Андрей Шевченко - Не жизнь, а сказка

— То есть, если я тут поселюсь, то буду жить вечно? — уловил самую суть парень.

— Теоретически да. Практически — до тех пор, пока тебя отсюда не вышибут. А тебя непременно вышибут.

— Куда? То есть, откуда?

— С первого места! Сейчас ты и тролль — первые. Значит, имеете право принять участие в следующей сече. Остальные, кто не сильно ранен, должны разъехаться по домам. Раненые подлечатся и тоже отправятся.

— А победители…

— А победители могут продолжать повышать своё воинское мастерство в следующих поединках. Если и другой раз становятся первыми — на третью сечу выходят. И так далее. Но долго никто первым не остается — очень уж тяжко днём биться, а потом до утра праздновать, а потом снова биться… Насколько помню, только Геракл продержался пять сеч подряд.

— Ух, ты! Геракл! — искренне восхитился Серега. — А кто его… ну, это… с первого места? Неужели нашёлся богатырь, который самого Геракла победил? Он же величайший герой!

Святогор смущённо кашлянул.

— Ну, уж ты сказал… просто богатырь, чего там…

— Неужели вы?

— Я.

— О-о-о! А вас… ну, тоже…

— Илья Муромец.

— А его?

— Черномор.

— А Черномора кто?

— Роланд Неистовый! Слушай! — не выдержал пытки любопытством Святогор. — Если тебе так интересно, иди к Язычнику. У него всё записано: кто, кого, когда. Целая турнирная таблица за несколько сотен лет!

— А Язычник — он кто?

Старик оглянулся по сторонам — как назло, все чем-то заняты — не на кого спихнуть дотошного парня. Вздохнул и ответил:

— Полевой он местный.

— Кто?

— Полевой. Знаешь, домовые бывают? Ну вот, а Язычник — полевой. Здесь на Ратном поле живёт. За травой следит, поединки объявляет. Таблицу опять же ведёт, только её никто в глаза не видел.

— Святогор Иванович, а…

— А мы пришли уже! — торопливо сказал старик и нырнул в шатёр. Сереге ничего не оставалось, как последовать за ним.

В самом большом шатре был накрыт длинный стол. Чего только на нём не было! Не было на нём кильки в томате и шаурмы — остальные мыслимые и немыслимые деликатесы присутствовали. Глаза у Сереги разбежались при виде жареных поросят, цельных осетров, разносолов всяких мастей и даже заморских яств, названия которых он не знал. В воздухе витал аромат жареного мяса, специй и вина.

Только узрев перед собой гору еды, Серега понял, насколько он проголодался — физические упражнения с киянкой развивают аппетит неимоверно! Но, прежде чем сесть за стол, он доложил старику:

— Святогор Иванович, у меня денег немного.

Тот непонимающе уставился на парня.

— Ну, платить, наверное, надо будет за ужин…

— Не надо! Здесь всё вскладчину собрано. Считается хорошим тоном приносить с собой на сечу еду и выпивку, причем, обязательно и то, и другое. Раньше везли, так сказать, на собственное усмотрение. Ну, сам понимаешь, по завершении сечи на столе стояли бочонки с пивом, брагой, мехи с вином! И ни куска еды! Потом ввели правило, чтоб и закуску везли.

— А мы, почему ничего не взяли? Посчитают за жмотов!

— Новичкам можно — они же ещё ничего не знают.

Грыст, стоявший рядом, заволновался, но, услышав, что никто его в жадности не обвинит, облегчённо вздохнул и начал искать место, куда сесть. Святогор указал на почетные места во главе стола.

— Победители сидят там!

Богатыри со смехом и гамом рассаживались за столы. Лавка под тяжестью тролля жалобно скрипнула. Серега примостился рядом с Грыстом.

— А где черноморцы? — поинтересовался парень у Святогора.

Тот окинул взглядом шатёр и узрел Черномора у входа.

— Непорядок. Черныш, ты почему своих людей не зовёшь?

— Мы сюда незваными прибыли, так что пойдём восвояси. Я попрощаться зашёл, когда ещё свидимся…

— Друзья! — громовым басом сказал Святогор, обратившись к собравшимся. — Нас не уважают — не хотят выпить с нами чарку-другую!

Тотчас поднялась буря воплей. Если раньше богатыри даже не замечали отсутствия черноморцев в шатре, то теперь затащить их сюда стало делом чести. Вскоре за столами стало ощутимо теснее. Святогор поднялся, поднял кубок с вином.

— Первый тост, по традиции, в память о славных воинах, которых с нами уже нет!

Присутствующие поднялись и в полном молчании осушили чаши, кубки, плошки, кружки и прочую посуду — кому куда налили зелено вино.

— Второй тост, по традиции, в честь победителей сечи! — не сделав даже малейшего перерыва, провозгласил Святогор.

На сей раз раздались приветственные крики, и воины дружно стукнулись посудой.

— Третий тост, по традиции, за участников, доблестно сражавшихся!

Крики стали ещё громче.

— Четвертый тост…

Серега, державший в руке здоровенный оловянный кубок с приятно-пахнущим вином, почувствовал, что если осушит его за четвертый тост, то содержание пятого не узнает. В голове у него уже шумело. Парень огляделся: воины, как ни в чём ни бывало, глотали хмельное литрами. Во всяком случае, Грыст так и делал. Серега уважительно посмотрел, как тролль опрокинул в себя немаленький кувшин пенного пива и только головой покачал — ему до Грыста далеко.

— Не желает ли великий победитель сечи откушать? А то ведь можно и в осетра физиономией упасть!

Рядом стояла улыбающаяся Варя с большим блюдом в руках. Серега вскочил.

— Садись, Варь!

Девушка покачала головой.

— Зрителям нельзя с богатырями сидеть за одним столом! — и лукаво улыбнувшись, добавила: — А гулять можно.

— Я мигом!

Но вылезти из-за стола ему не дали. Святогор Иванович дернул парня за рукав, и Сереге волей-неволей пришлось плюхнуться на место.

— Успеешь погулять! Сначала товарищей ратных надо уважить!

Товарищей уважал Серега ещё долго. Чтобы не опьянеть окончательно, он налёг на еду, а обманчиво-ласковое вино оставил в покое. Помогла ему в этом Варя — она лично подливала ему в кубок из отдельного кувшина. С квасом.

— Други, давайте чокнемся! — к Сереге и Грысту подошёл Иван с трехлитровым деревянным черпаком. — За нашу победу и смерть Кощею!

— Смерть Кощею! — рявкнули присутствующие, будто только и ждали команды.

Ополовинив черпак, Ваня поставил его на бочонок с вином.

— А вы знаете, чем костяшка нас бить пытался?

— Что-то вроде короткого трезубца у него было, — наморщился Грыст, пытаясь вспомнить.

— Что с тобой? — испугался Иван.

— А? Нет, ничего, вспоминаю просто.

— А-а, я тоже, когда думаю, говорят, сильно искажаюсь.

Варя, стоявшая неподалёку, прыснула в кулачок, но услышали все. Серега, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, отвернулся в сторону, чтобы Иван не обиделся. Ваня, не замечая усмешек, продолжал речь: