Анфиса Кохинор - Дурацкие игры магов. Книга вторая.

- Великий гуманист, - ехидно усмехнулся Ричард.

- Да ладно! - Солнечный Друг махнул рукой и доверительно улыбнулся: - Уж больно мне вилины не понравились, да и их близкие сородичи восторга не вызывают.

- Помнится, ты мне все уши прожужжал о ценности любой человеческой жизни. Ханжа!

- Ну, это ты загнул! - обиделся Валентин, достал из кармана фляжку, глотнул коньяка и сотворил себе и спутникам уютные кресла прямо посреди улицы. - Присаживайтесь, господа! Сейчас мы все вместе обсудим очень важный для нашего дальнейшего путешествия вопрос: можно ли назвать расу вилинов-лантийцев человеческой?

Ричард плюхнулся в кресло, принял из рук мага бокал и, включаясь в игру, глубокомысленно заметил:

- Для начала нужно определить видовые признаки человеческой расы как таковой, а затем произвести детальное исследование предмета нашей дискуссии и соотнести полученные данные…

- Подождите! - чуть не плача воскликнул Кевин. - Мы попали в ловушку! Нам нужно думать, как выбраться, а не разглагольствовать о какой-то ерунде! И вообще, разве мы не должны пойти вместе с Димой? Вдруг ему потребуется помощь?

Валентин проводил взглядом Смерть, который как раз вышёл из ближайшего дома с окровавленным мечом наперевес и скрылся в следующем, сделал глоток коньяка и с сочувствующим видом посмотрел на камийца:

- Как же ты ещё молод и наивен, Кеви. Как много приходится тебе объяснять! - Он притворно тяжело вздохнул. - Суетливость - губительное для мага качество. Запомни это, а ещё лучше запиши. Заведи себе дневник, подростки часто так делают.

- Валя!

- Ладно, перехожу к сути. Сейчас Дима пробежится по домам, прибьёт десяток-другой лантийцев, привлечёт внимание власть предержащих, и можно будет вести беседу на более высоком уровне. Пока же наш деятельный друг подготавливает почву для переговоров, мы можем выпить, поболтать о том, о сём… Тем более что Ричи взял на себя смелость обозвать меня ханжой, а я страстно желаю доказать ему, что он ошибается, и услышать подобающие случаю извинения.

Инмарец криво ухмыльнулся:

- Ну, это вряд ли.

- Почему?

Валентин сунул камийцу бокал, отвернулся, и они с Ричардом пустились в длинный казуистический спор. Некоторое время Кевин честно пытался понять, о чём ведётся беседа, но вскоре безнадёжно запутался в хитросплетениях словесных перипетий и заскучал. Рассеянный взгляд юноши бродил по фиолетовым плитам мостовой, по клумбам с "неживыми" цветами, ажурным решёткам окон, настежь распахнутым дверям. "Может, и мне в гости сходить? Глядишь, тоже кого-нибудь прибить удастся - и в рукопашном бою попрактикуюсь, и брату помогу!" Камиец сотворил меч, примериваясь, взвесил его в руке и неторопливо направился к ближайшему дому.

Поднявшись на крыльцо, он шагнул в приветливо распахнутые двери и оказался в гостиной. Традиционно фиолетовые стены украшали многочисленные пейзажи и натюрморты в тёмных блестящих рамках. Картины, конечно же, были написаны в сине-фиолетовой гамме, и только хрустальные бокалы на полотнах отливали тревожным багрянцем.

Посреди пустой комнаты возвышался мольберт, за которым стояла хрупкая черноволосая девушка. Художница работала столь увлечённо, что пропустила появление гостя.

- Добрый день, - вежливо поздоровался Кевин.

Лантийка вздрогнула, обернулась, выронила палитру и кисть, вмиг растворившиеся в воздухе, и загородила собой мольберт. Широко распахнутые карие глаза уставились на нежданного визитёра. Несколько секунд молодые люди рассматривали друг друга, а потом девушка умоляюще произнесла:

- Никому не говорите о том, что видели. Пожалуйста!

- А что я такого видел?

- Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что я рисую картины своими руками. У нас так не принято, а мне нравится рисовать. - Лантийка с трудом овладела собой, картонно улыбнулась и заучено начала: - Добро пожаловать в мой дом. Меня зовут Милла Кор. Я рада, что…

- Дальше я знаю!

Милла замолчала, отчаянно теребя пояс платья. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, и камиец передумал убивать странную лантийку.

- Вы должны предложить мне мальф.

Милла Кор покраснела и тихо произнесла:

- Вы не могли бы зайти к соседям. Они сделают так, как надо, а мне не хочется никого опаивать.

- У соседей я уже был.

- Правда? Но тогда…

- Вы не такая, как они.

- Не говорите так! Я такая же, как все. Сейчас я угощу Вас мальфом.

- Угощай, - уничтожив меч, покладисто кивнул Кевин, и в руках Миллы появился серебряный поднос, на котором стоял высокий хрустальный бокал.

- Пейте, пожалуйста, - стараясь не смотреть гостю в глаза, выдавила она.

Кевин понюхал мальф и насмешливо покачал головой:

- А где снотворное?

- Неужели Вам хочется сгинуть в Лабиринте?

Девушка подняла на камийца печальные карие глаза, и Кевину неудержимо захотелось заключить её в объятья и защитить от всех возможных бед.

- Мне хочется выпить с тобой, Мила, - срывающимся голосом произнёс он и запоздало представился: - Я Кевин.

- Очень приятно, - быстро сказала лантийка, обворожительно улыбнулась, и в её руке тоже появился бокал.

- Ты очень красивая… - не сводя восхищенных глаз с художницы, начал юноша, однако лантийка поспешно прервала его:

- Не надо так говорить, Кевин. Я такая, как все. Пожалуйста, выпей мальф и уходи. Если кто-нибудь услышит наш разговор, мы оба окажемся в Лабиринте.

- Но я не хочу покидать тебя, Милла! Ты самая красивая девушка во Вселенной, ради тебя я готов сразиться с целым миром. Пойдём со мной в Лайфгарм!

- Это невозможно. Я не смогу жить в другом мире. Без мальфа я умру.

Взгляд девушки потускнел, и Кевин почувствовал, что готов умереть, лишь бы она была счастлива.

- Ерунда! Я - маг, и обеспечу тебя кровью в любом мире! Я заберу тебя в Лайфгарм, и ты будешь рисовать, сколько захочешь, не страшась, что кто-то узнает об этом.

- Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Камиец щёлкнул пальцами, и бокал лантийки наполнился вишнёвым ликёром:

- Попробуй, это лучше, чем мальф.

Милла недоверчиво посмотрела на рубиновую жидкость и, зажмурившись, сделала глоток.

- Вкусно. Что это?

- Вино. В моём мире любят сладкие терпкие вина. Они горячат кровь и поднимают настроение.

Лантийка задумчиво улыбнулась:

- Ты странный, но мне хорошо с тобой.

- А мне нравятся твои картины.

- Спасибо, - зарделась девушка и снова сделала маленький глоток вина.

С губ камийца уже было готово сорваться признание в любви, но внезапно он почувствовал, что к дому Миллы приближается Смерть. Испугавшись, что грозный брат, не разобравшись, убьёт возлюбленную, Кевин уничтожил бокалы и шепотом скомандовал: