Маргит Сандему - Призрачный замок

— Она вернется, когда выздоровеет, — крикнул по пути Танкред удивленной экономке.

На улице было довольно холодно. Танкред с помощью стражников посадил потерявшую сознание Джессику перед собой на лошадь. Все вместе они постарались плотнее закутать ее в плед, а потом приторочили к седлу сундучок девушки.

Вскоре Танкред обнаружил, что не может быстро скакать на лошади. Джессика стонала от каждого неосторожного движения, и Танкреду приходилось ехать очень аккуратно. Ему стоило бы подумать о карете для нее заранее, но теперь уже было поздно. Кроме того, мама была права, и Джессику вообще нельзя было перевозить в их дом. Ей нужен был прежде всего покой. Но теперь они во что бы то ни стало приедут домой! Может, стоит где-то переночевать по дороге? Нет, нет, надо спешить.

Несмотря на дикую боль, Джессика вновь пришла в себя. На свежем воздухе в голове у нее прояснилось. Хотя был уже вечер, а вечером ей всегда становилось лучше. Но ночью… Лучше не думать об ужасной боли, которая всегда настигала ее ночью. Она украдкой принялась рассматривать нового Танкреда, который был ей совсем незнаком и совершенно не похож на юного дворянина, приехавшего к своей тетушке в гости. Сейчас бы Джессика никогда не смогла бы относиться к нему со снисходительной иронией. Она просто поверить не могла, что тот юнец и этот суровый мужчина — один и тот же Танкред. Танкред, который писал ей смешные записки и звал Болли. Этот элегантный офицер никогда бы не мог говорить в нос и никогда бы не простудился из-за одной ночи, проведенной в лесу.

О Господи, из ее ран все сочилась и сочилась кровь! У нее были постоянные кровотечения последние две недели, и именно они больше всего пугали Джессику. Что же ей делать? Она бы согласилась скорее умереть, чем говорить об этом с Танкредом. Девушка застонала, и Танкред тут же придержал лошадь. Они уже давно выехал из Копенгагена и теперь скакали по проселочной дороге.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Танкред.

Она тихонько застонала, а потом прошептала:

— Спасибо за письмо.

— А… Ты простила меня?

— Давно. А ты?

— Я простил тебя уже по дороге домой от тетушки. Но так и не смог тебя разыскать. Мама считала, что ты не хочешь меня видеть после всего, что случилось. Я вел себя безобразно. Я был слишком молод и глуп.

Джессика через силу улыбнулась. У нее кружилась голова и не было сил отвечать.

— Мне кажется, мы должны были объясниться… — продолжал прекрасный незнакомец, крепко прижимая ее к себе, — именно поэтому я и искал тебя все это время. Но я боялся, что ты все забыла. Ведь ничего и не было?

Она почти не расслышала умоляющего тона Танкреда от жгучей боли. Изо всех сил Джессика пыталась не потерять сознания, но постепенно проваливалась в черную дыру. Он осторожно продолжал ехать вперед, пока наконец совсем не стемнело. Ее молчание задевало молодого человека. Чуть обиженно он сказал:

— Так будет лучше, Джессика. Тебе стоит побыть у нас, пока ты болеешь. К тебе было совершенно не пробиться в этом чертовом доме. Я один раз попытался, но меня не пустили, а Ульфельдт закатил истерику.

Джессика на этот раз смогла ответить:

— Да, сейчас он не думает ни о чем, кроме своих обид.

Она боялась лишний раз пошевелиться, что кровь не пошла сильнее. Ей было больно. И еще она очень переживала из-за того, что Танкред сказал, что между ними ничего не было. Но она влюбилась тогда первый раз в жизни и была влюблена в него до сих пор.

Она вновь потерла сознание, и Танкред почувствовал, как тело Джессики обмякло у него в руках. Нет, так дальше продолжаться не может. Не хватало только, чтобы из-за него она еще и умерла.

Тут неподалеку есть таверна, но остановиться именно в этой таверне? Этого ему совсем не хотелось. Нет, что бы там ни было, но Джессике надо сейчас отдохнуть. Господи, а если ей уже ничто не может помочь? Если она потеряла последние силы за эту ужасную поездку на лошади?

Поскольку теперь Джессика была без сознания, он пустил коня галопом. И когда показались светящиеся окна таверны, вздохнул с облегчением. Он въехал на задний двор, поскольку решил не появляться перед главным входом. Ему навстречу тут же вышел хозяин.

— Господин Танкред, вы так поздно?

— У тебя есть для меня приличная комната? Я приехал с девушкой, она больна, и ей нужна моя помощь. Нет-нет, не пугайся, это не заразная болезнь.

Во всяком случае, он очень на это надеялся. Да нет, конечно, не заразная, иначе бы давно уже кто-нибудь заразился бы еще.

Хозяин пообещал, что сделает все, как надо, и принял из рук Танкреда Джессику, чтобы молодой человек мог соскочить с лошади.

— О Господи, — вскричал он тут же, — эта девушка совсем плоха, да и почти совсем ничего не весит. Может быть, мне разбудить жену?

— Нет, нет. Джессике надо просто отдохнуть. — Танкред помолчал и продолжил: — А он здесь?

— Я не видел этого типа уже несколько дней, — прошептал в ответ хозяин.

Танкред заметно успокоился. Он вновь взял Джессику на руки и поднялся вслед за хозяином на второй этаж таверны. Им предоставили маленькую аккуратную комнатку. Двуспальная кровать, стол и стул у окна.

— Я схожу за горячей водой, чтобы вы могли с дороги вымыться. Вам прислать что-нибудь поесть?

— Да, спасибо. И кувшин пива. Думаю, что девушка есть ничего не будет.

Хозяин ушел, и Танкред положил Джессику на постель. И только тогда увидел, что одна его штанина вся в крови.

— О Господи, — воскликнул он. — Что же делать?

Позвать хозяйку? Нет, он не хотел причинять Джессике боль. Она так стеснительна! Танкред представил, как страдала девушка во время их поездку и боялась сказать об этом чужому незнакомому мужчине. Боялась, что он обнаружит ее кровотечение… Бедняжка! Но что же ему делать?

В жизни Танкреда последнее время не было места женщинам и их деликатным проблемам. Но мама Сесилия всегда учила его быть внимательным и добрым. Поэтому сейчас он принял решение промыть раны Джессики сам. Без посторонней помощи. Чем меньше народу будет знать о ее болезни, тем лучше.

Он вздохнул и снял с бедняжки плед. И его глаза расширились от удивления. Джессика была в тонкой льняной ночной сорочке, которая не могла скрыть ужасных язв на теле девушки. Сердце Танкреда готово было разорваться от сострадания, когда он увидел, что Джессика пыталась сама перебинтовать раны.

— О Боже! — только и мог он пробормотать. На лестнице послышались шаги хозяина таверны. Танкред быстро прикрыл Джессику пледом.

— Ну как? Она пришла в себя?

— Нет, пока еще нет. У тебя есть две чистых простыни, которые ты бы мог продать мне? Я должен сделать из них бинты… У нее…

Танкред не хотел особо распространяться о болезни своей несчастной «Молли». Он постарается на этот раз проявить максимальный такт и понимание.