Хозяйка каменоломни в Драконьем доле (СИ) - Лебедева Жанна

— Я же сегодня вернусь. Не волнуйтесь, — успокоила орчиха и попросила вдруг без привычной решительности: — Будет хорошо, если вы купите в городе оружие. — И совсем тихо добавила: — Я понимаю, что вам, должно быть, боязно будет дать его такой, как я, но…

— Что надо раздобыть? — обрадовалась Анна.

Ей идея показалась разумной. Орра ведь профессиональная воительница. Так что, конечно, надо купить — какие разговоры?

И страх перед таинственными полосатыми псами сразу отступил.

Орчиха потерла затылок зеленой ладонью.

— Ну… Боевую топорную голову. Можно без топорища — я под себя сама выточу. И умбон для щита. — Она помахала перед Анной своей ручищей. — Большой. Под два ваших кулака, как минимум. Если меч будет… — Она смутилась, решив, что просит слишком много. — Хорошо бы, конечно, меч… Но он дорого...

— Я все поняла, — сказала Анна. — Достану.

Глава 7. Огни большого города

На Репейный холм они поднялись к обеду.

С его гребня растекались водопадом дороги. И разноцветные флажки полоскались на ветру. Ярмарка была в разгаре. Торговые ряды, сооруженные из бревен и досок, завешанные пологами, полнились людьми.

Анна не ожидал, что народу придет так много.

Отвыкла уже.

«Ничего, — подбодрила себя. — То ли еще будет в столице».

Маргарет крутилась юлой возле прилавков с тканями.

— Ну что ты так долго, Ани? — Подлетела к подводе и поторопила с укором: — Лучшее разберут! Пойдем-ка.

— Не могу, — отказалась Анна. — У меня дела. Надо сначала продать. Потом купить…

— Ай, скучно! — Маргарет отмахнулась и указала на трехэтажное здание из бревен, торчащее за пестрыми тентами торговых лотков. — Заночуем в гостинице. Ненавижу ночные дороги. Приходи туда. Я сниму нам номера…

Она исчезла в пестром людском потоке.

— Нам нужно в магический ряд, — сказала Орра.

Она отыскала взглядом Джину с Марисой, помахала им, указывая путь, после чего направила упряжку за палатки. Отыскав свободный стол, они выгрузили и разложили на золотистых досках таинственно мерцающие раковины. И пористые губки. И шестеренки морских лилий. Шипчики и кнопочки морских ежей…

Оставив Анну с Марисой, Орра пересела к Джине и поехала с ней разгружаться в винный ряд.

— Может, погуляете с сестрицей, госпожа? — предложила камеристка, протирая тряпицей сверкающий панцирь темно-бурой брахиоподы.

— Мне не в тягость, — отказалась Анна.

Посмотреть, конечно, хотелось. Она сто лет не была на рынке и теперь вспоминала его по девяностым. Полосатые палатки. Неизменные, будь то жара или холод. Развешанная слоями одежда. Заграничная — из Турции и Китая — она казалась запредельно нарядной и модной. Было так здорово нырять в эти яркие ряды, всегда многолюдные, обещающие красивую жизнь и вечный праздник. И примерять сверкающее платье к новому году, стоя на промерзшей картонке за тряпкой-занавеской посреди декабря, казалось тогда благодатью и роскошью…

Мариса улыбалась:

— Вы ведь никогда не торговали прежде?

— Приходилось, — призналась Анна.

Камеристка даже испугалась:

— Да когда же? — Хлопнула себя по пышной груди ладонью. — Где же?

Анна объяснила:

— Там… Когда была той женщиной… Во сне.

— А-а-а… — Мариса успокоилась. Ей стало любопытно: — А чем торговали?

Воспоминания.

Анна еще дошкольница, и они с бабушкой сидят на углу у перекрестка, что между почтой и школой. Там целый рядок старушек на складных стульчиках. Перед каждой — нехитрый товар со своего огорода.

Или своими руками сделанный…

— Вязаными салфетками и укропом.

— Укро-о-опом? — Мариса округлила глаза.

— А что не так с укропом? — заволновалась Анна.

— Ну… — Камеристка многозначительно почесала подбородок. — Я думаю, что если уж графиня на рынок торговать вышла, то уж и торгует чем-то графским… — Драгоценностями какими-нибудь или…

— Титулами? — предложила Анна первое, что пришло в голову, и рассмеялась.

Мариса шутку оценила и громогласно расхохоталась.

Анне стало легко и весело. А она ведь так боялась, что не получится сходу свыкнуться со множеством людей вокруг, влиться в ярмарочное цветное безумие. Думала, будет некомфортно и даже страшно, оттого что…

К ним подошла группа женщин, закутанных в пестрые шали. С большими сережками. Со звенящими медными поясами на широких бедрах.

Они долго блуждали по прилавку тягучими взглядами, и глаза их были как бездонные колодцы.

И бархатные кудри, как черная смола.

Они взяли губок и лилий, отсыпали за них хорошую сумму.

— Кто это? — шепотом спросила Анна.

— Кочевницы, — ответила Мариса.

— Для чего им камни?

— Зелья делать и амулеты.

— А потом?

— Потом колдовать.

— Они знатные все?

— Нет.

— А как же… — Анна припомнила о запрете.

— Вольные сестры, — пояснила Мариса с некоторой завистью. — Ходят за ветром в поле, спят под звездами. У них своя жизнь, и никто им не указ. В мирскую жизнь они, правда, не вмешиваются.

— Ясно. — Анна понизила голос. — Как думаешь, поговорят они со мной? Мне б узнать о снах. И о тьме.

— Не знаю, госпожа. — Мариса не была уверена. — Но обидеть не обидят. Точно.

Женщины унесли покупки к трем легким кибиткам, стоящим чуть дальше под склоном. Распряженные лошади, пасущиеся рядом, явно принадлежали к той же породе, что и пегая пара Анны.

— Я пойду. — Она решилась и вышла из-за прилавка. — Пригляди, пожалуйста, за товаром.

— Я рядом, — напомнила Мариса. — Все вижу, все слышу.

— Я быстро. Не волнуйся.

Анна сбежала по траве вниз. Остановилась. Из повозки на нее вопросительно глянула женщина — недавняя покупательница.

— Чего тебе, сестрица? — обратилась запросто, без титулов и на «ты».

Да по Анне, наверное, и не было видно, что она знатная. Простая одежда, руки в белесой пыли...

Волосы в пучок забраны.

Простенько так…

— Вы ведь… колдуете? — спросила Анна осторожно.

На всякий случай шепотом.

— Не-е-е… — Женщина заулыбалась белозубо. На смуглой коже заломились озорные морщинки. Зазвенели сережки в ушах. — Мы — нет, — повторила. — Вот наша дэй — да. — Незнакомка оглядела гостью с ног до головы. — Ты трясешься вся. Проклятье на тебе? Или приворот?

— Я не знаю, — встревожилась Анна.

Нервы вдруг стали чуткими, как струны. И все волновало, все рождало эмоции! И запах пряностей, и звуки едва слышной песни, и контрасты цвета в орнаментах…

— Иди, — убедила женщина. Стрельнула глазами-прорубями в сторону пасущихся лошадей. — Вон дэй.

Возле конских ног сидела сморщенная старушка в алой шали с черными кистями. Резала что-то из палки блестящим ножом.

Блики от лезвия разлетались по круглым конским крупам, терялись в месиве пятен.

И Анна подошла.

Поздоровалась:

— Здравствуйте.

И даже поклонилась. Показалось вдруг, что нужно…

— И тебе здравствуй. — Старушка постучала по траве рядом с собой. — Присядь. — Анна послушно опустилась на землю. Скрестила ноги. Подол огладила, расправляя. — Мучает? — Вопрос прилетел в лоб.

— Вроде того… — Анна замялась. Уточнила на всякий случай. — Вы про то? Темное?

— Темное… — задумчиво протянула дэй.

Анна даже не знала, «дэй» — это имя? Или должность? Или…

— Матерью зовут… — будто прочитала ее мысли собеседница. — «Дэй» по-нашему — мать. А имя мое Лилита. Твое как?

— Анна.

— Анна, значит… — Старушка прикрыла глаза. Сверкнул ножик, безошибочно снимая с заготовки лишнюю древесину. — Знатная, да?

— Да… А откуда вы…

— Магия у меня такая. — Дэй Лилита подняла иссушенные веки и повернула к Анне лицо. — Помогает смотреть вглубь.

— Вглубь чего?

— Всего. Но в основном вглубь людей… Вот ты, к примеру… — Расширились зрачки в кольцах тусклых радужек. Напряглись на белках алые жилки. — Пока не разобралась… Или…

Дэй умолкла и стала ждать, пока Анна сама додумается до чего-то определенного.