Ольга Шумилова - Эхо войны.

Бывает же…

А, ладно. И я любила. И меня любили — взять хотя бы того же Латбера, который все слагал под моими окнами баллады, пока сержант не впечатал его дурной башкой в стену казармы.

Я откинулась назад, облокотившись на обогреватель, и склонила голову набок, оценивая декоративный эффект от светильников. Обогреватель неожиданно ушел из–под локтя, а Ремо сдержанно хмыкнул.

Я оглянулась и наткнулась взглядом на тайлов тыл, плотно обтянутый рабочими штанами. Тыл снова пришел в движение, и недовольный голос из–под верстака заключил:

— Только я, как галантный кавалер, решаю не заставлять даму таскать бутылки, как меня сразу же начинают лапать. Ты бы хоть подождала, пока вылезу, Морровер, а то под верстаком неудобно как–то…

— Нормальные герои всегда идут в обход, — брякнула я, но руку отдернула.

— Ну вот, только я решил, что меня хоть кто–то любит… — Тайл задом выбрался из–под верстака, таща за собой коробку со съестным и звякающими бутылками. — Я же не отказываюсь, я только предлагаю найти более удобное место, если тебе не терпится. Без этого вот, — протянул он, тыкая пальцем в хмыкающего брата. Я взрыкнула и в отместку шлепнула его по заду. Недолюбили его, поганца…

— Я знал, что вы всегда очень занимательно развлекаетесь, фарра Морровер. И что многие слухи о вас имеют под собой почву. Но чтобы такие… — вкрадчивый мужской голос заставил меня замереть с поднятой рукой, Ремо — подавиться смешком. Тайл попросту уронил ящик и начал медленно подниматься с колен, пристально и крайне недобро глядя на подкравшегося сзади счетовода.

Назревал скандал.

— А я вообще люблю невысоких мужчин, — небрежно парировала я и саркастически приподняла одну бровь: — Вы правда не знали?

— Пожалуй, нет, — Бес спокойно мерил взглядом ремена, недвусмысленно сжимавшего кулаки. — У вас оригинальные предпочтения.

Я стремительно поднялась на ноги, с трудом втиснувшись между Тайлом и счетоводом. Обворожительно улыбнулась:

— Неужели?

— Я бы сказал, да, — он посмотрел на меня исподлобья, чуть сморщив лоб. — Я учту это на будущее.

— Не волнуйтесь за свою нравственность — я торжественно обещаю к вам не приставать, — еще одна обворожительная улыбка, в ответ на которую Бес несколько скуксился — мой намек на рост вполне достиг своей цели.

— Предпочитаете блондинов?

— Нет, мужчин постарше.

Удовольствие от моего компрометирующего положения увяло на корню — Бес неожиданно стал хмур и серьезен. Бросил:

— Зайдите ко мне в кабинет, когда освободитесь. Объяснитесь по некоторым вопросам.

— Отчего же не сейчас? — вежливо осведомилась я. — Я вся в вашем распоряжении.

— Навряд ли. Я полагаю, вы отключили переговорник?

Я пожала плечами.

— В таком случае, я не ошибся, предположив, что от учений вас не освобождали. По крайней мере, мне так показалось полчаса назад, когда я видел вашего сержанта в крайне дурном расположении духа. Поэтому в мое распоряжение вы поступите не раньше утра, — счетовод смерил меня нарочито безразличным взглядом. — Счастливо оставаться, фарры.

Он резко развернулся и исчез в дверях, оставив меня в совершеннейшем нокауте.

— Ублюдок! — рыкнул наконец опомнившийся Тайл.

— Гребаный переговорник! — взвыла я на ходу, бросаясь к лестнице, ведущей наверх.

Сержант меня распнет. С особой жестокостью.

До отрядной я долетела в рекордные сроки, утешаясь только тем, что все–таки уела Этого Гада, хотя и несколько сомнительным образом. То, что Бес младше Тайла лет на двадцать пять — факт. Правда, то, что ремены живут по четыреста–пятьсот лет против наших натянутых медициной трехсот пятидесяти и соответственно медленнее взрослеют — факт гораздо более весомый.

В отрядной никого не было, что меня не удивило — если веселье началось полчаса назад… На плац я выходить почти боялась.

Коллеги были там, преодолевая в полной амуниции полосу препятствий. Сержант тоже был и тоже преодолевал.

До полуночи я с минимальным боекомплектом и мизерными перерывами «отрабатывала технику ведения ближнего боя с многократно превосходящими силами противника в ночных условиях». Коллеги же со своей стороны поочередно совершенствовали тактику и стратегию интеллектуальнейшей игры в «болванчик».

Кто именно был «болванчиком», думаю, уточнять не стоит.

К первой ночной вахте я стала в общий строй, с ощутимым трудом напялив на себя полную боевую амуницию. Пальцы на правой руке были отдавлены намертво, от правой лопатки вдоль позвоночника простреливало всю спину, ребра с трудом пережили неоднократное столкновение с чьим–то подкованным сапогом.

— Полтора часа, — шепнул стоящий рядом Артей. — Офигеть, Морровер. Свеженькая, как одуванчик.

— Мгм, — промычала я, двигая опухающей челюстью, на которой четко проступал отпечаток десантной перчатки, плавно перетекающий на левую скулу. — Охрененно свеженькая.

Подумала и добавила:

— А по морде бил зачем? Степень свежести проверял?

Артей пожал плечами и многозначительно возвел очи горе, мол, на войне как на войне. Ага.

— Это вас в Корпусе так дрессируют? — прошептал он, преданным взглядом провожая прохаживающего вдоль строя сержанта.

— Нет, — кисло прошипела я. — В пансионе, душу его, благородных девиц, — осторожно сомкнула челюсть: — У меня из–за тебя, гада, теперь половина зубов шатается.

— Когда выпадут, тогда и жалуйся.

— Могу я поинтересоваться, что вы так активно обсуждаете? — прервал нашу дискуссию сержант. — Морровер, Тирро, шаг из строя!

Отработанный синхронный шаг.

— Ну? — сержант заложил руки за спину и с видимым удовольствием наблюдал за радужными переливами моего лица. — Я жду!

— Мы обсуждали мой цветущий вид, — устало отрапортовала я.

— Упала, отжалась!

— Есть! — упала. Отжалась.

— Тирро, чего вы ждете? Догоняйте даму.

— Есть! — Артей упал рядом.

Секунд через десять–пятнадцать я поняла, что в горизонтальном положении спину простреливает еще сильнее, а убитые пальцы от упора «лежа» начинает сводить. Еще через минуту из головы выветрились и эти мысли, образуя приятную пустоту, наполненную механически–выверенными движениями.

И солдат еще упрекают в тупости.

Сержант тем временем не спеша прогулялся до конца строя, придирчиво оглядывая каждого, так же неторопливо вернулся обратно и дал нам отбой.

Что меня начинает пошатывать, я поняла, только когда сержант брезгливо придержал меня за воротничок и ядовито заметил:

— Я понимаю, что тебя ко мне тянет, Морровер. Но не до такой же степени.

— Так точно! — вскинулась я и добавила: — Точно не до такой степени.

— Все шутишь, занятая ты наша. Шлемы надеть! — рявкнул он, оборачиваясь к строю. — Ну что, фарры, переходим к основной части увеселительных мероприятий? Фарра Вайс, что у нас там по плану?