Мария Галина - Бард

– Что ты врешь, парень! - крикнули ему с вышки. - Они сроду не нападали открыто. А вчера мы задали им такого жару, что они не скоро очухаются.

– Я говорю правду, - крикнул, захлебываясь слезами, маленький мальчик в нем. - Пожалуйста, поверьте! Сюда идут кэлпи, они всех убьют, их много, я сам видел…

– Я открываю ворота, - сказал голос. - Проходи, только быстрее.

Заскрипел ворот, и секция решетки поднялась настолько, чтобы в нее мог, пригнувшись, проскочить человек на лодке, и вновь опустилась.

Он зачалил лодку у подножия вышки; наверх вели железные скобы, они оставляли на руках следы ржавчины. «Сколько железа, - подумал он, - зачем столько железа, когда можно договориться с деревом?»

– Стой спокойно, парень, - сказали ему. - Руки за голову! Чужие руки быстро, профессионально обшарили его.

– Так и стой! Если ты вырос у кэлпи, они могли научить тебя всяким чудным штукам…

– Я бард, - сказал он, - бардов не учат убивать. Но сейчас сюда придут кэлпи, тысячи кэлпи, и каждый умеет убивать. Пожалуйста, свяжитесь с остальными постами, ну пожалуйста!

Один из дежурных пожал плечами и сел к рации. Фома видел только его спину и голову в венце наушников. Остальные по-прежнему держали Фому под прицелом.

– Я опередил их ненамного, - сказал он. - Они скоро будут здесь. И они готовы умереть.

– Это мы им обеспечим, - пообещал дежурный. Далеко за горизонтом взвыла первая сирена, вскоре все пространство вокруг оказалось пронизано их ядовито-желтым пунктиром.

– Ну вот, все в порядке. Объявлена общая тревога. Почему ты плачешь, парень?

«Я дважды предатель, - думал Фома, - сперва, потому что я пел для них, а теперь, потому что убиваю их. Но лучше так… потому что они самоубийцы, они готовы умереть и умрут, но мой отец останется жив. И никто не примет мою маму за дочь-сестру».

Внизу к шуму волн примешался грозный крик наступающих кэлпи.

Отсюда он казался бледно-красным, точно размазанный след светлой артериальной крови.

– Ты был прав, парень, - удивленно сказал дежурный. - Никогда такого не видел!

Он был еще очень молод и родился уже после последней войны.

– Да их тысячи!

– Все кэлпи Дельты! - согласился Фома. Он отчаянно тер лицо, горевшее от слез и стыда.

– Погодите! Я хочу с ними поговорить!

– Ты хочешь пулю, - уточнил молодой дежурный.

– Нет! Дайте мне мегафон. Я попробую остановить их. Я бард.

– Какой еще на хрен бард? Что ты несешь, малый?

– Я их бард! Они не могут воевать без меня.

– А ты, значит, от них сбежал. Ну-ну… Я такого наглого вранья еще в жизни не слышал!

– Дай ему мегафон, Янис. Пускай попробует, - вмешался тот, что постарше, - сдается мне, что большого вреда от этого не будет. Может, он разбирается в этих жабах. Сколько ты с ними прожил, малый?

– Не знаю, - сказал Фома, - там все непонятно.

Он принял теплый мегафон и свесился с наблюдательной вышки. Прожектор очерчивал только его силуэт, и он боялся, что кто-то из кэлпи пустит в него копье прежде, чем узнает его.

– Стойте! - закричал он, и голос его распахнулся над водой веером лилового эха. - Стойте, воины Дельты! Я ваш бард! И я не буду петь эту битву!

– А-а-а! - было ему ответом.

– Говорю вам - уходите! Эта битва не для вас! Эта битва будет последней!

– А-а-а!

– Бард! - разобрал он среди ритма, выбиваемого древками копий. - Бард!

– Битва! Последняя битва!

– Что-то ты не то говоришь им, парень, - с сомнением в голосе произнес тот, что старше.

– Нет! - в ярости завопил Фома, собрав последние силы. - Я ухожу от вас! Тогда я больше не ваш бард! Я буду петь людям! Не вам!

– Какая разница, кому поет бард? - крикнули снизу, совсем близко. - Главное - он поет.

– А-а-а! Бард! Битва! Последняя битва!

Лодки придвинулись еще ближе, кэлпи попрыгали на решетку, некоторых свела судорога, и они повисли, точно черные муравьи, но другие, размахивая копьями, карабкались по проволоке вверх, оставляя на остриях колючек клочья рыбьей кожи и плоти.

– Ты уж извини, парень, - сказал тот, что старше. Он неслышно подошел сзади и прикладом автомата ударил Фому по голове.

– Не ставьте ему больше выпивки, - сказал хозяин винарни. Он хорошо относился к Фоме, потому что тот был чем-то вроде местной достопримечательности, а у каждой приличной винарни должна быть местная достопримечательность. - А то он опять заведется. Он уже спел одно и то же по второму кругу.

– Брось, Юхан, - сказал посетитель, - твой гроб с музыкой еще хуже. Ты когда еще обещал обновить его?

– Завтра Суша обещала самолет с грузами, - сказал Юхан. - Будут вам диски. Я заказал Монику Лали. И «Маленьких зеленых кэлпи». Знаешь Монику Лали?

– Да, - сказал посетитель, - и «Маленьких зеленых кэлпи» тоже.

Мы крутые зеленые парни, мы вчера погромили винарни… как-то так… наши девки зеленые мавки… жабки?

– У кэлпи не было женщин, - сказал Фома, - только королева. И две дочери-сестры. Всегда две. Когда королева умирает, дочери-сестры выходят на битву. Одна убивает другую. И делается королевой. И вскоре рожает двух дочек, они же прекрасные сестры… назначены ей на замену.

– Опять за свое, - проворчал трактирщик, - хватит, Фома. Ты уже всем плешь проел этой королевой.

– Королева прекрасна, - не унимался Фома, - точно белая рыба.

– Да, - согласился Юхан, - исключительная просто красота. Хватит, Фома.

– Каждый мечтает о королеве. Каждый, кто выжил. Ибо в тот миг, когда дочь-сестра становится королевой… избранные могут приблизиться к ней… и это радость, которой нет равных.

– Можно подумать, ты ее отымел, - сказал Юхан. - Хватит врать, Фома. Признайся, что врешь.

– Вру, - согласился Фома, водя пальцем по мокрой стойке. - Только и вы врете, жабы. Кэлпи вовсе не были смешными зелеными уродцами. Кэлпи были воинами. Грозными гордыми воинами. Кэлпи умели высвистывать ветер. Заклинать месяц. Дельта расцветала от их дыхания… а не была грязной и зловонной, как сейчас, нет, не была!

– Раньше и трава была зеленее, - согласился Юхан, - и вода слаще. Понятное дело. А знаешь почему, Фома? Потому что мы были молодые, сильные и здоровые. И мир был полон чудес. Я же помню, как мы играли в кэлпи. И ты знаешь, Фома, когда мы играли, иногда начинало казаться, что вдруг… Не знаю, как сказать… я не силен в словах, не то что ты! Что чудо очень близко, одним словом… руку протяни и сорвешь его.

– Ну ты даешь, Юхан, - сказал посетитель, - сроду бы не подумал… Кстати, - добавил он задумчиво, - раньше и вправду вода была слаще…

– Это потому, что ее лелеяли кэлпи, - сказал Фома. - Грозные кэлпи. Нежные кэлпи.

– Ну вот, опять завелся, - сокрушенно сказал Юхан. - Хрен знает, что они сотворили с ним, эти жабы. Пора домой, Фома. Ты найдешь дорогу? Ночь ведь уже.