать?

— Наставлять. И любить. И учить.

— С наставлениями и любовью я и сама справлюсь. А для учебы учителя имеются.

Препираться с княжичем оказалось весьма приятно. Он не кривился в ответ на мою очевидную грубость, а только посмеивался. Все же — вот оно, воспитание.

Хм. То есть я за последние четверть часа посчитала Симеона петухом, козлом, невоспитанным мужланом и… приятным собеседником? Какой разносторонний молодой человек!

В гостиную зашла Милана. Как меня и предупреждали, в мужских портках и широкой рубахе, скрадывающей живот. Зевнула, прикрывая рот ладошкой, уставилась на самовар.

— Сема, что ж меня не позвал? Я тоже чаю хочу!

— Садись, душа моя. Сейчас чашку тебе найду. Выспалась?

— Нет. Дождь всю ночь колотил по крыше, замерзла, как суслик. Под утро уснула только.

Какая очаровательная непосредственность!

— А где муж? — Симеон, кажется, к ней привык. — Спит еще?

— Да что-ты, на рассвете с Даней куда-то умчался. Они ж лекари оба. Без работы не сидят.

— Ясно. Как съездили? Теперь ты дипломированный маг?

— Ага. Зачем только мне это нужно, не пойму. Марта, а у тебя диплом есть?

— Нет, откуда? — я удивленно взглянула на девушку. — Когда б я успела? Но у меня в юности учителя были хорошие, многое я и без диплома умею.

— Так ты грамотная? — удивился Симеон.

— Да, — коротко ответила я, поняв, что снова завралась. Надо меньше болтать!

Чай кончился, ватрушки тоже. Пора было искать детей, а мне так не хотелось! Давно я не чувствовала такой свободы. Никуда не нужно спешить, ни за что не нужно отвечать. Ни криков, ни драк, ни беспорядка. Может, и в самом деле Амалу здесь оставить? Но какой тогда во всем этом смысл? Для чего мне вообще куда-то стремится? На те деньги, что у меня лежат в банке, я спокойно смогу прожить целый год. Скромно, но не голодно. Да и заскучаю без детей…

— Пойдем, Марта,