Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим

Ознакомительный фрагмент

Глава 11

Сегодня эта уютная квартирка была наполнена запахами праздника - какой- то курицы, какого- то оливье, какой-то рыбы и какого-то торта. И хозяйка была праздничная- в потрясном в облипочку платьице, с довольно откровенными в связи с жарой вырезами. Да, сегодня Золушка преобразилась. Но Максим был свидетелем этого постепенного преображения и, кроме того, видел хозяйку и в более интимном наряде, поэтому разительного эффекта она на него не произвела. Куда удивительнее и приятнее были ее искренняя широкая улыбка, естественный румянец на щечках и бесовские огоньки в глазах. Вот это действительно преобразило бывшего синего чулка.

Вот, порешал, - смущенно протянул он учебник, заметив вдруг, что и учительница разглядывает его с каким- то новым интересом.

– Верю- верю. Приходится. - Все также улыбаясь хозяйка забрала книгу и небрежно закинула ее на вешалку. Пойдем - она тронула гостя за локоть в сторону зала.

Там действительно был накрыт праздничный стол.

– Вот, садись. Будем праздновать, - почему-то волнуясь, сказала Ирина Сергеевна.

Только послушно присев на краешек стула, Макс обратил внимание, что стол накрыт на двоих, и удивленно поднял брови.

– Да, будем праздновать. Мой день рождения.

– У Вас он зимой, - неосторожно брякнул гость.

– Спасибо, что помнишь такие мелочи про свою "Стервозу", - усмехнулась именинница.

– Ну зачем, ну я же извинился… Ну, простите еще раз, - засмущался подросток.

– Нет, это ты прости, - вдруг вспыхнула учительница. - Не хотела. Вырвалось. Ну, пускай. Я о другом. У меня две новости - хорошая и… тоже хорошая. Вот первую мы сегодня и отпразднуем. Ты вообще- то спиртное как?

– Если вино, - потупился Максим. У него уже был небогатый опыт, дававший уверенность, что вино он переносит безболезненно.

– Родитель не заругает?

– Батька на маршруте. Это до утра. Слышите? - В приоткрытую дверь балкона действительно врывался надсадный рев взлетающих один за другим бомберов.

– Словно прощаются. Словно на судьбу жалуются - вздохнула женщина, прислушиваясь к удаляющемуся гулу очередного взлетевшего бомбовоза.

– Не говорите так! Не надо, - горячо возразил Максим. Это они "до встречи" говорят. Вы вслушайтесь. Это как богатырь, надел кольчугу, меч за пояс, булаву на плечо и говорит: " Ну, пора. Бывайте… Постараюсь не задерживаться" - пробасил он.

– Похоже - улыбнулась собеседница, по - новому вслушиваясь в рев очередного квартета двигателей. - А ты, оказывается, тоже поэт, - констатировала она, разливая по бокалам рубиновое вино.

– Ну что же, - протянула хозяйка свой бокал к Максиму. И когда хрусталь зазвенел от прикосновения, произнесла тост.

–За мой второй день рождения и за моего ангела хранителя! За тебя! Ты пей, пей, - попросила она, когда испуганный хранитель стал опускать бокал. - Нельзя ставить после тоска. Хоть пригуби.

Максим послушно пригубил и все- таки поставил бокал. Машинально поморщившись от непривычной крепости ароматного напитка, он подался вперед с вопросом. Но хозяйка, выпив бокал до дна (к ее чести следует сказать, что и плеснула она вина на самое донышко своего бокала), быстрым, нежным движением накрыла его губы своей ладошкой.

– Молчи. Сегодня я именинница и сегодня я повелеваю. Я дам тебе слово. Но сейчас… Прежде всего - область отвергла даже малейшее подозрение на онкологию. Нет, что я говорю- даже на болезнь. Говорят, с таким здоровьем- хоть в космос!

– Я рад за Вас! - вставил свое мнение гость.

– У тебя было время порадоваться, - отмахнулась Ирина Сергеевна. - Что они со мной не проделывали, какие анализы не брали, как не просвечивали - ноль! Решили, что здесь, на районе, анализы перепутали с чьими- то.

– Нет, это здорово, но почему Вы говорите, что у меня было время…

– Вот что, Максим, ты как хочешь, а я еще раз выпью за тебя, а потом открою тебе страшную тайну. - Не ожидая возражений бывшая "Стервоза" вновь чокнулась бокалами и заставила "пригубить" заинтригованного юношу. - Теперь ешь. Больше заставлять пить не буду. Кто тебя знает, на что ты способен пьяный, - она как- то странно рассмеялась.

– Ну а теперь, - она приблизила свои глаза к глазам Максима - А теперь страшная тайна. Ты очень плохой гипнотизер.

– Чччто? - запинаясь прошептал юноша и стал мучительно заливаться краской стыда. Зззначит, Вы… не спали?

– Нет. Ни разу. За все те три ночи - ни разу.

Максим вскочил. Со стола соскользнул бокал и, блеснув хрустальным боком, посыпался вниз. Машинально, не заметив, что делает, подросток мысленно подхватил его и поставил на место. Он уже рванул было из - за стола, когда хозяйка, также вскочив, положила ему на плечи свои теплые руки и мягко усадила назад.

– Дурачок, ну сядь, дурачок. Ну что случилось?

– Тогда зачем же Вы? Вы притворялись?

– Да, притворялась. Прости. В первый вечер притворилась, думала посмотреть, на какую подлость ты способен.

– Подлость? - вскричал юноша, попытавшись сбросить с плеч удерживавшие его руки. Толи вино подействовало, толи воспоминания о пережитой боли, но его глаза наполнились слезами.

– "Подлость", дрожащим голосом произнес он.

– Да, да, но прости меня, прости! - Не зная, как успокоить расстроенного гостя, она почти машинально прижала его голову к себе и, гладя пышную юношескую шевелюру, продолжала.

– А что, что я могла подумать? Только- только поругались, я выгоняю пацана из дома, а он - " Спать! Марш на диван!"

– Ну, не совсем так, -уже улыбаясь возразил он.

Вроде спохватившись, хозяйка отстранилась от подростка и продолжала.

– А потом я увидела…

– Увидели? - машинально переспросил Максим.

– Да, и услышала.

– Но я почти не говорил…

– И почувствовала… И не знала, что думать. Но утопающий хватается за соломину. А когда я узнала, что в больнице, где ты лечился, неожиданно повыздоравливали смертельно больные, я поверила… И вот теперь… Я здорова! Я жива! И я хочу жить!

Она вдруг в порыве встала перед не ожидавшим ничего подобного юношей на колени и прижалась губами к его руке.

– Да что Вы на самом деле, - подхватился ошеломленный таким поведением подросток, поднял женщину и усадил в ближайшее кресло.

– Я видела твои… чудеса, - попыталась она найти правильное слово. Но слышала и чувствовала твою боль. Мне до сих пор стыдно, что я так о тебе подумала вначале. А когда я видела, как ты смотришь на луну, собираясь с силами - она встала, выключила свет и раздвинула шторы - вот так - она изобразила уставшую, поникшую, тянущуюся к лунному свету фигуру, я чуть сдерживалась, чтобы не разрыдаться… От стыда, от жалости…