Дмитрий Колодан - Новые мифы мегаполиса

Разве он был здесь раньше?! Он? Был?!!

— Стоять, — лениво сказали у него за спиной. — Руки! Без глупостей. Документы.

Джер медленно обернулся.

Двое в форме. С дубинками. Не очень злые, но отнюдь не добрые. Ох, недобрые… Патруль. Вон и третий из машины вылазит…

Джер покорно предъявил измазанные мелками руки.

— Как зовут? — без интереса спросил подошедший.

— Джер, — улыбнулся Джер тающей тенью улыбки этого дня.

— Чё-то я так и думал, — сказал полицай.

Двое других заухмылялись.

День кончился.

— Что же вы так, Андрей Матвеевич?

Голос инспекторши сочился сочувствием — фальшивым, как три доллара одной бумажкой. Нет, хуже — как три с половиной.

Зато Андрею было стыдно по-настоящему.

«Сволочь Таракан, — думал он, морщась от неловкости. — Тоже мне приятель. Мог бы предупредить… Нет, это специально он, специально меня. Обиделся? Из-за Вики, что ли? Чушь! Хотя Таракан мог, он мстительный… Две сотни ему отдал, в участок попал из-за него, работу прогулял…»

— По месту работы мы уже сообщили…

Теперь в голосе инспекторши слышалось удовлетворение. Неподдельное. «По месту работы…» Андрей представил себе реакцию начальства на звонок. А особенно — замначальства. Ох, мать… Его бросило в пот.

— Зачем? — спросил он.

Хотел спросить деловито, получилось жалобно. Инспекторша наслаждалась. Она даже спину прогнула по-кошачьи, а пальчиками с ярко-красным лаком на ногтях так впилась в край стола, что Андрею показалось — проткнет столешницу насквозь. «У-у, садюга! — обреченно подумал он. — Щас с ней будет оргазм на рабочем месте… Ну, может, потом отпустит меня».

— Согласно инструкции, — томно мурлыкнула стерва, — вам обязаны выплатить выходное пособие в размере трехмесячной зарплаты. Если возникнут проблемы — обращайтесь, вы теперь у нас на учете, будем содействовать.

— Что? — растерялся Андрей. — Какое пособие?

— М-м-м. — Инспекторша закатила глаза. — Ну, мы же не можем настаивать, чтобы наших подучетных продолжали держать на их прежней работе. Нет, увольнять надо решительно и без проволочек. Вы же знаете, Андрей Матвеевич, времена нынче сложные, хорошая работа ценится, желающих много… Ммм… Никто не захочет иметь в штате сотрудника, не способного выполнять свои функциональные… ах!., обязанности.

Стерва откинулась на спинку стула. Пальцы ее расслабились, соскользнули со столешницы. Прощально мелькнули будто окровавленные ногти.

— Я… — У Андрея перехватило дыхание от ярости. — Я, поверьте, в состоянии выполнять! Как вы говорите, свои функциональные обязанности. Да! В состоянии!

Инспекторша открыла глаза, вперилась в него немигающим взглядом, абсолютно стальным. Так мог бы смотреть сейф. Несгораемый шкаф.

— Уверяю вас, — сухо сказала она, — это уже ненадолго.

Квартиру вскрыли, как консервную банку. Раз-два, резанули чем-то… чем положено, выгрызли замок и даже денег не взяли — сказали, вычтут из его пособия. Андрей машинально поблагодарил, зашел в опоганенное взломом жилище, упал на кровать прямо в одежде — в той самой, в которой ночевал в обезьяннике… Плевать.

Было страшно.

Нет, если вдуматься, страшно не было. Было как-то… пусто. И жутко от ощущения вакуума. Словно очнулся — а ты висишь в пустоте, и ничего вокруг, ничегошеньки. Даже воздуха, кажется, нет. Хотя ты еще живой… пока…

Но это уже ненадолго.

Голос инспекторши металлически лязгнул в мозгах.

Ничего не хотелось. Больше всего не хотелось думать, что же теперь делать и как жить. Еще сильнее не хотелось выяснять что бы то ни было.

И все-таки…

За что?

Джер был совершенно безобидным. Ну, булочку у лоточницы стыбзил, подумаешь. Ну, стенку разрисовал… так она гораздо лучше стала, честно!

За что его выставили с работы? Ладно, он, по большому счету, давно хотел ее сменить, но разве так? Слова не дали сказать в оправдание. Один звонок — и нет сотрудника. Сделали изгоем. Вычеркнули из жизни. Поставили на учет… ха! Клеймо позорное на него поставили! С тем же успехом могли выжечь на лбу «джер» — и порядковый номер…

Андрей нахмурился. О чем это он? Какой еще номер?

«Первый, — подсказала память. — Надпись на маске: первый».

Значит, есть и еще какой-нибудь? Второй там. Или пятнадцатый.

— Надо поговорить с Тараканом, — сказал Андрей вслух. Но сначала он заставил себя позвонить дяде Вите. Тело было деревянное, Андрей не был уверен, что тому причиной — джер или ночевка в камере, практически на полу. Негнущиеся пальцы с трудом набрали номер.

— Дядя Витя? Это Андрей из восьмидесятой квартиры. Вы у меня батарею ставили, помните? И шкаф встроенный делали… Ага, точно, с выемкой. Слушайте, у меня проблема, я вчера ключ забыл… в общем, надо дверь менять, а пока поставить старую, она у меня на балконе…

— Сто пятьдесят, — сориентировался дядя Витя.

«Есть люди, — подумал Андрей, — кому словарный запас без надобности. Все равно цифрами объясняются».

Сговорились за стольник. Андрей проверил — столько в бумажнике еще оставалось. Дальше, видимо, придется пойти за пособием. Ну… Джер сказал бы: «Как-нибудь» — и выбросил бы проблему из головы. Андрей тихо засмеялся.

Было здорово быть Джером. Андрей помнил все, что с ним происходило вчера, помнил так ярко, как никогда не запоминал события своей жизни — разве что давным-давно, в детстве. И ведь ничего особенного-то и не было, но ощущение осталось — как будто он совершил что-то настоящее, значительное.

«День, равный целой жизни» — вспомнил Андрей из какой-то книжки. Кажется, детской.

Джер и есть ребенок. Беззаботный. Исполненный радости.

Взрослый ребенок-художник… Видеть мир так, как он, — счастье. Что тут плохого? В чем подвох? Мысль сидела занозой, маяла душу. «К Таракану», — напомнил себе Андрей.

Пришел дядя Витя, получил деньги. Поволок, кряхтя, дверь с балкона.

— Ключ под половиком оставьте, — сказал Андрей на прощание и ушел, беззаботный, словно Джер.

Кто сейчас оставляет ключи под половиком? Никто, напорное. Не те времена. Значит, вряд ли вор полезет под половик искать ключи от квартиры… А дядя Витя побоится что-то взять. Но даже если вынесут из квартиры всё до последнего носка — ну и что? Тут бы с жизнью в целом разобраться…

Андрей вышел из подъезда, огляделся — не смотрит ли кто, остановился на том же месте, что вчера Джер. Расставил руки, запрокинул голову…

Небо имело умеренно синий цвет.

В нем наблюдалось солнце, а также несколько тучек.

Счастья не было.

Как в анекдоте про бракованные воздушные шарики. «Что, дырявые?» — «Нет, целые. Но не радуют».