Макс Каменски - Вера

Ознакомительный фрагмент

Стоявший невдалеке старый, бородатый маг в потрёпанной зелёной робе и со смешным помятым конусом на голове лениво повернулся, что-то пробурчал себе под нос, и неспешно, опираясь на длинный посох, двинулся к ним. Мерлон почти сразу его узнал, припомнив старый портрет на обложке одной из своих книг.

Это был архимаг старого поколения, мессир Дироль – некогда декан Академии Волшебства, сгинувшей в войне Трёх Кланов. Ныне опустившийся раскисший старикашка был в своё время известнейшим магом Гипериона. Его оригинальный и живой ум снискал ему славу в научном мире. Как это ни парадоксально, но по его книге «Магия элементалей или Алхимия и сущность вещества» обучаются многие ученики Волшебных Школ до сих пор.

Что же привело Дироля в ряды вольных? Скорее всего нужда, проклятая нужда в средствах жизни. Эта она, стерва, заставляет спускаться с небес истинных мечтателей, учёных и исследователей инобытия. Странно, отчего он не подался в другие школы? Его знания пригодились бы. А! Скорее всего, кредиторы. Несомненно! Как же ещё? Мессир архимаг любил брать взаймы на свои учёные и личные нужды. Говорят, его Академия была обеспечена всем необходимым для научной и магической работы. А это стоит немалых денег.

– Да, Гризмо, – устало проговорил Дироль.

– Дир, запищи этого молодца в регистр, – улыбаясь и похлопывая Мерлона по плечу, проговорил великан.

– Да, да, – отстранённо пробурчал Дироль, роясь в своей сумке в поиске нужных бумаг. – Так, вот, нашёл, – тихо произнёс Дироль извлекая скрученный пергамент и бережно раскрывая его. Трепетное отношение к бумаге выработалось у мессира архимага за долгие годы работы в Академии. – Ваше имя, отец и дом, пожалуйста, – Дироль никак не мог отойти от деканских привычек. Все молодые маги были для него суть студенты.

– Мерлон, сын Дерлога, дома Барт’свей, – сухо произнёс Мерлон.

Рука, Дироля, держащая небольшое перо, наполненное чернилами (одно из современных новшеств, видимо, купленное Диролем во времена деканства), дрогнула и сделала некрасивый виток. Маг выругался.

– Барт’свей? – удивлённо проговорил он, подняв глаза на юношу.

– Да, именно, – напрягся Мерлон и недовольно дёрнул щекой.

– Но, что ты делаешь в вольных? Ты должен… – завёлся было маг.

– Оставь, Дир, – вмешался Гризмо. – Мы поговорим об этом чуть позже. А сейчас занеси его в регистр, и я хотел бы переброситься с моим учеником парой слов.

– Да, да конечно, – рассеяно проговорил архимаг. – Мерлон, значит, говорите?

– Мер, давай прогуляемся, – пробасил Гризмо, обхватывая юношу за плечи.

Удалившись от стана вольных, они уселись под кронами раскидистого дуба, подарившего спасение от набравшего силу солнца.

– Табачку? – предложил Гризмо. Его голос был добрым и мягким. Казалось, уже нет грозного воина, что недавно испепелял взором Мерлона.

– У меня есть, – улыбнулся юноша, доставая из торбы ту самую трубочку, закинутую на самое дно походной сумки в начале путешествия.

– Ну и хорошо! – так же добро улыбнулся Гризмо, вознамерившись поджигать табак при помощи древних как мир трута и огнива, что у него, надо сказать, никак не получалось.

Мерлон только подумал и поднёс палец к трубочке, как магическая искра подожгла табак.

– О! Вот, спасибо, Мер, – деловито раскуривая табак произнёс Гризмо.

– Рассказывай, Грыз, как жизнь-то? Не видел тебя уже лет пять, – выпустив клуб дыма спросил Мерлон.

– Ага, с того момента, как я тебя выкинул на улицу? – улыбнулся Гризмо, снимая рогатый шлем и обнажая гладко выбритую голову.

– Ну не выкинул, а всего лишь совершил ритуал «выпуска на волю» своего ученика.

– Ах, ну да! Ритуалы, – пробурчал Гризмо, отстраняя взгляд.

– Что делал-то? Небось, добра нажил порядочно? – похлопал по плечу Гризмо Мерлон.

– Да как тебе сказать. Не шибко. Ну, домишко себе в Шипстоуне прикупил, пристройку к нему смастерил для лавочки. Место торговое приобрёл, земельку к востоку от Шипстоуна для загородного домика сейчас оформил по всем законам. Одним словом, стал жить, как человек.

– Лавочка?

– Да, да. Хочу торговать сладостями.

– Ты? Сладостями? – Мерлон расхохотался. – Грозный Гризмо стоит в кушаке да белом переднике за прилавком и продаёт торты! Грыз, не смеши меня! Я не могу представить тебя вдали от звона мечей и запаха крови!

Гризмо недовольно скривил рот.

– Знаешь, надоело мне это всё… надоело до тошноты, Мер, – медленно потягивая табачный дым, проговорил Гризмо. – Убийства, насилия… Грязь, боль, болезни, страх… Да, да, я тоже испытываю страх, я ведь человек. Надоело мне это, Мерлон, – Гризмо глубоко вздохнул. – Мне стукнуло пятьдесят, и хоть мой дух сильнее горы, а мышцы крепче стали, я хочу покоя. – Он сделал паузу, глубоко затягиваясь. – Я прошёл этот мир от края до края, воевал под десятками знамён и штандартов, навидался таких ужасов и чудес, что на целую книгу хватит. К чёрту всё! Это последняя моя война. Когда закончится передряга, открою свою лавочку, женюсь на мадмуазель Гатиниар и буду жить, как должно человеку после трудной и опасной жизни – спокойно и в достатке.

– Мадмуазель Гатиниар? – искренне удивился Мерлон.

– Да, а что здесь удивительного? Или ты не веришь, что в такого уродца могла влюбиться красавица Гатиниар, благоухающая эфирными маслами? – Гризмо улыбнулся. – Что ж, она знает, что ей от мужчины надо, а ночью я дам фору самому дерзкому ловеласу этого чёртового мира!

– Почему-то не сомневаюсь, – сказал Мерлон, многозначительно посмотрев на мощную фигуру великана-варвара.

– А ты как? Всё охотишься? – вытряхивая пепел из трубочки, спросил Гризмо.

– Я? Да… Вот ходил тут, недавно. Нажил себе приключений. А так в основном в долгах и хмельном угаре.

– Бросай ты это дело, Мер. Давай я тебя в помощники возьму, платить буду изрядно, сам дело своё откроешь, заживёшь нормально. Долги за тебя отдам. Знаешь ли, спрос на сладости высок, особенно среди изнеженных богачей. Девушки, надо сказать, волей-неволей все сладкоежки – порой муженькам приходиться изрядно тратиться на желания своих красавиц, – заявил довольный до глубины души Гризмо. Подняв взгляд к небу, он развёл руки в стороны и вдохнул полной грудью.

– Не знаю, Грыз. Предложение хорошее. Но…

Мерлон не успел договорить. В стане войска её Матери Церкви взревели трубы, играя сигнал тревоги.

Оба вольных посмотрели на юг, и увидели, как из-за холма показались тёмные, слабо различимые фигуры воинов, и бесчисленный лес пик. Высоко в небе над войском неприятеля парил красавец-дракон, неся на мощной спине всадника.