Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница

Ознакомительный фрагмент

Братство считало население Нового Мира эгоистичной язвой общества, которую нужно или обратить к праведной жизни в принятии доктрины Ордена, или уничтожить.

Как и следовало ожидать, насильно внушить веру в праведные идеи Братства, и принять законы Ордена было, без сомнения, труднодостижимо, даже имея в распоряжении миллионную армию и времени в избытке.

Джегань, однако, смог найти обоим применение, заняв своих солдат важным делом, в надежде скрыть истинные причины их бездействия, и теперь каждый час дня и ночи воинов был предан посменной работе над строительством насыпи.

Хотя Ричард и не видел находящихся в карьерах работающих солдат, он знал, что сейчас они роют землю и выдалбливают скалистый грунт. Когда скапливалось большое количество выкопанного грунта, другие солдаты-работники везли его в сторону будущей насыпи.

Имея миллионы рабочей силы, трудящейся дни напролёт, Орден с каждой минутой приближался к исполнению возложенного на него приказа.

Ричард уже давно не был на территории лагеря, но, просыпаясь, он каждое утро представлял, как однажды, перед его взором предстает непреклонно возвышающаяся к вершине плато насыпь.

— Как ты умрёшь? — спросил Джонрок.

Ричарду было не по себе от вида строящейся насыпи, перед его глазами стояло тёмное и жестокое будущее, которое принесёт с собой Орден.

Но вопрос Джонрока был почти, как луч света в тёмном царстве. Ричард поплёлся назад в дальнюю часть фургона, прожёвывая яйцо.

— Ты думаешь, я буду выбирать? — наконец спросил он. — Я спросил по существу? — Ричард убрал опиравшуюся руку с колена, продолжая жестикулировать с половиной яйца в ней. — Мы можем выбирать, как нам жить, Джонрок. Но я не думаю, что так же обстоят дела со смертью.

Джонрок был удивлён ответу.

— Ты думаешь, что у нас есть выбор? Рубен, у нас нет выбора.

— Нет, есть, будь уверен, — сказал Ричард, не поясняя, и проглотил оставшуюся половину яйца.

Джонрок поднял цепь, к которой был прикреплён ошейник.

— Как я могу сделать какой-либо выбор? — он жестом указал на лагерь, — Они — наши хозяева.

— Хозяева? Они предпочли не думать о себе, как личности, и жить под диктаторством проповедников Ордена. Так что, они тоже не являются хозяевами своей жизни, как и мы.

Джонрок изумлённо помотал головой.

— Иногда, Рубен, ты говоришь нелепые вещи. Я — раб. Я тот, кто не может ничего решать, но Имперцы, отнюдь, таковыми не являются.

— Есть узы, намного сильнее того ошейника, которым тебя приковали, Джонрок. Моя жизнь — это всё, что у меня есть. Она в моём распоряжении, я могу отдать её, во имя спасения того, кого ценю, или того, кто мне сильно дорог.

— Те люди, — продолжал Ричард, — они жертвуют своей жизнью, ради того, чтобы обречь других на страдания — они уже мёртвые внутри, и нет в них ничего стоящего того, что бы можно было вернуть. Ты думаешь, это и есть жизнь? Но я — нет. Они носят цепи, в которые сами себя заковали, о том и не подозревая.

— Я прикидывал, когда они придут забрать меня, — сказал Джонрок, — Ведь Имперский Орден выиграл тогда. А я до сих пор здесь — хоть и на цепи, но живой. И любая попытка бежать будет стоить мне жизни.

Ричард разжёвывал оставшиеся куски яйца.

— Мы все когда-нибудь умрём, Джонрок, — все. И ты хочешь сказать, что таков наш жизненный путь? В конце концов, у нас есть всего лишь одна жизнь, другой прожить, нам не дано, и только это является особенно важным.

Джонрок пережёвывал пищу, размышляя. В итоге, казалось он, так и не понял сути сказанного, когда с ухмылкой произнес.

— Хорошо, если у меня будет возможность самому выбирать свою смерть, то я бы хотел, чтобы это произошло под ликование толпы болельщиков, которая будет приветствовать игрока, достойно отыгравшего матч.

Он скользнул взглядом в сторону Ричарда.

— А ты, Рубен? Каков был бы твой выбор?

Мысли Ричарда были заняты совсем другим — он размышлял над более важными вещами.

— Я надеюсь, что мне представится возможность подумать над этим вопросом, но только не сегодня.

Джонрок тяжело вздохнул. Варёные яйца выглядели просто крошечными в его мясистых ладонях.

— Может и не сегодня, но, я думаю, что это, то самое место, где заканчиваются все игры… Оно станет нашим последним пунктом пребывания в этом мире, здесь, в итоге, наша жизнь и закончится.

Ричард ничего не ответил, поэтому Джонрок продолжал, и его слова гулом раздавались сквозь шум проливного дождя.

— Я абсолютно серьёзно, — он нахмурился, — Рубен, ты вообще слышишь, о чём я толкую? Или ты до сих пор мечтаешь о той девушке, которую, как тебе показалось, ты видел вчера, когда мы прибыли в лагерь?

Ричард осознал, что он постоянно думает именно о ней, и улыбка не сходила с его лица. Несмотря ни на что, сейчас он по-настоящему улыбался.

Даже, несмотря на то, что Джонрок был абсолютно прав, говоря, что они, возможно, погибнут в этом лагере, Ричард всё равно продолжал улыбаться. И он совсем не желал говорить о Кэлен с этим человеком.

— Я много чего видел по дороге к этому лагерю.

— Уже совсем скоро, после матчей, — сказал Джонрок, — и если всё пойдёт, как надо, у нас будет достаточно женщин. Змее-морда это пообещал. Но пока приезжают только солдаты, всё больше и больше военных. И всё равно, я считаю, что вчера тебе привиделся призрак или фантом.

Ричард пристально смотрел в никуда, кивая.

— Я должен тебе сказать, что ты уже не первый, кто думает, что она лишь фантом.

Джонрок оттащил длинную цепь в сторону, чтобы она не мешала ему подойти к Ричарду поближе.

— Рубен, тебе бы лучше быть начеку, или нас убьют прежде, чем появится шанс сыграть с командой Императора.

Ричард посмотрел на собеседника с удовлетворением.

— А я-то думал, что ты уже готов умереть.

— Нет, я не хочу умирать. По крайней мере, не сегодня.

— Ты на правильном пути, Джонрок, ты сделал выбор. Даже будучи прикован, ты сделал свой первый шаг к свободе: ты выбрал жизнь.

Джонрок потряс своим толстым указательным пальцем в сторону Ричарда.

— Посмотри сюда, Рубен. Если моя жизнь может оборваться на поле, во время игры в Джа-Ла, то я не хочу, чтобы это случилось из-за того, что твои мысли витали где-то в облаках, в мечтах о женщинах.

— Я мечтаю только об одной, Джонрок.

Крупный мужчина нагнулся, стряхивая с пальцев налипшую скорлупу от яиц.

— Я помню. Ты говорил, что видел ту единственную, которую хотел бы взять в жёны.

Ричард не стал его поправлять.

— Единственное, чего я хочу, Джонрок, так это сыграть достойно, и, таким образом, получить реальный шанс на матч с командой Императора.