Григорий Шаргородский - Защитник монстров

— Вахид, — собравшись с силами, сказал араб, — я должен тебе признаться в том…

— Что сдал меня Золотому?

На секунду Али замер, а затем покраснел от ярости. Даже скрипнул зубами.

Пару минут он ругался по-арабски, но все же сумел справиться с яростью и объясниться:

— Не смей никогда обвинять ибн Бакира в предательстве! Мой отец был достойным человеком: я раньше умру, чем испачкаю его имя позором!

— Все, остынь, — сморщился я от боли. — Если не это, тогда в чем ты хотел признаться?

После такого вступления дальнейшие откровения дались Али намного легче.

— Я согласился разговорить тебя для Золотого. — Словно боясь, что я перебью его, Али заговорил быстрее: — Но это не только для себя. Зачем терпеть напрасные муки? Откуда же мне было знать, что ты тянул время до подмоги?..

— И ты не считаешь это предательством?

— Нет, — совершенно искренне мотнул головой араб.

— Ну и славно. Кстати, насчет подмоги. Как там мои спасители справляются таким малым числом?

— Почему малым? — удивился Али. — Три корабля островитян могут усмирить даже небольшой городок на материке, не то что наш табор.

— Три? — Теперь пришла моя очередь удивляться. — А ну позови Скули.

Через минуту в каюту вошел викинг и тут же расплылся в довольной улыбке.

— Красавец! Я давно говорил, что красное и синее только украшают морду настоящего воина, а шрамы выглядят намного наряднее золота.

— Будешь ржать — и как только заработают руки, я сам тебе наделаю таких же украшений. Хотел спросить: почему сразу три дракара?

— А чего мелочиться? — пожал плечами Говорун. — Ты в письме обещал хороший заработок, вот Эйд и бросил клич.

— Даже не знаю, хватит ли добычи, — неуверенно высказался я.

— Не волнуйся, мы уже свое взяли, и даже больше, чем рассчитывали.

— Вы что, грабанули весь Остров?

— Почему остров? — нахмурился Скули. — Лезть на берег дураков нет. Просто потрусили эту плавающую кучу мусора.

Объяснять, какой остров имелся в виду, я не стал и перешел ко второму вопросу:

— Что там снаружи?

— Да нормально все, — отмахнулся Скули. — Я тут собирался пустить кровушки, но Эйд сказал, что ты наниматель, тебе и решать. Ну, правда, за небольшим исключением.

— Что за исключение?

— Так, — прервал разговор викинг, — сначала лекарь, а затем дела.

После громогласного зова в каюту вбежал перепуганный целитель. Он пощупал меня тонкими пальцами и напоил горькими отварами.

— Господин, вам нужно каждый день пить эти настои и по прибытии на континент срочно обратиться к более сведущим магам-целителям. Правый плечевой сустав почти в порядке, а вот с левым проблемы. Моих сил не хватило, чтобы срастить надрывы. Я приготовил все необходимое вот…

— Можешь не объяснять, — перебил лекаря Скули, — сам все будешь делать. Ты отправляешься в Брадар с нами.

— Нет, я не могу… — побледнел лекарь.

— А тебя никто не спрашивает, — зловеще улыбнулся Говорун.

— Скули, это лишнее, — попытался вмешаться я.

— Тебя тоже никто не спрашивает. Так решил Эйд. А то еще загнешься в пути от его бурды, и что тогда нам делать?

В каком-то смысле викинг был прав, поэтому спорить я не стал, лишь пообещал себе обеспечить лекарю безопасность и возможность вернуться.

После лечебных процедур начался суд. Меня усадили на невысокую тахту, которую вытащили на палубу из каюты Золотого. Вся палуба галеры была забита викингами, и только посредине стояли четверо мародеров-капитанов с Золотым во главе. А вот босса боссов не было.

— Эйд, — позвал я херсира.

Могучий викинг вопросительно посмотрел в мою сторону.

— Здесь был ваш родич.

— Извини, эрл, — обратился ко мне по титулу херсир, хотя наедине продолжал называть Щепкой, — у него были старые долги, за них он и заплатил. Для тебя ничего не осталось. Но мы готовы заплатить виру.

— Забудь, — дернул я забинтованным плечом в попытке отмахнуться. — Заплатил, и ладно.

— Хочешь взять с них виру жизнью или золотом? — поинтересовался херсир, кивнув в сторону пленников.

— С одного — жизнью. Кстати, сволочи, которую мне хотелось бы прикончить больше всего, здесь почему-то нет.

— Кого? — напрягся викинг.

— Здесь должен быть один черный со шрамами на морде.

— Раб, такой мерзкий и трусливый? — удивился Скули.

— Ну, когда он срезал с меня кожу, трусливым не выглядел.

Говорун зарычал и рванул куда-то сквозь толпу.

— Кто из них должен тебе жизнь? — продолжил Эйд.

— Ибрахим по прозвищу Золотой, — кивнул я в сторону капитана, злобно зыркавшего на меня из-под бровей.

— Как ты хочешь это сделать? — спросил херсир.

Я задумался, и тут, словно почувствовав мои сомнения, вперед вышел Али.

— Вахид, отдай его мне.

— Зачем?

— Для честного боя.

— Что скажешь, Золотой? — повернулся я к Ибрахиму.

— Я не боюсь, собака.

Не скажу, что он разозлил меня, но в висках неприятно закололо.

— Не боишься? Ведь я могу приказать тебя повесить. А будешь лаять — придумаю кое-что похуже, и Али мне поможет.

— Чего ты хочешь… — Рвавшееся с языка оскорбление Ибрахим все же сдержал.

— Кто меня продал?

— Малик.

Жаль, парнишка мне нравился.

— А Граннус?

— Этот торгаш слишком хитер, чтобы его можно было ухватить за язык.

— Хорошо, — кивнул я. — Али, он твой.

Мой соратник шагнул вперед, с ехидной улыбкой вытаскивая из ножен саблю, которая раньше принадлежала Золотому. Под ноги капитану он бросил клинок попроще.

Викинги моментально перерезали путы. Над Али поработали подручные Золотого, а самого капитана помяли викинги, так что они были в относительно равных условиях.

Рисунок схватки двух арабов отличался от всего, что я видел ранее. В нем смешались размашистые удары и широкие стойки казачьей рубки с прямолинейными ударами и резкими шагами японского стиля. При этом сабли плясали вокруг воинов, словно это были хвосты хидоев. Они двигались как две юлы — то расходясь, то вновь сталкиваясь, и тогда в воздухе разливался мелодичный звон отличнейшей стали.

Али резко качнулся в сторону, пропуская мимо себя скользящий удар сабли Ибрахима. Качнувшись обратно, он словно вплел чужой клинок в «плетение» своего. Солнце заиграло на зеркальной поверхности оружия, разбрызгивая по сторонам крошечные зайчики света. А вслед за ними полетели брызги алой крови. Как и любой серьезный, а не показательный, бой этот продлился всего несколько секунд. Ибрахим резким и в то же время скользящим прыжком разорвал дистанцию. Покачнулся на нетвердых ногах и опустил взгляд на свою грудь.