Клайв Льюис - Последняя битва

– Друг, – мягко прервал его Тириан, – позволь продолжить даме.

– Ну вот, – сказала Люси, – часовой очень удивился, поэтому второй успел приготовиться к бою. Они сразились. Юноша убил часового и бросил за дверь. Потом медленно пошёл в нашу сторону. Он видел и нас, и всё остальное. Мы заговорили с ним, но он был как во сне и всё твердил: «Таш, Таш, где Таш? Я иду к ней». Мы не стали к нему приставать, и он ушёл куда-то туда. Он очень мне понравился. А потом… – Люси изменилась в лице.

– Потом, – сказал Эдмунд, – кто-то швырнул в дверь обезьяну. Снова появилась Таш. Простите, у моей сестры нежное сердце, и ей больно рассказывать, как Таш клюнула разок и от Обезьяна ничего не осталось!

– Поделом! – сказал Юстэс. – Надеюсь, Таш им подавилась.

– В следующие полчаса, – продолжал Эдмунд, – в дверь один за другим влетели гномы, за ними Юстэс и Джил и, наконец, вы сами.

– Надеюсь, Таш съела и гномов, – сказал Юстэс. – Маленькие свиньи.

– Нет, не съела, – возразила Люси, – не будь таким жестоким. Они здесь. Кстати, их отсюда видно. Я всё старалась с ними подружиться, но не получается.

– Подружиться с ними! – вскричал Юстэс. – Ты бы видела, что эти гномы вытворяли!

– Ой, Юстэс, перестань, – сказала Люси. – Пойдем лучше к ним. Король Тириан, может, получится у вас?

– Сегодня мне трудно питать к гномам особую любовь, – сказал Тириан. – Но когда просите вы, леди, я готов и на большее.

Люси повела их вниз, и вскоре они увидели гномов. Вид у тех был престранный. Они не прогуливались, и не веселились (хотя вовсе не были связаны – верёвки куда-то исчезли), и не отдыхали, лёжа на траве. Они сидели тесным кружком, лицом друг к другу, не смотрели по сторонам и не обращали внимания на людей, пока Люси и Тириан не подошли совсем близко и не коснулись их. Тогда все гномы наклонили головы, словно ничего не видят, но внимательно прислушиваются, пытаясь понять по звукам, что происходит.

– Осторожно, – сказал один. – Соображайте, куда идёте. Ходят тут чуть не по головам.

– Ничего себе! – возмутился Юстэс. – Мы не слепые. У нас глаза есть.

– Уж больно острые у вас глаза, если вы тут что-нибудь видите, – ответил тот же гном (его звали Диггл).

– Где «тут»? – спросил Эдмунд.

– Да здесь же, тупица, конечно, здесь, – сказал Диггл. – В этом тёмном, тесном, вонючем хлеву.

– Вы что, слепые? – удивился Тириан.

– В темноте все слепые! – огрызнулся Диггл.

– Здесь не темно, бедные глупые гномы, – сказала Люси, – разве вы не видите? Оглядитесь! Разве вы не видите небо, и деревья, и цветы? Разве вы не видите меня?

– Как, во имя всех обманов, могу я видеть то, чего здесь нет? Или видеть вас, или вы – меня в такой темноте?

– Но я вас вижу, – сказала Люси, – и могу это доказать. Сейчас, например, вы поднесли ко рту трубку.

– Любой понюхает и догадается, – отвечал Диггл.

– Ох, бедняжки! Это ужасно, – промолвила Люси. Потом она кое-что придумала: нагнулась и сорвала несколько фиалок.

– Слушайте, гномы, – сказала она, – если у вас что-то с глазами, может, носы в порядке – вы чувствуете запах? – Она поднесла свежие, влажные цветы к шишковатому носу Диггла и тут же отпрыгнула, чтобы не получить по рукам маленьким крепким кулачком.

– Как ты смеешь! – завопил гном. – Чего ты суёшь мне в нос вонючую подстилку? Да тут ещё чертополох! Что за наглость! Кто вы такие!

– Сын земли, – сурово сказал Тириан, – это королева Люси, которую Аслан послал сюда из далёкой древности. Только ради неё я, Тириан, до сих пор не снёс вам головы, вероломные и дважды вероломные предатели!

– Это уж слишком! – воскликнул Диггл. – Неужели не надоело молоть вздор! Ваш замечательный Лев не пришёл и не помог, так? Думаю, так. И теперь, даже теперь, когда вас разбили, засунули в эту дыру, как всех нас, вы опять за старое! Опять враньё! Теперь мы должны поверить, что не в плену, не в темноте, и ещё невесть во что.

– Здесь нет темноты, она только в твоём воображении, глупец! – вскричал Тириан. – Выйди же из неё! – И, нагнувшись, он схватил Диггла за пояс и капюшон и вытащил из круга гномов. Но стоило Тириану его отпустить, как Диггл бросился на прежнее место, потирая нос и вопя:

– Ох-ох! Что вы такое делаете! Ударили меня о стенку, чуть нос мне не сломали.

– Ой-ё-ёй! – сказала Люси. – Чем мы можем им помочь?

– Оставим их, – отвечал Юстэс.

И тут земля задрожала. Сладкий воздух стал ещё слаще, позади вспыхнул яркий свет. Все обернулись, Тириан – последним, потому что он боялся. Огромный, настоящий, золотой Лев, сам Аслан, упование его сердца, стоял перед ним, и все остальные уже преклонили колена вкруг его передних лап и зарылись лицами в его гриву, а он склонил большую голову и лизнул их.

Потом посмотрел на Тириана, и Тириан подошёл, дрожа, и упал к ногам Льва, и Лев поцеловал его и сказал:

– Благо тебе, последний король Нарнии, ты стоял твёрдо в самый чёрный час.

– Аслан, – сказала Люси сквозь слёзы. – Ты можешь… ты сделаешь что-нибудь для этих бедных гномов?

– Милая, – отвечал Аслан. – Я покажу тебе, что могу и чего не могу.

Он подошёл к гномам и протяжно зарычал – негромко, но от его рыка задрожал воздух. А гномы сказали один другому:

– Слышали? Опять эта шайка, с того конца хлева. Напугать нас решили. Они это делают какой-нибудь машиной. Не обращайте внимания. Нас больше не проведёшь!

Аслан поднял голову и тряхнул гривой. В то же мгновение роскошные кушанья оказались на коленях у гномов: пироги, мясо и птица, пирожные и мороженое; и у каждого гнома в правой руке – кубок доброго вина. Увы, и это не помогло. Гномы жадно накинулись на еду, но совершенно не почувствовали её вкуса. Они ведь думали, что нашли её в хлеву. Поэтому один сказал, что пытается есть сено, другой – что нашёл старую редьку, третий – сухой капустный лист. Они подносили к губам золотые кубки с красным вином и говорили: «Фу, пить грязную воду из ослиной поилки! Кто думал, что мы до такого докатимся». Очень скоро каждый гном заподозрил, что другой нашёл что-нибудь получше, и кинулся отнимать; они перессорились и передрались, размазали прекрасную еду по лицам, по одежде, растоптали ногами. Когда все наконец расселись по местам, потирая синяки и разбитые носы, то сказали:

– Ничего, по крайней мере тут всё без обмана. Мы не дали себя провести. Гномы за гномов.

– Вот видите, – сказал Аслан. – Они не дадут себе помочь. Они выбрали выдумку вместо веры. Их тюрьма – в их воображении, но они – в тюрьме. Я не могу вывести их наружу, потому что они слишком много думают о том, чтоб не дать себя провести. Что ж, идёмте, дети. Меня ждет другая работа.

Он подошёл к Двери – все пошли за ним – поднял голову и прорычал: «Пришло время!» – потом громче: «Время!» – потом так громко, что задрожали звёзды: «ВРЕМЯ!» Дверь распахнулась.