Наталья Щерба - Быть ведьмой (Трилогия)

Лицо девушки приняло печальное выражение:

— Ты так мне не доверяешь?

— Я хочу знать, что ты опять задумала.

— Вот и узнаешь, — нежно и печально улыбнулась рыжая ведьма. И вдруг посерьезнела: — Мне надо с тобой поговорить, Алексей. Это действительно очень важно.

Ее взгляд стал пристальным и тревожным, без всякой тени кокетства.

— Да–а, я бы тоже хотел поговорить с тобой… — медленно, словно бы не веря самому себе, произнес Вордак. — Возможно, мы действительно рассказали бы друг другу много интересного.

— А чтобы ты не опасался остаться со мной наедине, — Криста премило улыбнулась, — Иру захватим, давай? Ты не против?

— А? — Та словно очнулась. — Ой, ну конечно, я очень хочу… — Она запнулась и, покраснев, забормотала: — Вернее, если князь не против…

Лешка не выдержал и заулыбался.

— Приходите, когда все разбредутся по комнатам, — продолжая усмехаться, тихо произнес он. — Вас пропустят… Часов в десять. Раньше нельзя, иначе узнает Виртус и приставит дополнительную охрану. Или сам за нами увяжется.

— Ну да, ты теперь такой официальный, — покачивая головой, улыбнулась Криста и легонько цокнула языком.

— Меня возьмете? — откуда–то нарисовался Шелл. — Я тоже хочу на тайную вечеринку.

— Конечно, возьмем, — ответил Лешка, кидая насмешливый взгляд на Кристу. От него не укрылось, что появление поляка слегка раздосадовало девушку.

— Вот и отлично! — Шелл подмигнул Лешке, после — Кристе с Ирой и опять исчез в толпе.

На одной из самых высоких веток старой березы сидели два необычных существа — нахохлившийся филин, заложивший ногу на ногу, как человек, и крупный черный кот с тонкими кожистыми крыльями на спине. Их взгляды были обращены в сторону большого замка, где ярко светились ровные прямоугольники окон и россыпи разноцветных фонарей, расставленных над садовыми дорожками.

— Ну и как тебе этот молодой дурак? — обратился филин к своему товарищу. — Так глупо попасться на самую банальную хитрость в мире… И от кого — от девчонки!

— Давно же тебе было двадцать с небольшим, великий Чародолец, — отвечал тот, одновременно помахивая и хвостом и крыльями. — Юнец неглуп, но ему не хватает опыта, чтобы поверить в коварство женщин. Особенно таких юных и прекрасных.

— Да, эта рыжая красотка — настоящая хищница, — с удовольствием произнес филин. — Жду не дождусь, когда она обставит этого дуралея по всем статьям.

— Сегодня ночью здесь будет весело, — кивнул кот. — И это будет твоя победа, Стригой. Во главе Карпатского княжества встанет глупый и властолюбивый Лютогор, с которым ты сможешь разделаться одним пальцем… Если, конечно, ты по–прежнему желаешь уничтожить святую землю гор — один из мостов между земным и волшебным мирами.

Круглые желтые глаза с вертикальными зрачками в немом вопросе обратились в сторону филина.

— Да, желаю, — последовал короткий ответ.

Черный кот глубоко вздохнул и почесал острым краем крыла себя за ушком.

— Ты ведь знаешь, земные горы священны. На Кавказе или Урале, в Гималаях или, скажем, Альпах — везде сокрыты междумирные проходы.

— Да, ты прав, Чарлин. Однако меня, как ты понимаешь, интересуют Карпаты. Потому что в Чародол можно попасть только из этих мест, и тебе это отлично известно.

— Ты не задавал себе вопрос, почему так, мой сиятельный князь? Уничтожив эти горы, ты можешь нарушить равновесие миров, равновесие земель… Это опасно, очень опасно.

— У моей матери получилось спрятать Златоград. Заставить исчезнуть целый город. — Филин зло ухнул. — Но я раскрою его секрет… И поквитаюсь с этой землей. И более ни один Жах не придет в мои земли.

Над круглой башней вспыхнула гирлянда огней, и вскоре небо осветилось созвездиями огненных цветов — в Черном замке затеяли фейерверк.

— Удивительная вещь, Стригой, — пробормотал кот через некоторое время. — Но этот мальчик, юный Вордак, напоминает мне тебя. Вы очень похожи… И даже ваши истории имеют любопытное сходство.

Филин зло ухнул и на это, но кот продолжил:

— У него убили отца, у тебя — мать. После этого он, как и ты, стал князем в слишком юном возрасте.

— Не забывай, мудрый Чарлин, — в голосе филина зазвучала сталь, — я сам, сам! Сам! Отвоевал земли, отомстил Жаху за смерть матери и разрушение нашего славного города… и стал править — заслуженно. У этого же мальчишки кишка оказалась тонка. Через какой–то час его история закончится так же бесславно, как и началась.

— Я понимаю, почему он так тебя раздражает. — Кот злорадно мяукнул. — Непросто противостоять отражению самого себя, только более юного…

— Чарлин! — громыхнул филин. — Только из глубокого и давнего уважения к тебе я выслушиваю подобные речи. Но прошу, перестань сравнивать меня с этим прыщом. У нас нет ни малейшего сходства.

— Кроме симпатии к беловолосым ведьмам?

— Чарлин!!!

Кот выгнул спину и лениво обмахнулся крыльями. После чего лег, поджав передние лапы под себя, и гордо вытянул шею, принимая царственную осанку.

— Я уже тыщу… да перестал считать, сколько веков я Чарлин. Поэтому чтение мыслечувств любого из живущих колдунов в мирах — светлых, темных и серых, не является для меня проблемой. Ты бы знал, до чего забавно наблюдать, как на субастрале реют над твоей головой тысячи флажков с надписью «Каве»… Кстати, симпатичное имя. Терпкое, сладкое, густое и манящее, словно кофейный аромат.

— Да, мне нравится эта девушка. — Филин не решился возражать. — Тем более надо поскорее устранить соперника. Бывшие всегда мешают.

— Таким способом? — Желтые глаза мигнули. — Я был о тебе лучшего мнения, Стригой. Или же полная вседозволенностей жизнь властителя Чародола выела все благородство из твоих мозгов?

Филин неловко потоптался на коротких ногах.

— Умеете вы сказать, учитель, — кисло отозвался он. — Однако здесь я всего лишь наблюдатель. Лютогор сам убил своего давнего врага Вордака. Дикие восторжествовали над цивиллами, а через несколько кровавых часов будут праздновать окончательную победу… Это обычная междоусобная история.

— Лютогор действовал внаглую, потому что чувствовал за спиной твою поддержку.

— Недолго ему осталось, — хмыкнула ночная птица. — Как только он разделается с младшим Вордаком, я примусь за него. Считай, отомщу за мальчишку и его отца заодно. А ты говоришь, я не благороден.