Евгений Лотош - Горизонты нашей мечты

Разъяренное чудовище ревет, приближаясь со страшной скоростью. Его глаза сияют в ночи словно умирающие солнца. Маленькая девочка у него на дороге, в ее руках набухает шар бело-красного пламени, но он бессилен перед сплошной броней демона. У чудовищ свои дела, ему не интересен ребенок, оно его даже не замечает — но еще немного, и огромная лапа втопчет девочку в дорожную грязь. Сиори бежит, отчаянно раздвигая руками плотный, как кисель, воздух, пытается дотянуться, достать, отшвырнуть — но уже знает, что не успеет. Она никогда не успевает. Но она должна успеть. Должна! А рев все громче, и гигантские стальные зубы чудовища скалятся в издевательской ухмылке, и его пылающие глаза слепят, слепят, слепят…

— Сира! — ее осторожно тронули за плечо, и ректор Академии Цветов дернулась в кресле и вскинулась, едва не выпав на пол. — Сира, время…

— Ох, Айя, перепугала ты меня, — пробормотала Сиори, протирая пальцами глаза.

— Всю ночь не спала, да? — осуждающе спросила проректор по хозяйственной части.

— Да нет, пару часиков прихватила, — Сиори широко зевнула. — Зато со всеми нужными членами совета успела переговорить. Не знаю, насколько успешно — сложно рассчитывать на хорошее отношение человека, которого посреди ночи из постели вытаскиваешь, но переговорила.

Она встала и вошла в крохотную уборную, в которую вела неприметная дверца по левую сторону ее стола. Пустив ледяную воду, принялась плескать ей в лицо.

— С кем именно? — Айсока встала в дверях.

— Серен Такай, отец Сумарто, Сэйсота Цукура, Теороцин Перилла, Пристин Кузарра, Тассар Пешт. С Хо Китой не вышло — он еще вчера из города уехал, но слуга, который подошел к шару, пообещал разыскать до утра и обеспечить явку на совет. И отец Ахо — его слуга наотрез отказался будить.

— Хорошо. Остальные шестеро все равно только поддакивают. Сира… — Айсока заколебалась.

— Да? — Сиори взяла махровое полотенце и начала яростно растирать им лицо.

— У тебя опять кошмары?

— Нет, — Сиори перестала вытираться, скрыв лицо в полотенце. — С чего ты взяла?

— Я тебя много лет знаю. И мне очень не нравится твое состояние в последнее время. Клия говорила, что ты у нее снотворное просила…

— Язык у Кли слишком длинный, — с досадой заявила Сиори, бросая полотенце на вешалку. — И о врачебной тайне понятие она имеет весьма отдаленное. Вот уволю — будет знать, как о начальстве сплетни распускать!

— Не в Клии дело, Сира. Ты загоняешь себя, я тебе уже много раз говорила. Научись расслабляться. Что тебе снилось? Опять чудовище и ребенок?

— Они… Слушай, Айя, кончай читать мне морали. Между прочим, на территории Академии это моя прерогатива. — Сиори открыла пудреницу. — Подожди минуту, приведу себя в порядок, и двинемся. Совет уже в сборе?

— Десять минут назад половина еще не подтянулась. Остальные с таким интересом обсуждают новости, что можешь еще хоть час не появляться, все равно не спохватятся.

— Приди вовремя, и все опоздают. Но опоздай хотя бы на пять минут, и окажется, что все ждут только тебя, — пробормотала ректор. Она вышла из уборной, перед большим зеркалом одернула блузу и форменную юбку, надела парадный китель с полковничьими крестами и еще раз критически осмотрела себя. — Ну, вроде не очень страшно выгляжу. Где мальчик?

— Вместе с тремя провинившимися сидит в приемной и читает книгу.

— Книгу?

— Я утром дала ему учебник истории. Ох, слышала бы ты комментарии, которые он выдает по поводу исторических деятелей, особенно про столпов Церкви! Уши вянут.

— Ну, в его возрасте свойственно ниспровергать авторитеты, — усмехнулась ректор. — Хоть в чем-то он нормальный мальчишка. Пойдем. Ох… Совсем забыла, — она взглянула на настенные ходики. — У меня же лекция через двадцать минут должна начаться. Надо отменить…

— Уже, — невозмутимо сообщила Айсока. — Я позаботилась. Первый курс пришел в восторг — пока Саомир не сообщил, что в освободившийся час объявляются кросс по парку и индивидуальная физподготовка. Впрочем, они все равно рады — летним утром бегать на свежем воздухе куда приятнее, чем сидеть в душной аудитории. Когда я уходила, командиры отделений уже начали распоряжаться.

— Дети… — снова улыбнулась Сиори. — Ну, я никогда не питала иллюзий насчет популярности истории среди молодежи. Пойдем.

Май Куданно в новенькой кадетской форме с пустыми петлицами вполоборота сидел у окна в небольшой приемной ректорского кабинета. Он поджал под себя ногу, облокотился на спинку диванчика, положил подбородок на локоть и задумчиво наблюдал, как по дорожке между кустов рысцой трусят группки кадетов, первокурсников и второкурсников вперемешку. Рядом с ним на диване валялась книга в невзрачной коричневой обложке. На противоположном диванчике сидели три давешние девочки, испуганно прижавшиеся друг к другу и явно чувствующие себя не в своей тарелке.

— Утро, Сиори, — он бросил на ректора мимолетный взгляд, слегка дернул плечом — видимо, так обозначив приветствие — и вернулся к созерцанию улицы. — Оригинальная у вас спортивная форма, я бы сказал. Глухие штаны и майки с длинными рукавами по летнему времени жуть как актуальны. В шубах их гонять не пробовали? Заодно и жир сгонять помогает.

— Обращаться к ректору Академии следует "госпожа Сиори", — ледяным тоном поправила его Айсока, расправляя плечи. — А еще лучше — госпожа полковник. Не забывайся, молодой господин.

Последние слова она с нажимом выделила голосом.

— А? — мальчишка приподнял бровь. — А, ну да. Прошу прощения, госпожа Сиори. Ну что, топаем на ваш попечительский совет? Посмотрим, как они обо мне собираются попечься.

— На твоем месте, господин Май, я бы не вела себя столь дерзко и самоуверенно, — сухо сказала ректор. — Все-таки твоя судьба там решается. Некоторые члены попечительского совета одновременно являются представителями графств в Цетрии и имеют немалый политический вес. Постарайся вести себя скромно и вежливо. Разнузданное панибратство вряд ли кто-нибудь оценит.

— Я буду паинькой, — пообещал Май, вскакивая и расцветая широкой радостной улыбкой. — Обещаю, что ни одно животное в ходе эксперимента не пострадает. Девчата, подъем! Судьба стучится к нам в двери, как в барабан!

Девочки по краям только вздрогнули и крепче прижались к своей товарке, сидящей в середине — Мире Аттэй, вспомнила Сиори. Зато Мира только гордо фыркнула и гордо вздернула подбородок.

— А ты вообще помалкивай, фертрат, — язвительно сказала она, освобождаясь от подруг и тоже поднимаясь. — Тебя не спросили! Госпожа полковник, докладывает второй сержант Мира Аттэй…