Тим Пауэрс - Врата Анубиса

Ознакомительный фрагмент

В этот момент в шатер вбежала собака, сделала круг и, поджавши хвост, торопливо убралась вон.

– Руа возвращается, – сказал тот, с обезьянкой. – Сматываемся, Уилбур.

– Аво, – охотно согласился Уилбур.

И они незамедлительно выбрались наружу. Поднырнув под свешивающееся полотнище ткани. Дойль уставился на вход, полузавешенный каким-то ветхим ковром. Собака, когда вбегала в шатер, немного отодвинула в сторону полог на входе, и он мельком увидел деревья в лунном свете, почувствовал холодное дуновение ночного воздуха за стенами шатра. Его память наконец-то сбросила одуряющие пары эфира, и механизм мозга включился. И Дойль мысленно прокрутил все подробности этого вечера... Да, прыжок удался, все сработало как надо. И затем город, район трущоб... И да, конечно, самое главное – Кольридж! И миссис Тибодю поцеловала его... Внезапно у него внутри что-то оборвалось от леденящего ужаса, накатившего волной. Лоб покрылся каплями холодного пота – Дойль вспомнил того лысого в таверне. Вспомнил, как лысый схватил его. «О мой Бог, я пропустил прыжок возвращения, я же был за пределами поля в тот момент, когда дыра захлопнулась», – думал он в ужасе.

Полог откинулся, и в шатер вошел тот самый страшный лысый старик, который похитил его из «Короны и якоря».

Лысый достал из кармана сигару, подошел к столу и прикурил от лампы. Постоял некоторое время, попыхивая сигарой. Направился к койке, схватил за волосы голову Дойля и потянул вниз. Дойль дернул головой, пытаясь высвободиться, но мощная рука зажала голову, как в тисках. В другой руке старик держал зажженную сигару. Он медленно поднес горящий конец сигары к левому глазу Дойля. В панике Дойль выгнулся дугой, сгибал и разгибал крепко стянутые веревкой ноги, делая нечеловеческие усилия вырваться. Он беспомощно барахтался – веревки крепко держались, и старик продолжал прижимать его голову к койке. Дойль напрягал все силы в бесплодной борьбе, но ему не удалось ни на дюйм сдвинуть голову. Он зажмурил глаза и тут же почувствовал жар горящей сигары. Наверное, сигара не дальше чем в нескольких миллиметрах от его глаза.

– О Боже мой, прекратите! – еле слышно выдохнул Дойль. Отчаяние придало ему сил, и он дико заорал: – Помогите! Прекратите это! Эй, кто-нибудь, уберите его от меня!

И с облегчением понял, что горящая сигара отодвинулась и голову отпустили. Он замотал головой, из левого глаза текли слезы. Он заморгал и постепенно сквозь пелену слез смог достаточно отчетливо разглядеть окружающие предметы. И он увидел лысого. Тот задумчиво стоял рядом с койкой и попыхивал сигарой.

– Я хочу знать все, – неторопливо произнес лысый. – Ты мне все расскажешь: откуда пришли твои люди, как вы используете врата для перемещения, как вы открыли врата? Я узнаю все это. Ты понял меня?

– Да, – с трудом выдавал Дойль.

«Боже, покарай Дерроу, – в ярости подумал он, – и пусть рак съест его живьем! И да будет так! Аминь. А ведь это вовсе не было моей обязанностью – пойти вызывать кареты!»

– Да, я расскажу вам все. Фактически я могу сделать вас сказочно богатым, если вы в свою очередь сделаете мне одолжение и...

– Одолжение? – повторил старик, не скрывая изумления.

– Да. – По щеке Дойля бежали слезы, и щека чесалась. Его уже сводила с ума невозможность поскрести щеку и избавиться от невыносимого зуда. – Да, это правда. Я не пытаюсь обвести вас вокруг пальца. Поверьте, я не обманщик, я действительно могу сделать вас богатым. Я могу сказать, какую собственность выгодно приобрести, куда выгодно вкладывать деньги... Возможно, я даже скажу, где найти спрятанное сокровище, если у меня будет время подумать... золото в Калифорнии... гробница Тутанхамона...

Ромени захватил пару колец веревки, обмотанной вокруг грудной клетки Дойля, и мощной рукой приподнял его с койки. Он нагнулся к лицу Дойля почти вплотную.

– Твои люди знают это? – прошипел он. – Где? Говори!

Дойль повис на веревках, и они болезненно врезались в тело. Он почувствовал такую сильную боль, что стал терять сознание. Он только успел понять, что каким-то образом вызвал недовольство своего мучителя.

– Что сказать? – попытался уточнить Дойль. – Где гробница фараона Тутанхамона? Да отпустите же меня, я не могу дышать!

Ромени разжал руку, и Дойль хлопнулся на койку. Его голова безвольно отскочила от натянутой парусины.

– Итак, где это? – спросил Ромени угрожающе-спокойным голосом.

Дойль дико оглянулся кругом. В шатре опять появился тот, с обезьянкой, и опять испуганно уставился на Дойля, невнятно бормоча какое-то незнакомое слово, повторяя его снова и снова.

– Хорошо, – начал неуверенно Дойль, – давайте заключим сделку. Я полагаю, мы сторгуемся...

И только спустя некоторое время Дойль осознал, почему у него стоит звон в ушах, а щека горит огнем, – старик зверски ударил его кулаком по голове.

– Ну, где это? – тихо повторил Ромени.

– Иисусе Христе! Ну зачем все так воспринимать?

Внезапно Дойль понял, что его мучитель уже знает местонахождение гробницы и, в сущности, просто пытается его запугать. Он увидел, что Ромени опять отвел руку для удара.

– В Долине Царей, – выпалил он, – под захоронением мастера, который построил гробницу какого-то другого фараона! Рамзеса или что-то вроде этого.

Старик нахмурился и несколько нескончаемо долгих мгновений никак не реагировал на слова Дойля, только дымил сигарой.

– Ты мне расскажешь все, – вымолвил он наконец. Старик подтащил стул и уселся, собираясь продолжить допрос, но в это мгновение в шатер вбежала собака, сделала круг и, негромко ворча, направилась к выходу.

– Джорджо, – испуганно прошептал тот, с обезьянкой. Он пристально вглядывался во тьму за приоткрытым пологом шатра. – Да помогут нам боги! Руа, это джорджо!

Дойль сделал глубокий вдох, набирая как можно больше воздуха, как перед прыжком в воду с трамплина, и что есть силы заорал:

– На помощь!

Реакция последовала незамедлительно: тот, с обезьянкой, размахнулся и метким ударом ноги сшиб фонарь. Фонарь разлетелся вдребезги, разбрызгивая капли горящего масла по стене шатра. Одновременно Ромени зажал рукой рот Дойля и развернул его голову так, что он мог теперь видеть только грязный пол. Дойль успел услышать вопль «Помогите! Пожар!» за мгновение до того, как кулак Ромени обрушился на его голову и тьма опять поглотила его.

Он видел пламя двух горящих шатров. Попытавшись сфокусировать взгляд, Дойль с досадой убедился, что у него это плохо получается: все расплывалось, глаза застилал туман. Он решил пока не думать о кляпе, имеющем на редкость неприятный вкус шерсти, и о веревках, больно врезающихся в тело. Если попытаться забыть о том, что запястья туго стянуты, да и ногами тоже не шевельнешь, то можно попытаться насладиться зрелищем пожара, вот только в глазах все плывет и он не может в полной мере насладиться столь эффектной картиной. Он смутно припомнил, что его усадили, прислонив спиной к дереву. Кажется, тот самый страшный лысый старик. Он сбросил Дойля у дерева, как мешок, прислонил к стволу и пощупал пульс, а затем приоткрыл пальцем веки и настойчиво заглянул в глаза, проверяя реакцию зрачков. Видимо, результаты медицинского осмотра его успокоили, и старик поспешил обратно к шатру. Оттуда слышались крики сбежавшихся к месту происшествия цыган. Дойль понял, что привело его в сознание – боль от заскорузлого пальца старика на обожженном веке.