Андрей Буревой - Одержимый. Книга пятая

Ознакомительный фрагмент

Тут же и без чьих‑то подначек ясно, в чём причина всего этого безобразия, творящегося со мной. Всё дело в том, что у меня давно уже не было девушки… А Энжель, как ни крути, очень и очень привлекательная особа и вообще — такая прелесть. Вот и пробивает меня на откровенное вожделение в отношении неё. Несмотря на ясное понимание того, что нехорошо это, доверившуюся мне девушку желать…

Вот и счёл я, что правильней будет погодить с разговором с Энжель на серьёзные темы. Ибо не получится у меня с ней нормальной беседы в таком состоянии, когда все мои мысли склоняются лишь к одному. Явно упущу что‑нибудь очень важное, засмотревшись на её прелести…

К счастью, войдя в зал таверны, я увидел своё спасение. Явившееся в лице светловолосой девушки — прислуги с усыпанным веснушками лицом и красивой располагающей улыбкой. И фигурка у подошедшей к нам девицы лет примерно двадцати была очень даже ничего… Нет, если выбирать между ней и Энж, то шансов у первой конечно никаких, но такой дилеммы передо мной не стояло.

Заметно повеселев, я с воодушевлением занялся размещение нашей честной компании на постой и соответствующими хлопотами. Чтоб спустя всего четверть часа, умывшись и приведя себя в порядок, вновь объявиться в зале. Понятно за компанию с Энжель. Которую, едва она сообщила мне о том, что уже чувствует себя сытой, я попытался быстренько сплавить, благодушно сказав:

— Ну иди тогда к себе. А я ещё немного посижу в зале — кубок вина выпью и тоже наверх поднимусь…

Златовласка, бросив на меня странный взгляд и прикусив чуть нижнюю губку, поднялась. Поколебалась чуть, явно желая что‑то сказать, но так и не вымолвив ни слова, развернулась и отправилась по лестнице на второй этаж. В свою комнату понятно.

А я, проводив леди нетерпеливым взглядом, дождался её исчезновения из виду и, перенёс своё внимание на приглянувшуюся прислугу. И разве что руки предвкушающе не потёр. Ну и немедля взялся приманивать к себе улыбчивую девицу…

А та такая хитрюга оказалась… Я к ней то так, то эдак подступлюсь, а она только глазки округляет, делая вид что ну ничегошеньки из моих намёков не понимает. И всё это с благожелательной и чуточку насмешливой улыбкой…

В конце — концов, совсем отчаявшись уже, я едва ли не прямым текстом изложил этой девице своё предложение, заключавшееся в том, чтоб покувыркаться этой ночью вместе в моей постели.

— Ах, простите, благородный сэр… — прямо‑таки преисполненным сожаления тоном протянула она. — Вы конечно весьма привлекательный и представительный мужчина… — И, выдержав интригующую паузу, сокрушённо вздохнула: — Но я предпочитаю девушек… — И, открыто мне улыбнувшись, быстренько свинтила.

Вот на блин я взялся выпить вина в ожидании её ответа?.. Подавился из‑за этого и насилу удержал в себе, когда оно полезло не в то горло. А когда, проглотив всё же злосчастное вино, чуть отдышался, вопросил потрясённо:

— Как, и ты тоже?..

Минут пять я ещё после этого просидел, разевая рот как выброшенная на берег рыба и хлопая глазами. Никак не мог справиться с последствиями эдакого шока…

— Ну дела… — выдохнул я, приходя наконец в себя. И пасть свою разинутую захлопнул. Да смущённо огляделся по сторонам.

А затем, борясь с вдруг возникшим у меня навязчивым желанием немедля подняться к Энжель и поинтересоваться у неё, не является ли она тоже одной из Этих девушек, одним махом опустошил недопитый кубок.

— Да не грузись ты так, паря! — с этими словами покровительственно хлопнул меня кто‑то по плечу. Кто‑то не заметивший моего рыцарского пояса, раз позволил себе такую фамильярность… Других ведь благородных кроме нас с Энжель на постоялом дворе я не заметил.

— Что?.. — обернулся я.

— Не грузись, говорю, на счёт Мариссы так, — повторился черноволосый парень, нетвёрдо стоящий на ногах. Изрядно похоже поддатый. И, вперив в меня взгляд замутнённых глаз, хохотнул: — Не ты первый, не ты последний! Она всех так отшивает! Чтоб отказом не обижать!

— Вот как?.. — протянул я не зная что и сказать.

— Точно, ик, тебе говорю! — уверенно кивнул он. И добавил ещё благожелательно, прежде чем, пошатываясь, отойти: — И ты это, не серчай на неё сильно за этот розыгрыш, на счёт того что её только девушки интересуют… Ну не спит она с гостями заезжими ни так, ни за деньги… Марисса ж дочка здешнего хозяина, а не какая‑нибудь приблудная голытьба…

— Слава Создателю! — облегчённо выдохнул я, когда парень убрался за свой стол. Прям даже радость какая‑то возникла у меня на душе, а не злость за обман, когда всё так хорошо разрешилось. Думал же уже всё, последние дни мира наступают… И скоро днём с огнём будет не сыскать красивой девушки интересующейся противоположным полом, а не своим…

Покачав головой и негромко рассмеявшись своим мыслям, я с просветлевшим лицом отправился к себе. В комнату зашёл, дверь за собой закрыл, да на кровать завалился. Умостился поудобней, руки за голову закинул, и, уставившись в потолок, вновь над провёрнутой этой Мариссой шуткой и обуявшими меня в связи с этим страхами посмеялся.

А потом, когда отсмеялся, вздохнул. Чуть расстроенно. Ибо желание близости с девушкой так никуда и не исчезло и ощущалось вполне отчётливо. Да ещё и спать совсем не хочется…

«Так и чего ты теряешься?! — жарко зашептал мне на ухо бес, с лёгким хлопком материализовавшийся на моём левом плече. — Когда в соседней комнате тебя такая прелестная крошка дожидается! Которая точно не сможет тебе в близости отказать… И вообще будет только рада, если ты ею нежно овладеешь…»

«Иди ты со своими подначками знаешь куда?» — ругнулся я, чувствуя что меня неслабо завела подброшенная рогатым идея. Так и представилась мне сразу Энжель, с сияющими глазами, сжимаемая мной в объятьях… Без одежды совсем…

«Да какие подначки? — делано возмутился это провокатор хвостатый. И давай дальше нашёптывать мне: — Ну ты чего?! Не будь остолопом — ведь полная опека, которую эта лапочка так доверчиво приняла, открывает тебе такие широчайшие возможности для злоупотребления… Что ты можешь делать с этой крошкой всё, что твоя душа пожелает… — Да захихикал тоненько: — И что самое забавное, так это то, что она при всём этом не может никому пожаловаться. Никому кроме тебя… Представляешь, как это забавно будет выглядеть? Когда златовласка поутру придёт к тебе и, утирая слёзки, будет жаловаться на тебя же? Ну а ты, глубокомысленно покивав, сам себя накажешь — строго пожуришь, и уже в своей постели эту глупышку тут же ещё разочек разложишь…»

«Не собираюсь я злоупотреблять опекой над Энжель! Тем более — для удовлетворения своей похоти!» — стиснув зубы, с негодованием прорычал я, отвергая гнусное предложение поганой нечисти.