Сергей Зайцев - Принцип действия

Ознакомительный фрагмент

– Не совсем. Некоторые вопросы не совсем уместны в той или иной ситуации, а тебя, похоже, никакие ситуации не смущают. Есть разница между просто любопытством и назойливым любопытством, не находишь?..

– Да ну? И что же я такого сказал, что неприятно задело лично тебя?

– Пока ничего. Забудь.

Несмотря на свою проницательность, он не заметил, или не придал значения тому, что его предположение о моей несостоятельности в команде Кассида меня действительно задело. А это действительно так. Пять жалких лет среди людей, притёртых друг к другу не одним десятилетием совместного существования, еще не сделали меня среди них своим. Да и сделают ли? Лучше всех, с большим пониманием и человечностью ко мне относилась Зайда. Кассид неизменно выказывал иронию и недоумение, когда сталкивался со мной на борту «Забулдыги» – словно никак не мог понять, что же я там делаю. И в силу каких причин он до сих пор не вышвырнул меня с корабля. Такое отношение не развивает уверенности в завтрашнем дне, несмотря на решение мной практически всех технических вопросов при совершении торговых операций, связанных с вооружением. А тавеллианец… Он меня просто не замечал. Странный, загадочный, молчаливый, надменный сукин сын. У нас до сих пор не возникло никаких точек соприкосновения – ни по интересам, ни по каким-то житейским вещам. И я до сих пор не понимал, что у него общего с Кассидом и Зайдой. Но что-то определённо было. Наверняка было. Иначе бы они не работали столько лет бок о бок.

Я мысленно вернулся к Максу. Его излишняя словоохотливость моментами задевала не только меня. Ещё во время вчерашней беседы он, походя, затрагивал чувства Булочки, но даже не замечал этого. Сводил всё к лёгкому, беззаботному трепу. Но этот парень не так прост, каким представляется со всей своей жизнерадостной разговорчивостью. У каждого из нас есть свой способ выяснить, что собой представляет собеседник. Макс задавал вопросы. Много вопросов. Каждый по отдельности ничего не значил. Но все вместе… это как стрельба по площадям – какой-нибудь выстрел обязательно придётся в цель. Почему-то у меня начинало складываться впечатление, что Макс уже знает меня в чём-то лучше, чем я себя сам.

– А это правда, что тавеллианцы – вампиры? – не отставал Макс.

– Давай-ка сперва договоримся о терминах, чтобы между нами не было недоразумений. Что ты подразумеваешь под словом «вампир»?

– Да ладно тебе, – Макс ловко ушел от щекотливого вопроса. – Как он хоть выглядят, ваш тавеллианец?

Поколебавшись, я переслал ему из архива своего лоцмана голоснимки Лайнуса, Зайды и Кассида.

– Любуйся.

– Вот это женщина! – немедленно отреагировал Болтун с неподдельным восхищением. – А этот рогатенький – просто класс! И тавеллианец…

– Макс, ты мог бы менее бурно расточать свои сомнительные комплименты, они всё-таки мои компаньоны?

– Ладно, я тебя понял. Ты не в настроении. Что ж, тогда расскажу о своих друзьях. Нас в звене семеро. Каждый со своими причудами и привычками, со своей личной историей. Они сами не видят, какие они все разные, а для меня не может быть иначе. Начну, пожалуй, с Булочки. Грегори Верный, мой вечно хмурый дружок. Бывший «агностик», отбросивший условности веры и вступивший в нашу команду, когда на Двойное Донце напали «мясоеды». Правда, убеждения поменял не сразу, лишь после двух лет войны, да и то какой-то особый случай был. Он не рассказывает, какой именно, лишь как-то раз многозначительно намекнул, что Господь Всевидящий указал ему иной путь служения своему народу, и неважно, что в его народе мало кто встал на такой путь вместе с ним. Но люди отнеслись к его выбору с пониманием, это немаловажно, хоть и удивительно. Моральная поддержка среди своих ему обеспечена, что позволяет Булочке с определённым оптимизмом жить в настоящем и смотреть в будущее…

– Хорош трепаться, пустозвон, – встрял в разговор по внутренней связи «вечно хмурый дружок». Окошко на виртуалке осталось пустым, видимо, обходясь без лоцмана в повседневной жизни, Булочка не считал нужным держать для себя ни «визитку», ни аватара в операционной системе «Шершня», но голос у него был недовольный…

Что такое «визитка»? Быть того не может, чтобы вы этого не знали. «Визитка» – это ментальная проекция нашего сознания, воплощённая лоцманом в визуальный образ – тонкие реакции мимики, внутренние движения лицевых мышц, своего рода внешняя картинка того, каким человек себя воспринимает сам. Поэтому связь по лоцману и позволяет без всяких натяжек вести живое общение. Но если хочешь по каким-то причинам сохранить инкогнито или иначе выразить настроение, для этого существует аватар – синтетический интерактивный объект, представляющий пользователя в виртуальном мире, попросту говоря, анимированная личина. Вчера лоцман сделал достаточно снимков внешности Грегори Верного, поэтому я позволил браузеру операционки подобрать образ для Булочки самостоятельно, предпочитаю смотреть на лица тех, с кем общаюсь. Пухлая, конопатая физиономия «агностика» проявилась на виртуальной панели, мрачный взгляд, уголки губ уныло приспущены. Вполне соответствует. Впрочем, вчера, после испытания «Следопыта», я видел его и другим – тогда в его глазах горело вдохновение, восторг. Может же быть другим человеком, когда хоть немного отрешается от своих постоянных внутренних проблем.

– Сомаха, не слушай эту трещотку, – ворчал Грегори дальше. – Не было у меня никакого видения свыше. Просто захотелось сделать для своей планеты что-нибудь действительно стоящее, значительное. А ты, кстати, разве никогда не испытывал такого желания?

Непростой вопросик, однако.

Все время, пока я сотрудничаю с Кассидом, я всегда рад новым впечатлениям. Мне это помогает. Помогает отвлечься от горьких переживаний, тлевших в душе угольями уже затухающего, но еще не погасшего костра. Полтергейст… само имя родной планеты хотелось забыть, надолго, если не навсегда вычеркнуть из памяти. Я им не судья, тем, кто меня изгнал. Я – обвинитель. Но эта роль хороша лишь для внутреннего саморазрушения, и я понимал, что обиду нужно превозмочь. Любыми средствами. Как бы ни тяжело это было сделать. Так лучше будет для меня самого. Так легче жить дальше.

И я сумел забыть обиду, растворить ее в повседневных делах. Но вопрос Грегори неожиданно всколыхнул старую горечь. Я понял, что чересчур обольщался на свой счет. Ничего я не забыл. Обида лишь немного потускнела за прожитый срок. Пять лет назад я потерял лучшего друга и любимую девушку за одну ночь, ночь, наполненную грохотом поступи боевых роботов и ревущими вспышками выстрелов. Такое забыть непросто.

– Спасибо, нет, – сдержанно отозвался я на вопрос Грегори. – Я уже через это проходил. Думал, буду героем после всего. А в результате меня вышибли с родной планеты. Лучше я буду придерживаться меркантильных оценок. Просчет и потеря прибыли – это не так погано, как потеря доверия людей, среди которых прожил всю жизнь. И вполне восстановимо.