Софья Ролдугина - Тонкий мир

– Знаешь, а ведь у меня тоже было что-то похожее, – вдруг созналась Айне, и я, погруженная в свои мысли, не сразу поняла, что она имеет в виду. – Только не в тот день, а раньше – месяц или неделю, сейчас уже не вспомню. Тогда еще в нашей школе одна парочка поженилась, с согласия родителей. Я подумала – вот ведь, семнадцать лет всего, а уже так счастливы! И… – она запнулась. – И тогда я впервые решилась заглянуть в свое будущее. Далеко, как только смогла… Знаешь, что там было? – глаза ее сверкнули волчьей желтизной.

По спине пробежал холодок.

– Нет…

– Ничего, – без улыбки ответила пророчица. – Ничего. Ни семьи, ни любви… Только дар прорицания, становящийся от года к году все сильнее. И мне стало жутко. Этот страх заставлял погружаться глубже и глубже в перепутанные варианты будущего, пока в одном из них я не увидела угасающий дар – и свою семью. Счастливую семью!

– И что ты сделала? – хрипло спросила я. Давно Айне не случалось так откровенничать. Обычно она была очень скрытной и рассудительной.

– Что сделала… – задумчиво откликнулась Айне. – Совершила преступление. Выбрала этот вариант будущего и произнесла пророчество. И при более внимательном рассмотрении оно оказалось… довольно мрачным. Мое счастье было рождено из горя других людей… Близких мне. Честно говоря, я до сих пор пытаюсь исправить то, что натворила тогда в запале. С тех пор стараюсь взвешивать все, что говорю. И чувствую себя… виноватой.

– За что? За то, что хотела счастья? Да брось, – я ободряюще улыбнулась. – Неужели все так серьезно, Айне?

Она посмотрела на меня – с тоской.

– Серьезно. Нэй, это напрямую связано с… – пророчица осеклась. И почти сразу в дверь деликатно постучали.

– Максимилиан! – подскочила я.

Куча на полу в спешном порядке распуталась и благочинно расселась по разным диванам. Феникс так и вовсе невинно сложила ручки на коленях. Ди усмехнулся и только крепче обнял свою валькирию.

– Да-да!

Дверь приоткрылась. На пороге стоял смущенный подросток – определенно из шакаи-ар, но еще не инициированный. Рыжевато-каштановые волосы трогательно топорщились.

– Леди Найта, вас брат зовет… Спуститесь вниз?

– Хелкар? – удивилась я. – А почему он к нам не хочет зайти? Ленится, что ли?

– Нет, – еще больше смутился подросток. – Он сказал, что хочет поговорить наедине. Мол, дело какое-то… семейное.

– Что-то с мамой? – нахмурилась я. «Лучики» тоже напряглись. – Да нет, она сказала, вернется через полчаса, еще рано… Подождите, ладно? Я сейчас схожу к Хэлу, узнаю, что произошло.

– Куда мы денемся… – хмыкнул Ди. – Беги давай.

В коридоре было очень тихо, темно и как-то прохладно, будто в заброшенном доме. Проходя мимо двери в приемный зал, я мельком заглянула внутрь – и замерла. Максимилиан и Тантаэ сидели рядом на полу среди обломков мебели, держась за руки, не глядя друг на друга – растерянные и немного помятые. Лицо Пепельного князя перечеркивала кровоточащая царапина. От футболки Ксиля… то есть моей… остались одни лохмотья. В воздухе витал отчетливый запах гари.

– Беседуют, – негромко произнес подросток, подталкивая меня в спину. – Не стоит их прерывать, леди.

Я только покачала головой и молча последовала за посыльным. Странная выходит… беседа. Впрочем, шакаи-ар – вообще странные существа.

– Сюда, пожалуйста, – мальчик открыл дверь, впуская меня в обширный холл. У самого выхода из здания стоял Хэл, облокотившись на стену, и мял в руках какую-то бумажку.

– Нэй, здравствуй! – крикнул он, заметив меня и чуть ли не бегом кинулся навстречу. Лицо у него было смущенное.

Мальчик-вампир исчез так же незаметно, как и появился. Я и оглянуться не успела, как в холле остались только мы с братом.

– Нэй, тут такое дело… – кашлянул Хелкар. – В общем, из Кентал Савал через зеркало пришла записка… Тебе, от Лиссэ. Ну, я подумал – чего там такого может быть и прочитал. А там… ну, сама увидишь, – он протянул мне истерзанный клочок и отвернулся.

Я расправила бумажку и подошла поближе к окну – света в вампирьей резиденции для моих глаз не хватало. Руны были острыми, словно начерканными второпях, и чуть смазанными.

Записка была непростительно короткой:

«Нэй, мне нужна твоя помощь. Приезжай скорее! Я в растерянности, не знаю, что делать. Кажется, Дариэля пытаются убить, а меня он слушать не желает и продолжает мотаться в одиночку по всем Пределам.

– Эй, сестра? – Хэл осторожно тронул меня за плечо. – Что делать будешь? Поедешь?

– Да, – скованно кивнула я. – Маме насчет попыток убийства ни слова. После сегодняшнего она меня на новые подвиги не отпустит.

– Могила, – отшутился юный некромант, но глаза его были серьезными. – Одна поедешь? Я бы не советовал…

Я мрачно улыбнулась.

– Есть идея насчет компании… Северный князь. Логично выглядит, да? К тому же он все равно хотел поблагодарить Дэйра лично. Для Элен это, кстати, будет хорошей причиной для нашего с Ксилем визита в Кентал Савал.

– Если так решила – я не против, хотя князю не очень доверяю. Главное, чтобы ты не одна ехала, – согласился Хелкар. – Но маме все равно скажи, что уезжаешь – сама, чтобы она не волновалась. К Дариэлю Элен тебя отпустит без проблем, тем более в сопровождении старших.

Я еще раз проглядела записку. Ох, ну и напустила тумана Лиссэ…

«… в растерянности…»

«… пытаются убить…»

«…приезжай скорее…»

И почему у меня такое скверное предчувствие?

Глава 6. Мировой заговор и личное счастье

Что самое утомительное и неприятное перед поездкой? Восемь из десяти путешественников ответят: «Собирать вещи».

Я, к сожалению, тоже вхожу в веселое сообщество людей, которых открытый чемодан вводит в состояние ступора. В душу даже иногда закрадываются сомнения, что этот простой предмет излучает особые волны, влияющие на человеческий мозг и тормозящие процесс логического мышления. И то, что с недавних пор чемодан сменился заколдованным рюкзаком, ничего не меняет. Увы.

Именно поэтому, наученная горьким опытом, я провожу сборы в два этапа. Сначала обхожу комнату со шпаргалкой. Ищу спрятавшиеся от грозного хозяйского взора блудные носки, которых много, как известно, не бывает, запасные кроссовки, чистые футболки и прочее, складываю в рюкзак и… забываю о них хотя бы на пару дней.

Потом достаю, рассматриваю и жутко удивляюсь, что же такое я в горячке сборов напихала. Вдумчиво разбираю, разделяю на необходимое, жизненно необходимое и легко заменяемый хлам и заново складываю в рюкзак, размышляя о бренности всего сущего и обесценивании с течением времени разных сокровищ, вроде любимой записной книжки или футболки.