Роберт Говард - ВРАТА ИМПЕРИИ. Сага вольных городов

Джон Стюарт шагнул к нему, и бедняга тотчас отпрянул к стене, издавая какие-то странные звуки, непохожие на голос и слова нормального человека. Легкая дрожь пробежала у меня по спине. Я взглянула на Джона и увидела, что он тоже содрогнулся.

— Он уже ничего не соображает, — глухо произнес Стюарт. — Вот что — теперь я все понял! Франсуаза де Бретань поняла, что ей нужна защита, и преданные ей слуги бросились на врага, будто верные псы. Но никто не ожидал, что там будет нечто сверхъестественное. Франсуаза, скорей всего, убежала, не в силах разобраться, что за черные силы витают над ее головой. А слуги… Как мы видим, один из них лежит задушенный, а другой мало чем похож на человека. Теперь самое главное, что мы должны знать: где она?

— Джон Стюарт, — решительно произнесла я. — Я готова отомстить за Франсуазу де Бретань, и хотя, наверное, я не смогу спасти ее, по крайней мере, я отомщу ее убийцам.

— Тогда вперед! — коротко отозвался Стюарт. Он еще раз окинул взглядом комнату, затем стал выворачивать ящики комода и рыться в них.

— Думаю, что у Костранно более зловещие планы, чем просто убить ее, иначе сейчас мы бы имели дело с ее трупом, — сказал он, бросив комод и задумчиво оглядывая комнату. — Для его дьявольских ритуалов… О, что это?

Он откинул рваную занавеску и что-то отодвинул… Я увидела, как часть стены плавно отъехала и за ней появился небольшой коридорчик, который заканчивался лестницей, ведущей вниз.

— Вот как убежал наш некромант, — сказал Джон Стюарт, мрачно глядя наверх. — Похоже, что Франсуаза де Бретань не знала об этом тайном ходе. А вот Костранно очень хорошо знал все ходы-выходы этого города.

— Может быть, — рассеянно отозвалась я, оглядываясь кругом. — А может быть, ты преувеличиваешь.

Ступеньки были каменными, и, казалось, вырезанными из огромной скалы. Они вели вниз гораздо глубже, чем обычно в городских домах располагались винные погреба или казематы. На какое-то мгновение мне почудилось, что я спускаюсь в ад, но затем я вздохнула с облегчением, увидев свет у самого основания лестницы.

Мы замерли на ступеньках, напряженно вслушиваясь в звенящую тишину; потом увидели слабый свет, выбивавшийся из-под дверей.

Мы вглядывались в темноту, освещаемую лишь этой узкой полоской света, и меня не оставляло ощущение, что мы находимся в загробном царстве, как вдруг я поняла, что слышу звук голоса, очень тихого и приглушенного, но все же определенно человеческого.

Я поставила свечу на ступеньку, чтобы освободить руки, и, замерев, стала вслушиваться в этот голос. Я была уверена, что толща стен скрывает любые звуки, но теперь я поняла, что враги — кто бы они ни были — прекрасно слышат нас и готовятся отразить нашу атаку. Я вытащила из ножен меч и увидела, что Джон Стюарт сделал то же самое.

Я задула свечу и в полной темноте сделала еще несколько шагов вниз по ступенькам, вслед за Стюартом. Молча мы достигли основания лестницы, а затем за полуоткрытой дверью увидели усыпальницу, ярко освещенную факелами. Может быть, это была и не усыпальница, но мне так показалось, потому что вдоль стен в нишах стояли ящики, похожие на гробы. Присмотревшись, я разглядела, что надписи, вырезанные на гробах, были не христианскими, — они вообще не принадлежали к какой-либо известной мне религии. В центре склепа возвышался помост из черного мрамора, на котором, обнаженная и неподвижная, лежала Франсуаза де Бретань. А в нескольких шагах от нее на коленях стоял Костранно, пытаясь поднять с полу какой-то огромный камень. Когда мы вошли внутрь, он заметил нас и еще яростнее принялся отрывать от пола камень — наконец ему удалось сдвинуть его с места, и мы увидели под ним большую черную дыру.

Плащ Костранно валялся рядом, и теперь мы смогли рассмотреть черты его лица. Надо сказать, виселица хорошо сделала свою работу: лицо мага было распухшим, губы почернели, след от веревки глубоко врезался в шею. Он издал громкий нечленораздельный крик, увидев Джона Стюарта, который приближался к нему, а затем отпрянул к стене, выхватив из держателя факел. Продолжая верещать безумным голосом, висельник метнул факел в моего спутника.

Факел упал на каменный пол у ног Стюарта, извергнув сноп искр и клубы черного дыма. В то же мгновение Джон исчез из виду, но я услышала его яростные ругательства. Дым рассеялся так же внезапно, как и появился; я увидела Стюарта живым и невредимым. Но когда он бросился на Костранно, какая-то сила толкнула его обратно, будто он налетел на невидимую стену.

Я не стала терять времени, чтоб пытаться разгадать магию Костранно. Чародей мог схватить другой факел, и я бросилась ему наперерез. Пока Стюарт продолжал ругаться, не в силах сдвинуться с места, я дважды пронзила насквозь тело колдуна, не причинив ему, впрочем, никакого вреда.

Из горла Костранно вырвался дикий разъяренный вопль; он молниеносно выхватил меч, и только кольчуга, которую я носила под камзолом, спасла меня от его страшных ударов. Я вынуждена была отступить, а Костранно продолжал наседать на меня, нанося удар за ударом такой силы, что я едва могла их отражать.

Впервые за свою жизнь я испытала чувство страха, охватившего мою душу и почти лишившего меня возможности думать — я сражалась, применяя только силу, и даже не пыталась одолеть врага какой-нибудь хитростью. Итальянцу была нужна моя жизнь и жизнь Стюарта, а также жизнь несчастной Франсуазы де Бретань, которая явно предназначалась для жертвоприношения.

Я продолжала отчаянно биться, все еще не понимая его замысла, пока мои ноги не коснулись края дыры в полу. Чародей загонял меня именно туда, желая, чтобы меня поглотила черная бездонная пропасть. Может быть, дно у нее и было, но меня это мало утешало — не очень-то приятно найти свою смерть на дне глубокой ямы, разбившись вдребезги. Я почувствовала, что там, в жутком мраке, есть нечто ужасное, с чем мне совершенно не нужно встречаться, и тогда мой страх превратился в дикую безотчетную панику. Наверное, это и спасло меня.

В слепой ярости я обрушилась на Костранно, вложив в удары всю свою силу, и в какой-то момент мне удалось отбросить его назад. Я увернулась в сторону от дыры, а затем одним прыжком оказалась позади чародея, в то же мгновение вонзив меч глубоко в его шею — удар был таким мощным, что голова Костранно полетела с плеч на пол, и не куда-нибудь, а в ту самую черную дыру, в которую он намеревался спихнуть меня.

Оттуда раздался леденящий душу вопль, между тем как обезглавленное тело продолжало стоять на ногах, покачиваясь, у края пропасти.

Я почти лишилась рассудка от ужаса, но все же сообразила, что надо сделать — несмотря на отвращение от самой мысли, что придется дотронуться до тела Костранно. Я много раз сражалась и видела, как умирают люди; много раз мне приходилось уносить на себе с поля боя мертвых товарищей, и я никогда не испытывала страха прикосновения к окоченевшему телу. Но мысль о том, чтобы дотронуться рукой до ходячего мертвеца, была просто невыносима.