Галина Краснова - Орден Единства

Я почувствовала, как трещат пальцы и поспешила разжать кулаки. Теперь было ясно, что в первую очередь я убью Чиара, потому что наверняка это лично он пытал моих родителей а потом убил их. После этого я разберусь со всеми остальными.

— А ты много знаешь о них. Откуда?

— Там где я жил их боялись. Их ненавидели. И Маги Ковена везде развешивали афиши с объявлениями о награде за убийство этих четверых. Клан Ледяного Дракона не так известен как Клан Хаоса, но гораздо опасней, потому что им никто не нужен, даже рабы. Его слуги уничтожат все подчистую в случае своей победы.

Я передернула плечами, отгоняя наваждение. На секунду мне привиделся мир, покрытый льдами и лишенный жизни. Я почувствовала, что именно это произойдет с теми мирами, которые захватит этот Клан. Странно, что Чиар, принадлежащий к расе пиросов, связался с ними. Ведь представители этой расы нуждаются в тепле и полном отсутствии воды. Но кто знает, может у него личные счеты ко всему своему народу.

— Знаете, Юлиан, вы мне только что очень помогли.

— Я рад.

Серьезно кивнув, он подставил мне руку, чтобы я могла опереться и продолжить с ним ночную прогулку.

Глава 10

А какая упрямая сила

В очертаниях этого рта!

В этой девушке — вся Россия,

Вся до родинки разлита.

Остаток ночи я решила провести в путешествие на Метелке, благо та особо не возражала. Но как назло началась гроза, которая загнала нас в небольшую уединенную церквушку на краю довольно большого села. Вспомнив о правилах приличия, я натянула на голову капюшон толстовки, купленной меньше десяти часов назад. Оставив Метелку входа, я осторожно пробралась внутрь. Совсем неожиданно для меня дверь оказалась открытой, хотя никого поблизости видно не было. Тем не менее у богатого иконостаса горели свечи. Пахло приятно какими-то благовониями. И сразу создалось такое ощущение уюта, умиротворенности, что захотелось плакать.

Пройдя чуть-чуть вперед, я села прямо на пол и облокотилась спиной об столб, поддерживавший высокий свод. С промокшей насквозь одежды текло, но я этого уже не чувствовала, так как разглядывала такие знакомые и одновременно незнакомые иконы. Дева Мария с младенцем, Иисус, еще кто-то из святых. Я их не знаю по именам, но они такие близкие и родные. Их лица наполнены светом и любовью. Им хочется верить.

Я поняла, что когда сидишь вот так в тишине и покое и смотришь на иконы, то начинаешь понимать тех, кто истинно верит. Я много раз была в различных храмах, церквях и монастырях с различными экскурсиями, но все то золотое великолепие вызывало у меня лишь насмешку и желание разнести все это безобразие к чертовой матери. Теперь я поняла, что там иконы не были иконами. Это были лишь рисунки, лишенные святости. Да и сами места были лишены благодати, так как были загажены толпами туристов. Даже тамошние монахи были неправильными. Сальными взглядами провожали молоденьких девушек и с энтузиазмом впаривали различные сувенирчики за баснословные деньги. А эта деревенская церквушка полна благостного духа. Здесь начинаешь верить в то, что все будет хорошо, так как иначе быть не может.

Не знаю, сколько я сидела вот так вот в неудобной позе скрестив ноги и смотрела на иконы. Казалось, прошла секунда, а может целая вечность. Но я понимала, что могу сидеть так бесконечно долго. Потому что я чувствовала здесь себя так, как чувствовала когда-то в объятиях Арта — спокойно. Под надежной защитой. Неожиданно даже для себя самой я расплакалась. Долгожданные слезы наконец прорвались и я не могла их остановить. Да и не хотела. Кто-то когда-то сказал, что слезы омывают душу и дают ей возможность переродиться. Вот именно так я себя в этот момент и ощущала — перерождающейся.

— Дитя мое, могу ли я тебе чем-то помочь?

Я аж подскочила от неожиданности того голоса. Отпрыгнув к входу, я с подозрением взглянула на того, кто прервал мое уединения. Слезы все еще текли, мешая рассмотреть его как следует, но я поняла, что передо мной священник. Или правильнее батюшка? Как человек мало связанный с церковью, но сильно с книгами — предпочитаю первое.

Он был среднего возраста, хотя поджарая фигура сильно молодила. Но около добрых карих глаз и собралась несколько морщинок. Русая бородка (с редким вкраплением серебристых волосков) была аккуратно подстрижена, а ряса не менее аккуратно отглажена. Он был очень похож на Мэрлина, хотя тот и был сероглазым блондином. Но что-то все же делало их похожими на двух братьев.

— Вы не должны мне помогать. Я лучше пойду.

Уходить мне очень не хотелось, но я помнила о том, как ко мне отнеслись представители всех конфессий. Не стоит их злить, когда дела с подписанием документов пошли на лад. Поэтому я натянула капюшон пониже и попятилась к двери, задом нащупывая дорогу.

— Господь возложил на меня обязанность помогать всем страждущим, будь то порядочные христиане или даже те, кто… нарушил людской закон.

Я аж задохнулась от возмущения. Обозвать меня преступницей! Ну, подумаешь покалечила Вадика? Он заслужил. А то, что Отступников убивала, так все правильно. Они первые напали. Кто к нам с мечом придет тот лопатой по башке и получит, образно говоря.

— Я не нарушала людских законов.

— А божьих?

— Ну это смотря каких богов…

Ох, язык мой — враг мой. Сейчас ведь точно нарвусь на неприятности.

— Бог един…

— Батюшка… Отец… Отче… Не знаю как вас звать, но я знаю, что Богов много. Я не верю, а знаю. Я видела некоторых из них. С некоторыми даже сумела подружиться. Я ведьма. Я та самая пришлая ведьма, совращающая разумы жителей Руси.

Откинув капюшон, я ждала что он кинется на меня с кадилом и святой водой, крича слова из молитв и призывая Господа уничтожить исчадие ада. Но он лишь прищурился, разглядывая меня.

— Чаю хочешь, ведьмочка? А то ведь промокла поди…

В это трудно поверить, но он улыбался. В его взгляде не было ненависти и фанатичного огня. Только бесконечная доброта и понимание. Но это принять гораздо трудней. От всех людей таких миров как Земля мы, маги, волей-неволей ждем подлостей. А тут такой теплый прием…

— Чаю? А как же анафема? Где проклятия на мою голову, где призывы к Господу уничтожить посланницу Сатаны?

Я настолько растерялась, что даже не могла выбрать линию поведения. Вся ситуация настолько не вписывалась в рамки моего представления о церкви, что я пришла в полное замешательство.

— Дитя мое, я наблюдал за тобой около получаса. Каюсь, сначала принял за вора. Но ты так смотрела на иконы, плакала… В твоем сердце все еще есть место для Бога… да что я говорю, когда я увидел твое лицо в этот момент, я принял тебя за Марию Магдалену. Несколько лет назад я ездил в Италию и там видел картину с ней, которая запала мне в душу. Так вот, у тебя лицо было даже более одухотворенным, чем у нее на той картине. О чем ты думала, когда смотрела на иконы?