Ольга Ларионова - ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КРЭГА

– А вот цветочек аленький, – сюсюкал Харр по-Харрада, как видно, тоже выбитый из привычной колеи, – а вот куколка голенькая… А вот чудище то ли осьмирукое, то ли…

– Это жавр, между прочим, – поспешил перебить его заботливый отец. – Ты, когда шел по болоту, имел все шансы познакомиться с ним на такой же короткой дистанции.

Харр так и подскочил:

– У, строфион твою мать, да ежели бы я знал, ни за что не сунулся…

– Выбирай выражения при детях, – строго заметил Юрг, – а то вылетишь вон туда!

Он указал большим пальцем на полупрозрачную заднюю стенку, за которой маячили силуэты дружинников, маявшихся в традиционном мужском ожидании. Теперь, после загадочной для них гибели товарища, каждый чувствовал себя в какой-то степени опекуном еще не родившегося малыша.

Харр пожал плечами и босой ногой подгреб поближе разноцветные земные погремушки, заброшенные на их корабль еще на Барсучьем.

– И откуда это в тебе, – флегматично обронил он, – ты ж вроде и не князь…

– Вот закончится вся эта катавасия, – пообещал командор, которого сейчас, когда он чувствовал себя не в своей тарелке, отнюдь не тянуло препираться с тихрианином, – и я тебе покажу, кто я таков. Кстати, за мной обещанный меч, не забыл?

– А я уж думал – замотаешь… – у Харра была какая-то врожденная антипатия к субординации.

Оба замолкли, прислушиваясь. Ничего не доносилось, кроме механического топотка сервов.

– Однако небывало тихо, – заметил Харр. – Не окочурилась бы девица. Говорил я тебе – надо было мне браться задело, сам двоих сыновей принимал, да и у чужих случалось, мало ли передряг на дорогах. Через колено перекинуть – враз опростается…

Юрг еще раз восхитился синонимической емкости транслейтора.

– А ежели дело замаринуется…

– Заткнись, и как там далее про строфиона, – сказал командор.

– Ни фига себе ордонанс, – с уважением проговорил по-Харрада и замолк.

И вовремя: из растворенного настежь шатра явственно донесся слабый, но постепенно набирающий силу плач новорожденного.

– Заблеял! – радостно возопил Харр, ткнув командора кулаком в грудь.

– Нашей дружины прибыло! – отозвался Юрг, награждая собеседника ответным тычком.

Ю-ю чутко прислушался и, как это бывает у младенцев, тоже завопил беззлобно и не требовательно, а просто так, за компанию.

Харр вскочил на ноги, обратился лицом к стене, за которой томились в ожидании семеро джасперян, и, поднеся ладони к губам, издал ни на что не похожий разбойничий свист.

Из шатра вылетела разгневанная Сэнни:

– Совсем обалдели, мужики?

– Кто? – заорали два голоса одновременно.

Принцесса заулыбалась, счастливо и чуточку виновато, словно она сама за чем-то недоглядела:

– Девочка…

– О-го-гей! – завопил тихрианин.

– А ты-то чего радуешься? – резонно спросил Юрг.

– Так у нас невеста!

Юрг уже поднял было руку, чтобы покрутить пальцем около виска в интернациональном, как он полагал, жесте, но мона Сэниа неожиданно подбежала к гостю, обняла его за плечи и чмокнула в серую щеку. Харр утерся лапищей, которая, в отличие от лица, была абсолютно черной, словно тихрианин носил лайковые перчатки.

– Ну, хозяюшка, уважила, – сладким голосом промурлыкал менестрель. Только это, я понимаю закуска, а сам пир впереди? А то я не против подмогнуть на кухоньке – твои-то блошастики много ли наготовят!

Мона Сэниа махнула рукой – ну конечно же, как такой день без пира, да и Ушинь надо усадить за стол, соответствующий ее королевскому рангу. Потом спохватилась – ведь остальные еще не знают!..

Повинуясь ее мысленному приказу, привратный кораблик распахнул настежь оба люка, приглашая истомившихся дружинников, которых Харров свист уже привел в состояние стартовой готовности. Они ворвались возбужденной оравой, сопровождаемые низко парящей Гуен; вот только Кукушонка все это время как-то не было видно, но при его повседневности и неприметности на это никто не обратил внимания.

– Тс-с-с, – заставила всех примолкнуть принцесса, – никому приветственные кличи не издавать, ближе чем на два шага, не подходить. Сейчас принесу это чудо!

Она исчезла в шатре и тут же появилась обратно, неся на сгибе локтя обещанное чудо, запеленутое в расшитое диковинными цветами одеяльце. Все вытянули шеи, а Харр даже высунул кончик лиловатого языка. Несколько секунд стояла зачарованная тишина.

Потом раздался негромкий голос командора:

– Фирюза…

С крошечного сморщенного личика малышки глядели в теплое небо Джаспера не правдоподобно большие глаза – неотразимая васильковая синь скюзовых очей, смягченная и разбавленная материнским молоком.

Когда мона Сэниа вернулась в шатер, королева Ушинь уже сложила свою корзинку, и лупоглазое существо – то ли божок, то ли живой талисман – чуть пошевеливался в ее глубине. Шоео старательно умывался, по-кошачьи стирая лапочкой давешнее наваждение; мордочка его сохраняла выражение крайней озадаченности. Касаулта спала тем глубоким и самым счастливым на свете сном, который недоступен мужскому пониманию; нареченная странным, земным именем новорожденная так же безмятежно взирала на потолок, как и на небо – краткий промежуток покоя между ужасом рождения и первым голодом. Жизнь входила в нормальную колею.

От пира Ушинь отказалась – дела домашние, да и мало ли кому на ее островах понадобится неотложная помощь! Возразить было нечего.

– Прими благодарность, великодушная королева, от всех нас и от этой малышки, которая родилась, чтобы никогда не увидеть собственного отца, проговорила принцесса, невольно вкладывая в свой голос всю радость, облегчение и печаль, которые наполняли ее одновременно. – И соблаговоли сделать мне подарок: обратись ко мне с какой-нибудь просьбой!

Серебряная королева улыбнулась легко и чуточку смущенно, как бы извиняя принцессу за некоторую церемонность ее речи:

– Покажи мне твоего сына, моя милая.

Сэнни унеслась, стремительная, как девчонка; тут же появилась с сыном, держа его поперек живота. Наследник хрюкнул и потянулся к легкому ореолу, окружающему голову королевы, – вероятно, приняв ее летучие волосы за огромный одуванчик.

– Так вот, значит, каков наследник трона Величайшего-Из-Островов, задумчиво проговорила Ушинь.

– Надеюсь, что нет, – вырвалось у принцессы. – После моего отца трон достанется кому-нибудь из братьев, вот и пусть у них голова болит!

– По древним законам Джаспера, который вы, как я вижу, не сохранили, сын не может наследовать трон. Только внука можно успеть научить всему, что следует знать мудрому королю, – тихо проговорила королева, и в ее интонациях мона Сэниа уловила ту же горечь, что и в разговоре с Алэлом. – Но не принимай мои слова как совет, моя милая: древние законы существуют только для первозданных.