Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич

Кэр упал, но кровь из него все также продолжала струиться вверх. Тонкое лицо заострилось, сделалось пепельным. Глаза запали в глазницах.

Фьольвир стоял неподвижно.

— Ах, Хэн тебя забери и перемели в прах!

Унномтюр, объявившийся рядом, вырвал окровавленный топорик из рук спутника.

— Он про Хейвиску… — прошептал Фьольвир.

— Конечно! — сверкнул острыми зубами Унномтюр. Он вновь был в своей привычной ипостаси с пронзительными синими глазами. — Мтаг не мог здесь никого убить. Ему нужно было, чтобы ты…

— Я? — заморгал Фьольвир.

— Ну, ты же у нас — герой!

— Но Хейвиска…

— Что Хейвиска? Очнись! Она уже мертва, арнасон! Что ж ты введешься, как рыбак перед озерным ваэном.

Фьольвир оглянулся. Вокруг кривлялись, смеялись, жмурились, взмахивали руками люди. Казалось, им нет никакого дела ни до Фьольвира, ни до мертвеца.

— И что теперь? — спросил он.

Унномтюр вздохнул.

— Теперь, боюсь, будет много крови.

— Но я не хочу! — запротестовал Фьольвир.

Унномтюр фыркнул.

— Удивляюсь тебе. Зарубил человека ни за что, и вдруг — не хочу. Вон лежит твой кэр — попробуй оживи.

— Это была ошибка.

Унномтюр посмотрел на Фьольвира.

— А я тебя не предупреждал? Ладно, держись за спиной.

— Прорубаться будем?

— Почти.

Фьольвир стиснул плечо спутника.

— Готов.

— Тогда пошли.

Но стоило им начать движение, как люди в зале прекратили хохотать, выпрямились и уставились на них. По мере того, как Унномтюр с Фьольвиром приближались к возвышению, в шорохе одежд и шарканьи обуви принялись перемещаться и они, оставляя между собой и гостями два, три шага пустоты, но сами сбиваясь все теснее и теснее. Кровь мертвого кэра тонким, алым, пересыхающим ручейком текла над ними. Кто-то то и дело всхохатывал. Звучало это жутко.

За пять шагов до возвышения Унномтюр остановился.

Люди выстроились перед ним, захватив ступени и все пространство у возвышения. На лицах их расцветали улыбки, но глаза были пусты и глядели сквозь. Стражники у кресла правителя, показывая серьезность намерений, обнажили мечи.

— Мтаг! — крикнул Унномтюр.

— Уо-хо-хо! — раздался из-за кресла веселый голос. — Кого я слышу? Ты, кажется, один из Йоруновых слуг?

— Возможно.

— Нет-нет, я видел тебя! — сказал Мтаг, не показываясь. — Ты был безмолвным и тихим. Как же ты уцелел?

— Не твое дело!

— Прятался между ног у своей хозяйки?

Унномтюр качнул головой.

— Ты хочешь разозлить меня?

— Хочу! — заявил Мтаг. — Очень хочу! Впрочем, о том, что Накки из-за отлучек Йоруна готова лечь в постель с любым, подвернувшимся под руку созданием, мы, внизу, слышали постоянно. То от одной мертвой души, то от другой. Старина Хэн из-за Накки пил яску для мертвецов, как в прорву. Слал гонцов с уговорами. Но они возвращались, разрубленные Йоруновым копьем. Или, думаешь, ты какой-то особенный?

— А ты покажись, и посмотрим, — сказал Унномтюр.

Мтаг захохотал.

— Я тебя и так вижу! Ничего выдающегося. Божественной силы чуть. Йорун, похоже, лепил тебя на коленке.

Унномтюр подался вперед.

— Тогда тебе, тем более, нечего бояться. Ну же, Мтаг, посмотрим в глаза друг другу.

— Ой-ёй-ёй!

— Неужели страшно? Или все силы на Эйяльтога потратил?

— Слушай, да, — сказал Мтаг. — На самом деле, чуть ли не все эйхе на этого каменного идиота извел. Представь, я его в осколки, чтобы до ключа добраться, а он мне высказывает, что сражение было не честное, и еще мгновение — и он бы мне показал. Даже предлагал собрать его по-новой, чтобы сразиться по-настоящему. Правда, я так и не понял, что он под этим имел в виду. А здесь, в дурацком городке, оказывается, мне еще и кровь не пролить. Какие-то нелепые ограничения, которые, на удивление, еще действуют. Хорошо, твой герой с топором помог. Между прочим, как я и рассчитывал. Он у тебя совсем дурачок.

— Сам дурак! — крикнул Фьольвир.

И получил от своего спутника локтем в ребра.

— Так ты выгляни, выгляни, — призвал Унномтюр играющего в прятки Мтага. — Если мы такие никчемные…

— А вы такие и есть! — заявил Мтаг.

— Тогда в чем же дело?

— Осторожность еще никогда никого не подводила.

Унномтюр обернулся к Фьольвиру.

— А, по-моему, он трус, арнасон, — сказал он. — Самый обычный трус, хоть и первый ученик. Как ты думаешь?

Глаз его незаметно подмигнул Фьольвиру, и Маттиорайс кивнул.

— Трус! Как не трус? Трус! Странно прятаться, когда у тебя куча народу в послушных куклах.

В темноте за креслом рассмеялись.

— Теперь вы хотите подначить меня! Так сказать, моим же оружием…

— Есть такое, — признался Унномтюр.

— Ой, ладно! — высокая алая тень со смешком медленно вытянулась из-за кресла. — Чего я действительно боюсь?

Мтаг встал за стражниками, частично доступный огням светильников. У него было странное, остроносое лицо. Широкий рот. Узкий подбородок. Глубоко утопленные в черепе красные глаза. Фьольвир, возможно, не назвал бы Мтага уродцем, но все же черты лица макафика показались ему слишком резкими из-за двух морщин, прорезающих щеки от крыльев носа.

Складки алого платья скрывали фигуру.

— Вот и я, — улыбнулся Мтаг.

— И что, страшно? — спросил его Унномтюр.

— Немножко. Вы меня все же пугаете. Я, признаюсь, рассчитывал, что погони за мной никакой не будет. Думал, сломаю героический механизм — и свободен.

— Не доломал.

Мтаг вздохнул.

— Получается, так. Нет, я подстраховался, но, видимо, не достаточно.

— Да, Коггфальтаддир сплоховал.

— Увы.

— И что теперь? — спросил Унномтюр.

— Думаю, уйду по тропе, — улыбнулся Мтаг.

Улыбка обнажила острые белые зубы в черных деснах.

— Может, бросишь это дело со шкатулкой? — предложил Унномтюр. — Ничего хорошего не выйдет.

— Я бы бросил, — сказал Фьольвир.

— Ну что вы! — сказал Мтаг с усмешкой. — Кто же отказывается от таких шансов по своей воле? Тем более, что я знаю, что меня ждет в противном случае. Ни Йорун, ни старик Хэн не забудут мне этого никогда, не говоря уже обо всех остальных. А терпеть и в жизни и после смерти их извращенную, примененную ко мне фантазию — простите великодушно. Так что выход у меня один.

— Думаешь, тьма тебя обласкает? — спросил Унномтюр.

— Ну зачем же? — Мтаг переместился, с улыбкой просунул голову над плечами двух стражников, и резко обозначившинся морщины словно разделили его лицо на части. — Мне ее ласки не нужны. И она, как ни странно, более договороспособна.

— Ой, да-да.

— Да. Она не обещает, как старик Хэн. Знаешь, сколько раз он меня обманывал? — Мтаг закривлялся, передразнивая бога мертвых. — «Я наделю тебя божественной силой, Мтаг!», «Все, кто служит мне искренне и честно, получают право сидеть рядом со мной, как равные!», а потом: «Знай свое место, прислужник! Я ничего тебе не должен!». Я, дурак, первые лет тридцать-сорок вообще не понимал, что за лживое существо, оказывается, тот божественный хмырь, которому я служу. Оно, конечно, специфика существования обязывает, сложно удержаться от козней, излишеств и интриг, когда день за днем видишь людские пороки, так сказать, проходящими перед тобой. Но со своими-то зачем так? Я разве против старика что-то затевал?

— И думаешь, уж тьма-то тебя не обманет?

Мтаг улыбнулся.

— Мое дорогое нечто из Йорунова дворца, — сказал он, вырастая и опираясь ладонью на голову стражника. — Подземелье старика, как ты должен понимать, с этой самой тьмой имеет много общего. Не географически, конечно, но по сути своей. Хэн слышал ее время от времени. Я слышу ее.

— И что?

— Ничего. Но, знаешь, она не грозится никакими карами и, кажется, не умеет врать. Я думаю, она с удовольствием оставит мне небольшой мирок, чтобы с хрустом поглотить все остальное.

Унномтюр поднялся на цыпочки, опираясь на плечо Фьольвира.

— Это она тебе сама сказала? — крикнул он.

— Ну не вахены же!