Лайон де Камп - Отвергнутая принцесса

— Господин всего, — ответил Саньеш.

— Реально существующий человек или некто, живущий на небесах?

— Он настоящий. Не жить в небо. Но хозяин всего: ты, я, лев, погода, вещи.

— Похоже на Разум, про который говорят в Логайе.

— Он и есть. Имя другое. Логайцы — невежды, не использовать правильное имя.

— Это вы, варвары, неве... — тут же зарычал Феакс.

Хобарт быстро обернулся и знаком велел Светскому Льву замолчать. Он еще поспрашивал про Разум-Жава. Похоже, тот занимал здесь положение, промежуточное между японским императором и иудейским Иеговой. Да, он жил в определенном месте — в пятидесяти пяти милях от границы страны Маратай. Да, кто угодно мог встретиться с ним лично по поводу засухи или мора, хотя немногие осмеливались. На вопрос о том, почему бог-император соглашается обсуждать так мало проблем, Саньеш неопределенно пожал плечами и предположил, что Жав требует платы за свои услуги.

Они покинули песчаную страну паратаев и поехали по саванне, похожей на ту, где Хобарт охотился на бегемота, только гладкой, как столешница. Решили сделать часовой привал и отпустили лошадей пощипать травку. Феакс, свернувшись клубком, заснул.

Когда обжигающее солнце начало клониться к закату, они пересекли еще одну границу и оказались в некоем подобии пустыни. Ее устилала смесь красного песка и черных сферической формы камней. Присутствовала и растительность в виде кактусоподобных цилиндров, торчащих из песка аккуратными рядами через пятидесятифутовые интервалы. Из-за риска споткнуться о коварные круглые камни им пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Хобарт воспрял духом, когда Саньеш сообщил о близости водоема и указал на сверкание неподалеку. Роллин уже начал изнывать от жажды (поскольку запасы воды подходили к концу) и... от скуки.

— Ты уверен, что это не мираж? — уточнил инженер.

— Что такое «мираж»?

— Ну, как же, ты видишь воду, хотя на самом деле ее там нет.

Худые плечи Саньеша приподнялись чуть не до ушей, настолько сильно он удивился.

— Нет, нет такой вещь в Паратай.

Наверно, он прав, размышлял Хобарт, ведь здесь все является именно тем, чем кажется. Саньеш сказал, что вода впереди относится к озеру Нитрит. Подъехав поближе, Хобарт убедился в том, что озеро существует и довольно большое — он не смог разглядеть противоположного берега.

— Могу видеть, — ответил Саньеш, когда Хобарт спросил его об этом. Очевидно, варвар обладал острым зрением.

— Если не видеть, значит, мы у моря, а не озеро, — глубокомысленно добавил он.

Кавалькада въехала на вершину незначительного холма, склон которого вел прямиком к озеру. Неожиданно Хобарт увидел множество человеческих фигурок цвета высококачественного сливочного масла. Люди тоже их заметили, и когда лошади начали спускаться к воде, быстро-быстро забегали, как растревоженные муравьи. До ушей Хобарта доносились тонкие короткие вскрики.

Варвар по имени Фруз указал на человечков и что-то произнес.

— Он сказать: надо торопиться, иктепели убегать, — перевел Саньеш.

Они пришпорили лошадей, но еще задолго до того, как спутники добрались до кромки воды, желтокожие дикари расселись по каноэ и стремительно понеслись по спокойной глади озера. Фруз и Йездег выкрикнули какие-то проклятья, когда лодки исчезли на золотой дорожке, прочерченной по воде заходящим солнцем.

— Не очень-то они нам доверяют, — прокомментировал ситуацию Хобарт.

Саньеш презрительно плюнул в сторону сбежавших.

— Бесполезный создания, годится только для спортивный охота.

Если варвары и вправду убивали бедных иктепели ради забавы, то ожидать радушного приема было, по меньшей мере, странно. Но тут же Хобарт вспомнил о данном самому себе обещании не влезать в мораль и нравственность местных жителей.

— Что нам делать теперь? — устало спросил он.

— Найти место для спать. Солнце скоро садиться. Рыбоеды вернутся, — ответил крючконосый советник.

— Когда?

— Может, завтра, может, нет. Никто не знать. — Старик опять пожал плечами: для него время не имело значения.

В основании песчаного откоса виднелось несколько черных дыр, очевидно, они вели в пещеры, в которых обитали дикари. Хан Роллин без особого энтузиазма исследовал некоторые из них. В пещерах стоял сильный запах недавних жильцов, повсюду валялись примитивные орудия труда и охоты: деревянные копья, гребни из рыбных костей и прочее. Полуденное солнце нагрело их, как в раскаленной духовке.

— Взгляни, хан, — позвал Саньеш. Он указал на кусок кожи, по-видимому, закрывавший вход в особенную пещеру. Отодвинув кожаную занавеску, спутники почувствовали на лицах дуновение прохладного ветерка и одновременно исторгли возглас радости по этому поводу. Вдоль пещеры в полу была пробита то ли канавка, то ли желобок, она исчезала снаружи в песке. По канавке текла тоненькая струйка воды.

— Здесь хорошо спать, — сказал Саньеш. Пока он говорил, свет солнца начал гаснуть и пропал, как будто его выключили. Мгновенно стало слишком темно для продолжения поисков, поэтому все согласились с предложением Саньеша.

Феакс вызвался постоять на часах, и Фруз с Йездегом впервые одарили зверя дружелюбными взглядами. Люди расположились на полу прохладной пещеры с максимально возможным комфортом и заснули, как убитые.

11

Свет и шум разбудили Роллина Хобарта; солнце проникло в пещеру вместе с головой Феакса, сдвинувшей занавеску, она же (ушастая морда) и «шумела» низким голосом:

— Желтые люди вернулись, принц! Вставай!

Разбуженные паратаи, позевывая, выбрались из страны снов.

— Чем они занимаются? — спросил льва Хобарт. Ощущения в полости рта настоятельно требовали вмешательства зубной щетки. Лев оглянулся.

— Пришло много маленьких лодок. Один желтый человек спрыгнул в воду и выбрался на берег. Хочешь, я убью его?

— Нет, нет! Я хочу поговорить с ним.

Хобарт поднялся и полностью откинул кожаную занавеску от входа в прохладное убежище. Многочисленные каноэ иктепели выстроились в ряд в нескольких ярдах* [13] от берега. Они были набиты дикарями, не проявлявшими никаких признаков враждебности. По пляжу спокойно шел приземистый, среднего возраста мужчина с лицом, похожим на морщинистый овальный бутерброд с маслом, и длинными сальными волосами. На его шее болтался череп какого-то мелкого животного, в носу красовалась кость, одежды он и вовсе не имел. Заметив группу у пещеры, он провыл что-то высоким голосом и встал на четвереньки. В такой необычной позе он продолжил движение по направлению к ним, всем своим видом демонстрируя полное смирение.