Борьба за господство - Андрей Викторович Стрелок

Вадим выругался сквозь зубы:

— Вот делать мне нечего, как вас потом латать.

Он уже собирался уйти вглубь комплекса, когда Игнат догнал его:

— Есть еще один момент. В медблоке нашли пациентку. Женщину, коматозницу.

Вадим приподнял бровь:

— И?

— По документам и словам пленных врачей, это Барбара Холланд. Американский кибернетик. Одна из ведущих специалистов по ИИ в старом мире. ДИРЕКТОР держал ее здесь, пробуя разные методики восстановления, даже с Хронофагом экспериментировал.

Исаев оживился:

— Интересно. Видимо, он считал ее ключом к своей дальнейшей эволюции. Или рассчитывал на помощь в модификациях алгоритмов. В любом случае, теперь этот актив наш.

Вадим кивнул, губы тронула довольная ухмылка:

— Такой специалист нам необходим. Восстановим ее в улье, но транцептор пока оставим выключенным. Человеку, три года проведшему в коме, будет нелегко смириться с новым миром, где кругом слоняются зомби, мутанты и феи с единорогами, воюющие с культом, поклоняющимся багованному калькулятору.

Исаев добавил:

— Топовый кибернетик в нашем распоряжении — это ход, о котором ДИРЕКТОР будет жалеть еще долго.

Вадим и Исаев шли по бетонному коридору в сторону медицинского блока.

— Мы начали засыпку активной зоны песчано-борной смесью. Это снизит вероятность дальнейших реакций и уменьшит выделение тепла. Воду из бассейнов откачиваем, фильтруем через самодельные ионно-обменные установки.

Вадим слушал краем уха, но наблюдал за деталями. Ульевые воины использовались там, где было опаснее всего: их панцири позволяли залезать в проломы и тащить обломки руками, не боясь облучения. Некоторые из них работали парами, поднимая металлические балки, словно это были ветки.

— Системы вентиляции перекрыли, — продолжал Игнат. — Чтобы радиоактивная пыль не расходилась дальше. Остатки оборудования в зале реактора демонтируем, пригодное раздербаним на запчасти.

Вадим обернулся к Исаеву:

— Сильно это замедлит восстановление станции?

Исаев пожал плечами:

— Зависит от того, как быстро омеги справятся с очисткой. Но, честно говоря, скорость впечатляет. Мы не падаем от усталости. Повторюсь, даже легкие формы лучевой болезни не останавливают никого. Для обычных людей это было бы самоубийство, а тут — рабочий процесс с нюансами.

Один из старших ликвидаторов, тот самый бывший чернобылец, передал через телепатический канал:

— Задача простая: локализовать очаг, засыпать и герметизировать. Все это мы уже проходили, только мы кровью начинали харкать через пару часов, а сейчас регенерация спасает.

Вадим коротко кивнул, хотя и не скрывал хмурого взгляда.

— Но учтите, — вмешался Исаев. — Мы все равно получим нежелательные дозы. Даже мутированная от Хронофага ткань не может полностью игнорировать радиацию. В ДНК будут накапливаться ошибки, просто процесс пойдет в разы медленнее, чем у обычного организма.

Коридоры медицинского блока встретили их тишиной и едва уловимым запахом антисептика. Здесь фон был значительно ниже, бетонные перекрытия и несколько слоев свинцовой защиты сделали свое дело. Дозиметр Игната показывал стабильные триста микрорентген в час — уровень, на который даже омеги не обращали внимания.

Вадим и Исаев вошли в просторное помещение, где стояло несколько койко-мест, оставшихся от медчасти Основателей. Аппаратура работала на аварийных генераторах, кое-где моргали индикаторы старых мониторов.

В центре зала, окруженная кабелями и системами жизнеобеспечения, лежала женщина. На вид ей было около сорока, лицо бледное, с заостренными скулами, но ухоженное, видно, что за ней тщательно следили. Барбара Холланд. На груди поднималась и опускалась прозрачная маска аппарата ИВЛ, слабый писк кардиомонитора задавал ритм всему помещению.

— Радиоактивное облако сюда не дотянулось, — сказал Игнат. — Здесь безопасно. Врачи из числа пленных ухаживали за ней, как за королевой.

Исаев шагнул ближе, изучая пациентку с профессиональным интересом.

— Кибернетик, специалист по искусственному интеллекту. Такие люди были на вес золота даже до пандемии.

Он склонился над медицинскими записями, пролистывая файлы на планшете, найденном в кабинете.

— В коме три года. Последствия менингита: обширные поражения мозга, но жизненные функции стабильны. ДИРЕКТОР пытался подключить ее к экспериментальным схемам стимуляции, вводил нейрорегенеративные препараты, даже пробовал частично интегрировать Хронофаг. Но, судя по данным, дальше устойчивого вегетативного состояния дело не пошло.

Вадим нахмурился, всматриваясь в неподвижное лицо женщины.

— И ради нее он держал целую команду врачей?

— Да, — кивнул Исаев. — Видимо, считал ее ключом. Как я и говорил, возможно, именно она могла предложить решения, которые расширили бы возможности его алгоритмов. Или усовершенствовала бы его архитектуру.

Вадим выдохнул, словно принял решение.

— Сегодня же перевезите ее в Питер и восстановите.

— Хорошо.

Исаев вместе с парой ульевых воинов остались в палате, думать, как транспортировать коматозницу, а Вадим с Игнатом пошли дальше осматривать новые владения.

Вскоре к ним подошел один из ведущих инженеров-атомщиков, довольно пожилой мужчина с проседью в волосах. В пыльном защитном комбинезоне, лицо серое, глаза воспаленные. Он кашлял так, будто каждый вдох давался с трудом.

— Вы облучились, — прямо сказал Вадим, глядя на него. — Вашим людям нужно принять Хронофаг. Иначе погибнете.

Инженер вздохнул, опершись на стену.

— Мы понимаем, — прохрипел он. — И большинство уже готово, но чуть позже. Надо убедиться, что аварий на других блоках не будет. Сейчас каждая пара рук на счету.

Вадим всмотрелся в его глаза и отметил, страха почти не осталось, только усталость и твердая решимость довести дело до конца.

— Знаете, — продолжил атомщик, вытирая рот рукавом. — Я даже рад, что вы победили. Основатели были чумой. После захвата станции они расстреляли весь военный гарнизон. Всех офицеров, солдат, членов их семей. Детей не тронули, но женщин и мужчин… всех в расход. Второстепенный персонал, тех, кто не был критически важен, тоже. Мы с коллегами выжили только потому, что знали эту чертову станцию лучше, чем кто-либо еще. Иначе давно лежали бы в яме.

Вадим молча сжал кулаки. Слова старика были лишним подтверждением того, что он уже и так знал о «чистоте» Основателей. Инженер поднял голову и посмотрел прямо в глаза Пророку.

— Когда вы только пришли, я боялся. Ульевые воины, эти ваши развитые и прыгуны — зрелище не для слабонервных. Думал, конец пришел. Но потом увидел другое. Вы хоть и мутанты, но живые. Они разговаривали с нами, шутили, помогали разгребать завалы. Нет этого мертвого фанатизма, что у Основателей. У них глаза пустые, стеклянные, то ли промыли мозги настолько, то ли пичкают какими-то психотропами, а у ваших взгляды настоящие.

Он прокашлялся, сплюнул кровь.

— И еще я вижу, как вы относитесь к своим людям. Это не слепое подчинение, не культ машины. Это… ближе к тому, что мы потеряли. Настоящая человечность.

— Мы не машины и не мясники. Мы строим новое.

— Я хочу еще предупредить… По нашим оперативным замерам, выброс радиоактивных изотопов составил от двадцати до двадцати пяти процентов от того, что ушло в