Ревущая труба - Лайон Спрэг Де Камп

навалил, представляло собой нечто вроде овсянки с крохотными кусочками рыбы, довольно кислой на вкус. Ши не в чем было обвинить своих товарищей по несчастью, когда они разразились громкими жалобами на качество и количество пищи, на которые Стегг, надо сказать, не обратил ни малейшего внимания. Он безмятежно клевал носом на своей табуретке, пока арестанты не умолкли, а потом собрал миски и куда-то унес.

Когда дверь распахнулась в следующий раз, на пороге стоял уже не Стегг, а какой-то другой тролль. В неверном свете факелов обнаружилось, что данный экземпляр, если можно так выразиться в подобной ситуации, явно проигрывал в красоте своих черт сменщику. Если у того нос представлял собой обыкновенную равноправную часть лица, у этого, наоборот, казалось, что именно нос и является основной деталью, к которой приделана вся остальная жутковатая рожа — торчал он на добрых восемнадцать дюймов. Двигался новый тюремщик проворно, как-то по-кошачьи. Узники, которые в смену Стегга шумели и галдели почем зря, теперь попритихли.

Он напористо ворвался в камеру.

— Новенькие? — рявкнул он. — Я — Сногг. Ваша вести себя хорошо — никто вашу не трогать. Вести себя плохо — сразу вж-жик!

Он чиркнул себя пальцем по горлу, дабы продемонстрировать, как будет выглядеть в случае чего этот самый «вж-жик», и, развернувшись к ним спиной, направился вдоль коридора, подозрительно заглядывая в каждую камеру.

Ши ни разу в жизни не приходилось спать на голом каменном полу. Поэтому он был крайне удивлен, когда по прошествии неопределенного промежутка времени проснулся и обнаружил, что это ему удалось — с теми, правда, последствиями, что он весь окоченел и едва мог пошевелиться.

Потягиваясь, он поднялся на ноги.

— Долго я спал? — поинтересовался он у Хеймдалля.

— Не могу сказать. Собрат наш по несчастью, который недолюбливает некоего Ингви, почему-то прекратил испускать свои вопли.

Длинноносый надзиратель все расхаживал по коридору. Несколько одуревши со сна, Ши никак не мог припомнить его имя, поэтому обратился попросту:

— Эй, ты, с носом! Скоро ли зав…

Тролль обернулся, как ужаленный.

— Это как твоя мою называть?! Вонючий червяк! Я… вж-жик!

Он бросился в нишу с искаженной от бешенства рожей, вылетел оттуда с полным ведром воды и выплеснул ее прямо в изумленную физиономию Ши.

— Сын невенчанных родителей! — бушевал тролль. — Моя жарить твою на медленный огонь! Я Сногг! Моя тут владыка! Звать мою как полагается!

Хеймдалль, укрывшись в глубине камеры, беззвучно хохотал.

— Теперь я, по крайней мере, знаю, что делать, если хочется принять душ, — пробурчал Ши. — По-моему, нос у нашего друга Сногга — крайне больное место.

— Вне всяких сомнений, — согласился Хеймдалль. — Эх! Насколько проще была бы жизнь у отпрысков человечьих, владей они искусством богов читать мысли, что кроются в движениях губ! Готов побиться об заклад — не меньше, чем от половины бед избавились бы.

— Кстати о закладах, — осенило вдруг Ши. — По-моему, я придумал, как нам убить тут время — устроим гонки!

— Клетка сия не отличается простором, — возразил Хеймдалль. — Э, что ты там делаешь? Зачем тараканы? Не собираешься же ты соревноваться, кто быстрее их съест?

— Нет, конечно. Они у нас сами будут соревноваться. Вот этот — ваш. У него ус сломан, так что легко отличить.

— М-да, скакун кровей не царских, — заметил Хеймдалль, осторожно принимая насекомое. — Ну да ладно — назову его Золотой Челкой в честь коня своего. А как ты своего назовешь? Каковы будут правила?

— Своему я дам кличку Вояка, в честь одной знаменитой лошади в моем мире.

Обмахнув середину пола от пыли и грязи, он пальцем очертил вокруг себя круг.

— Ну вот, — пояснил он, — ставим лошадок в центре, отпускаем, и какая первой доползет до линии — та и выиграла.

— Добрая забава! Какие будут ставки? Крона?

— Поскольку денег у нас все равно нету, — рассудил Ши, — то почему бы маленько не погусарствовать? Давайте пятьдесят, а?

— Да хоть пятьсот.

Первый заезд выиграл Вояка. Сногг, заслышав, что обитатели камеры подозрительно активизировались, тут же возник рядом.

— Чем это ваша там заниматься? — рявкнул он требовательно. Ши объяснил.

— Ого, — удивился тролль. — Ладно, ваша может продолжать. Если ваша шуметь, моя сразу пресекать.

Он величаво удалился, но очень скоро вновь появился у двери, дабы поглядеть на состязания. Во втором заезде победил Золотая Челка, в третьем и четвертом — Вояка. Ши, подняв глаза, едва удержался от побуждения как следует дернуть за безразмерный шнобель, высовывающийся из-за решетки.

Через некоторое время Сногг удалился, передав дежурство Стеггу, который даже не заметил, что в одной из камер проводятся тараканьи бега. Как только тот взгромоздился на свой табурет, Ши попросил его принести какую-нибудь коробочку или корзинку.

— Это зачем? — удивился Стегг.

Ши объяснил, что им некуда посадить скаковых тараканов.

Стегг поднял брови.

— Моя уже вырастать из такие штучки! — заметил он гордо и на дальнейшие обращения уже не реагировал.

Так что тараканов пришлось выпустить — не держать же их целый день в кулаке. Правда, Ши оставил от завтрака несколько крошек и, применив их в качестве приманки, потом они выловили другую пару тараканов.

На сей раз после нескольких побед Ши таракан Хеймдалля принялся выигрывать один заезд за другим. К тому времени, как из камеры напротив донесся уже четвертый выкрик «Ингви — гнида!» — Ши обнаружил, что должен Хеймдаллю около тридцати миллионов крон. Это зародило в нем определенные подозрения. Внимательно понаблюдав за поведением Златорогого в ходе очередного заезда, он взорвался:

— Алле, это нечестно! Так вот, оказывается, с чего вы так уставились на моего таракана — не даете ему бежать как следует своим пронзительным взглядом!

— Что ты сказал, смертный?! Ужель осмелишься ты обвинить аса в жульничестве?

— Вы чертовски правы, еще как осмелюсь! Если вы и дальше собираетесь пользоваться своими особыми способностями, я больше не играю!

По физиономии Хеймдалля нерешительно расплылась улыбка.

— Мой юный Харальд, дерзости не занимать тебе, но, как и раньше замечал я, показываешь ты и проблески разума. И верно, придерживал я твоего скакуна — не след, чтоб ас пораженье терпел от смертного, пусть даже и в такой малости. Но так и быть — этих давай отпустим и начнем по новой с другими конями, ибо опасаюсь я, что в звере твоем уж не будет прежней резвости.

Наловить новых тараканов было несложно.

— Вновь назову я своего Золотой Челкой в честь своего коня, — объявил Хеймдалль. — Имя это приносит удачу. А у тебя разве не было любимой лошади?

— Нет, но у меня был автомобиль… ну, такая повозка на четырех колесах, и ее звали… — начал