George Martin - Танец с драконами

«Мы тоже должны бежать», – подумал Тирион. Он был рабом в золотом ошейнике с колокольчиками, сопровождавшими каждый его шаг задорным звоном, одной из особенных драгоценностей Йеззана – честью, мало чем отличавшейся от смертного приговора. Йеззан зо Каггаз предпочитал держать своих любимцев рядом, поэтому, пока господину становилось всё хуже, Йолло, Пенни, Сладости и другим ходячим драгоценностям надлежало пребывать подле его тела.

Бедный старый Йеззан. Лорд-сало оказался не таким уж плохим хозяином. Сладость не ошибся. Прислуживая на ночных попойках, Тирион узнал, что среди юнкайских вельмож Йеззан был главным сторонником заключения мира с Миэрином. Большинство других господ просто выжидали время, пока подойдут армии Волантиса. Некоторые предлагали немедленно начать штурм города, иначе волантийцы присвоят себе славу и большую часть добычи. Йеззан не собирался участвовать в этом. Он также противился тому, чтобы вернуть миэринских заложников в виде снарядов для требушетов, как предлагал наёмник Кровавая Борода.

Но за два дня всё может круто измениться. Два дня назад Нянька был крепок и здоров. Два дня назад Йеззан ещё не слышал призрачный стук копыт бледной кобылицы, а флотилии Волантиса находились на два дня пути дальше. А сейчас…

– Йеззан умрёт? – спросила Пенни своим пожалуйста-скажи-что-нет голосом.

– Все умирают.

– Я имела в виду – от хвори.

Сладость посмотрел на них в отчаянии.

– Йеззан не должен умереть. – Гермафродит водил пальцами по лбу их необъятного хозяина, приглаживая его мокрые от пота волосы. Юнкаец застонал, и по его ногам хлынул очередной поток коричневой жижи. Заляпанная пятнами постель ужасно воняла, но они никак не могли подвинуть его тушу.

– Некоторые хозяева перед смертью освобождают своих рабов, – сообщила Пенни.

Сладость захихикал. Это был пренеприятный звук.

– Только самых любимых. Они освобождают их от горестей этого мира, чтобы те могли сопровождать своего любимого господина в могилу и прислуживать ему на том свете.

Сладость знал наверняка. Ему бы первому перерезали глотку.

– Серебряная королева… – начал было козлоногий мальчик.

– …мертва, – перебил Сладость. – Забудь о ней! Дракон унёс её за реку. Она утонула в дотракийском море.

– В траве утонуть нельзя, – возразил козлоногий.

– Будь мы свободными, – сказала Пенни, – мы смогли бы найти королеву. Или, по крайней мере, отправиться на её поиски.

«Ты верхом на своей псине, а я на свинье, гоняясь за драконом по всему дотракийскому морю». – Тирион поскрёб свой шрам, чтобы не захохотать.

– Дракон уже продемонстрировал, что питает слабость к жареной свининке. А жареный карлик в два раза вкуснее.

– Это было просто пожелание, – мечтательно произнесла Пенни. – Мы могли бы уплыть. Корабли снова ходят, война ведь окончена.

«Серьёзно?» – Тирион был склонен сомневаться в этом. Подписи на пергаменте поставлены, но войны ведутся не на бумаге.

– Мы могли бы отправиться морем в Кварт, – продолжала Пенни. – Брат всегда рассказывал, что улицы там вымощены нефритом, а городские стены – одно из чудес света. Вот увидите, когда мы покажем там наше представление, золото и серебро польются на нас дождём.

– Некоторые из кораблей в гавани квартийские, – напомнил ей Тирион. – Ломас Долгоход видел стены Кварта. Мне достаточно и его книг. Забираться ещё восточнее у меня желания нет.

Сладость обтёр пылающее лицо Йеззана влажной тряпкой.

– Йеззан должен выжить. Иначе мы все умрём вместе с ним. Бледная кобылица уносит с собой не каждого седока. Хозяин поправится.

Это была явная ложь. Случилось бы чудо, проживи Йеззан ещё день. Насколько понимал Тирион, жирный лорд и так умирал от какой-то ужасной заразы, подхваченной им в Соторосе. Хворь лишь приближала его конец, по сути, являвшийся милостью. Но для себя карлик такого подарка не желал.

– Знахарь сказал, что ему нужна свежая вода. Давайте займёмся этим.

– Ты очень добр, – оторопело пролепетал Сладость. С его стороны это было нечто большее, чем просто боязнь за свою жизнь. Он единственный из сокровищ Йеззана, кто, похоже, и в самом деле любил своего необъятного хозяина.

– Пенни, пойдём со мной. – Тирион откинул полог шатра и вывел её в раскалённое миэринское утро. Воздух был душным и давящим, но всё равно казался настоящим избавлением от миазмов пота, дерьма и болезни, пропитавших покои роскошного павильона Йеззана.

– Вода поможет хозяину, – сказала Пенни. – Раз знахарь это говорит, значит, так и должно быть. Прекрасная свежая водичка.

– Прекрасная свежая водичка не помогла Няньке.

Бедный старый Нянька. Вчера на закате воины Йеззана закинули в труповозку его тело – ещё одну жертву бледной кобылицы. Когда люди умирают каждый час, никто не горюет по поводу очередной смерти, особенно такого презираемого человека, как Нянька. Другие рабы Йеззана отказались подходить к надсмотрщику, после того как у того начались судороги, поэтому ухаживать за ним и поить пришлось Тириону. Разведённое водой вино, подслащенный лимонный сок и немного чудесного горячего супа из собачьих хвостов с ломтиками грибов. Пей, Нянюшка – надо чем-то заменять бьющую фонтаном из твоей задницы воду, смешанную с дерьмом. Последним, что произнёс Нянька, было: «Нет», – а последнее, что он услышал: «Ланнистеры всегда платят свои долги».

Тирион скрывал это от Пенни, но теперь она должна осознать, как на самом деле обстояли дела с их господином.

– Если Йеззан доживёт до рассвета, я очень удивлюсь.

Она схватила его за руку.

– А что будет с нами?

– У него есть наследники. Племянники.

Четверо прибыли с Йеззаном из Юнкая, чтобы командовать его рабами-воинами. Одного убили во время вылазки таргариенские наёмники, но трое других, скорее всего, разделят между собой рабов Жёлтой необъятности. Маловероятно, что среди племянничков найдётся хоть один, разделяющий увлечение Йеззана калеками, уродцами и ошибками природы.

– Кто-то из них, вероятно, унаследует нас, а, может, мы вновь отправимся на аукцион.

– Нет! – Глаза Пенни расширились. – Только не это! Пожалуйста.

– Меня тоже не привлекает подобная перспектива.

В нескольких ярдах от них шестеро рабов-воинов Йеззана, сидя на корточках, играли в кости и передавали из рук в руки бурдюк с вином. Одним из них был сержант по прозвищу Шрам, здоровяк с жутким нравом, гладкой, как камень, головой и поистине бычьими плечами. «Ума у него тоже, как у быка», – вспомнил Тирион, ковыляя к ним.

– Шрам! – рявкнул он. – Благородному Йеззану нужна свежая чистая вода. Возьми двоих, и принесите столько вёдер, сколько сможете унести. Да поживей.