Токацин - Солнечный змей

— Когти Каимы… — простонали под ногами Фрисса, и он чуть не споткнулся о невидимого в темноте Некроманта. Нецис, хватая ртом воздух, странно шевелил скрещенными пальцами, глядя то на один борт, то на другой. Внизу снова взвыл Алсаг, и Речник скатился с панциря Двухвостки, выставив перед собой мечи. Он с размаху опустил клинок на морду цегота, всей тушей прижавшего кота к палубе. Демон хрюкнул и щёлкнул челюстями. Они сомкнулись на пылающем лезвии, запахло палёной кожей, но цегот даже не распахнул рта — только замотал головой, выдирая острую железку из руки Речника. Фрисс ударил в шею, целясь в приоткрытые жабры — и ткнулся лицом в слизистую шкуру. Цегот навалился на него всем телом, вминая в панцирь Двухвостки. Речник вцепился в рукоять меча, проворачивая её в ране и пытаясь рассечь демону горло.

— Фрисс! — кто-то рывком сбросил с него умирающего цегота, ледяные руки вцепились Речнику в плечи. Он мотнул головой, огляделся в поисках второго меча.

— Фрисс, разводи огонь! — прошептал ему в ухо Нецис и подтолкнул его к печи. Между ними и погасшей печью была голова Двухвостки — и полусъеденный цегот, вокруг которого кружили сородичи. Подойти они не решались — Флона щёлкала челюстями так, что даже Речнику стало не по себе.

— Флона, держись! — выдохнул Фрисс, спрыгивая с панциря. Треск молнии заглушил крики и хрип умирающих, цеготы шарахнулись, утаскивая за собой недогрызенный труп.

— Как её разжечь? — еле слышно спросил Некромант, распахивая жерло печи и швыряя внутрь пару поленьев, найденных поблизости. Фрисс молча бросил молнию. Пламя взревело, озарив палубу и чёрное море со сверкающими глазами цеготов, ждущих удобного момента.

— Нецис, посмотри в трюмах! — Фрисс, не дожидаясь ответа, сбил рукоятью меча засов на крышке трюма, сунулся внутрь и бросил в печь найденные куски коры. Море закипело. Плавники захрустели, проворачиваясь в уключинах. Уэка дёрнулась и рванулась вперёд.

— Хаэ-эй! — крикнули с кормы. Фрисс обернулся и увидел, как медленно пятятся к бортам, опускаясь на четвереньки, уцелевшие цеготы. Некоторые из них были изрублены и утыканы стрелами, кровавый след тянулся за ними, и они косились друг на друга, разевая пасти. Уэкины теснили их к воде. Один из демонов кинулся было на людей, но наткнулся на гарпун и подался назад. Фрисс, окинув беглым взглядом Двухвостку, Нециса и Зулвина, раздувающих пламя в печи, бросился к светлому пятну на чёрной палубе. Изрубленное тело цегота зашевелилось, пасть распахнулась, как капкан. Фрисс шарахнулся в сторону и послал молнию в светящиеся глаза.

— Алсаг! — крикнул он, оглядываясь по сторонам. Живых цеготов на палубе уже не было. Уэкины, отложив оружие, молча растаскивали трупы.

— Фррисс… — желтоватый силуэт выполз из-за чёрной туши. Речник бросился к нему, на ходу возвращая мечи в ножны, опустился рядом с котом, в неровных отблесках пламени стал рассматривать его бока. Песчано-жёлтая шерсть Хинкассы почернела от крови, по плечам и спине протянулись рваные царапины.

— Бездна… Алсаг, ложись, сейчас я помогу, — Фрисс запустил руку в поясную суму, вытряхнул склянку с воинским бальзамом. Нецис бесшумно подошёл, осторожно прикоснулся к макушке хеска, поворошил шерсть. Алсаг фыркнул, но вздрагивать от боли перестал.

— Боюсь, что Скегг не сможет сэкономить дрова по пути к Макеце, — шелестящим шёпотом сказал Некромант, оглядываясь на печь. Плавники уэки не останавливались ни на миг. Что-то попыталось уцепиться за корму, но уэкины, разбирающие обрушенный навес на корме, проткнули это гарпуном и выволокли на палубу.

Странное зеленоватое свечение хвостом тянулось за уэкой — корабль как будто пылал, но пламя не пожирало хрупкие борта. Фрисс принюхался — пахло слизью и кровью цеготов… и отчетливой трупной гнилью.

— Нецис, ты наколдовал зелёный огонь? — тихо спросил он. Некромант кивнул и прислонился спиной к окровавленному панцирю Флоны.

— Так трудно сосредоточиться во время этой тряски… Прости, если я опоздал.

Флона сосредоточенно жевала мёртвого цегота. Фрисс усмехнулся и подтолкнул тушу поближе к её пасти. Двухвостка покосилась на него, тихо фыркнула и снова зачавкала. Речник внимательно осмотрел её лапы, замазал бальзамом царапины. Посмотрел на свою разодранную руку и помазал заодно и её.

— Речник, ты жив? — из полумрака вынырнул Скегг. Его броня почернела от чужой крови, из прогрызенного рукава торчал зуб цегота.

— Мы все живы, — кивнул Фрисс. — Много раненых? У меня есть воинский бальзам.

— У меня тоже, — хмуро откликнулся Скегг. — Флонара загрызли. И взгляни ещё сюда…

Он протянул Речнику бережно завёрнутые в тряпицу осколки высокого кувшина с причудливым узором. Дна у сосуда не было.

— Ветряной манок?! — Фрисс еле удержался, чтобы не помянуть тёмных богов вслух.

Двое уэкинов сейчас расправляли парус. Он бессильно повис. Лёгкий ветерок не мог даже шевельнуть его край, не то что сдвинуть с места уэку. «Фрати» шёл на плавниках — и уэкины, наспех перевязав раны, искали в трюмах дрова.

— Мы идём на Макецу, — вздохнул Скегг. — Готовься грести, Речник. Остров неблизко.

Глава 05. Жемчуг Дракона

— В этих водах тысяча тысяч цеготов, — пробормотал Фрисс, кивнув на пену за бортом, и налёг на рычаг, проворачивая длинную рукоятку в уключине. Плавник неохотно шевельнулся, расплёскивая воду, зубастая морда с выпученными глазами бесшумно ушла под воду, подальше от острого стеклянного лезвия. Тёмно-зелёные тени скользили у самой поверхности, неотступно следуя за кораблём, с той самой ночи, как «Фрати» остался без ветряного манка. И с той же ночи корабль шёл на плавниках. Печь едва теплилась — уэкины берегли дрова, подбрасывая сучья понемногу, и полуостывший движитель шевелился вяло.

— Они плывут на запах крови, — поморщился Нецис, принимая у Речника тяжёлую рукоятку. — Не бойся, Фрисс, близко они не подойдут.

Еле заметное в дневном свете зеленоватое сияние тянулось вдоль бортов — и ни один цегот не рисковал пересечь эту зыбкую черту, даже когда уэкины стали отмывать палубу, и потоки кровавой воды потекли в море. Фрисс думал, что, если у цеготов такой острый нюх, они никогда не отстанут от корабля — «Фрати», увешанный свежеснятыми шкурами демонов и разрезанным на полосы мясом, насквозь пропах кровью и цеготьей слизью. Циновки и полог навеса прополоскали в море и повесили пропариваться над печью, и всё равно Алсаг отказался там спать… да и людям было неуютно.

— Хаэй! — крикнул с мачты Зулвин. — Макеца!

— Мрря, — уныло отозвался с палубы Алсаг. Кот лежал на панцире Двухвостки, засунув голову под навес на её шипах, и брезгливо прикрывал нос лапой. Двухвостка принюхалась к ветру и радостно фыркнула. Уэкины, оставив в покое плавники, собрались вокруг мачты — парус, доселе бесполезный, снова был развёрнут, и корабль прибавил ходу. Волны задевали палубу пенными гребнями, и уэка болталась на них так, что Нецис, освоившийся было на корабле, снова сел на панцирь Двухвостки и зажмурился, прикрыв рот ладонью.