Филипп Керр - Джинн в плену Эхнатона

— Ибо грешно делать козлиную бороду из хвоста бесценного скакуна, — провозгласил господин Ракшас.

— Но если сила джинн проявляется только после удаления зубов мудрости, — задумчиво произнесла Филиппа, — почему мама не поступила проще? Не делала бы нам операцию, оставила бы зубы расти, и дело с концом.

— Когда зубы уже есть, они рано или поздно о себе заявят, — сказал Нимрод. — Вон сердобольная Филиппа принялась исполнять чужие желания. Да и ты, Джон, наверняка каким-то образом почувствовал скрытое воздействие зубов мудрости.

— Ну, Филиппа-то выполняла желания, когда зубы нам уже выдрали, — сказал Джон, — а вот трещина на стене у меня в спальне появилась до… Она прошла через изголовье, а начиналась вроде как у меня на подушке, прямо под моей щекой.

— То-то и оно! — Нимрод всплеснул руками, словно услышал полное подтверждение своих слов. — Более того, чем дольше откладываешь операцию, тем драматичнее и страшнее могут оказаться эти подспудные проявления джинн-силы. Так что ваша мама рассудила вполне здраво: зубы действительно надо выдрать как можно раньше, пока джинн еще не окреп.

Филиппа на мгновение задумалась:

— Значит, папа с мамой хотели как лучше? Правда?

— Безусловно, — подтвердил Нимрод. — Они заботятся о вашем же благе. Только они считают что вам лучше быть людьми, а не джинн, поскольку людям легче вести нормальный, упорядоченный образ жизни.

— Что-то неохота мне вести нормальный, упорядоченный образ жизни, — призналась Филиппа. — Во всяком случае, каждый день. Но из дома я тоже не хочу уходить. Наверно, пока рано…

— Я тоже, — кивнул Джон. — А мы можем узнать все про джинн, а потом вернуться домой в Нью-Йорк?

— Это я и хотел вам предложить, — улыбнулся Нимрод и обнял племянников. — Но сейчас у нас с вами есть срочное дело. Безотлагательное!

— А можно я еще кое-что спрошу? — опомнилась Филиппа. — Почему трещина у Джона в спальне была в точности такая же, как мы видели в газете?

Заметив недоумение Нимрода, Филиппа пояснила, что, судя по фотографии в газете, неровная трещина, которая появилась на стене их дома в Нью-Йорке, повторяла все изгибы той трещины, которая образовалась на стене Египетского музея после недавнего землетрясения.

Тут уже удивился Нимрод.

— Почему вы мне сразу об этом не рассказали?

Близнецы пожали плечами.

— Мы думали, это просто забавное совпадение, — сказал Джон.

— Совпадение? — Нимрод расхохотался. — Само слово «совпадение» — синоним все того же случая. Чуть понаучнее…

— У Его Величества Случая назначено слишком много свиданий, чтобы поспеть на все, — закивал господин Ракшас.

— Нет, дорогие мои, это не случай, это послание, адресованное лично вам. Осталось узнать, от кого.

— От кого или от чего, — уточнил господин Ракшас. — Земля и без уст разговаривает.

— Именно, — согласился Нимрод. — Но наш путь так или иначе лежит сейчас в Египет. О чем я и собирался вам сообщить еще до того, как узнал про трещину. Ну, а в свете этих новых подробностей необходимость попасть туда кажется еще более насущной. Однако… жаль. Я-то надеялся скрыть факт вашего существования.

— От кого?

— От наших врагов.

— Врагов? Это и есть та опасность, о которой ты предупреждал в аэропорту? — спросила Филиппа.

— Я говорил об опасности? Ну… да… некоторый риск в общем-то есть… Дело в том, что мы — не единственные джинн, которые собираются сейчас в Египет в поисках сокровищ. Если вы помните «Тысячу и одну ночь», существуют и другие кланы джинн, которых, в отличие от нас, особо не заботит благополучие человечества. Они могут даже навредить людям.

— Это клан Ифрит? — спросил Джон.

— Да, это ифритцы. Молодец, мальчик, у тебя отличная память. Это самый злобный клан, наши смертельные враги. Может, нам и доведется встретиться с ними в Египте.

— И название какое-то… мерзкое. — Филиппу даже передернуло.

— Мир полон злобных существ, — промолвил господин Ракшас. — Чтобы с ними не сталкиваться, есть только один способ: запереть дом на засов и закрыть ставни.

— Вылетаем завтра днем, самолет в пять тридцать. К полуночи будем в Каире, — сказал Нимрод.

— Поверьте, Египет — лучшее место для воспитания юных джинн. Таких, как вы, — добавил господин Ракшас.

— Почему? — удивился Джон.

— Египет — страна пустынь, а джинн нигде не чувствует себя так хорошо, как в пустыне, — пояснил Нимрод. — Ведь джинн родом из пустыни. — Он зажег от тонкой свечки потухшую сигару и несколько мгновений пыхтел и дымился, точно проснувшийся дракон, а потом выдохнул огромное облако дыма в виде Сфинкса.

— Не знаю уж почему, — начал Джон, — но сейчас мне кажется, что я всегда мечтал съездить в Египет.

— Потому что ты — истинный джинн, — просиял Нимрод.

— Прошу простить меня великодушно, — прервал их господин Ракшас, — но мне, пожалуй, пора в бутылку. — Он церемонно поклонился и покинул комнату.

— Господин Ракшас страдает агорафобией, — сказал Нимрод.

— Боязнь открытого пространства? — догадалась Филиппа.

— Да. Его однажды упекли в бутылку, причем очень надолго. Дело рук одного джинн из клана Гуль. Он провел там столько времени, что теперь начинает нервничать всякий раз, когда оказывается снаружи. Ну представьте, сидел он, сидел взаперти, а потом вдруг вылез. Немудрено занервничать. Мир-то становится все шумнее и шумнее…

— Бедный господин Ракшас, — вздохнула Филиппа.

— Думаю, для повышения морального духа ему будет очень полезно пообщаться с молодежью, вроде вас, чтобы юные джинн задавали ему вопросы, а он делился с ними своей мудростью. Он ведь невероятно интересный джинн! И посвятил много лет изучению нашего происхождения и истории. Собственно, книги и помогли ему пережить столь длительное заточение. Книги и ирландское телевидение.

— Но разве в бутылке можно читать книги и смотреть телевизор?

— Даже сидя в бутылке, джинн может волевым усилием обставить ее так, как ему захочется. Радио, телевидение, газеты, книги, еда и питье, диваны, кресла, кровати… ну, разумеется, с некоторой поправкой на размеры лампы или бутылки. Оказавшись внутри, джинн покидает трехмерное пространство. То есть внутри куда больше места, чем кажется снаружи. Проблема одна — оттуда не выйдешь, покуда тебя кто-нибудь не выпустит. И в гости никого не позовешь. Похоже на одиночное заключение в шикарной тюрьме со всеми удобствами. Одиночество-то тебя и доканывает. В остальном пожаловаться не на что.

— А тебя когда-нибудь сажали в бутылку? — спросил Джон — Насильно?