Татьяна Туринская - Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I

Только теперь Муравич резко выдернул свою руку из-под Алькиной:

— Я никому ничего не должен, тем более тебе. Это ты мне по гроб обязана. Я мог вообще убрать тебя со сцены. Однако я милостиво позволил тебе на ней остаться! И с каких это пор тебе вдруг стали приятны мои "наказания"? Что-то я не помню в тебе такого энтузиазма. Когда ты была моей женой и подопечной, не слишком-то я тебе нравился. Хоть бы раз изобразила, что тебе приятны мои ласки! Ты же практически сама толкнула меня в Риткины объятия! Я ее, шлюху, терпеть не могу, зато в постели она — королева. И не снежная, как ты, а королева шлюх. Я с ней мужиком себя чувствую, а не извращенцем, занимающимся сексом с трупом. А теперь, выходит, на фоне Варенника я обалденный мужик? Нет, милая, прочувствуй, как мне жилось с тобою. А ведь я тебя любил. Каково мне было отправлять тебя на субботники, когда не мог от них отбрехаться? А ты приходила с них, как ни в чем ни бывало, ни словом, ни жестом не показывая, что я тебе хоть чуточку дорог. Я не смог научить тебя быть женщиной, так может, Вареннику удастся тебя разбудить. А нет — так хоть разницу прочувствуешь между любящим мужчиной и голодным кобелем, трахающим ближайшее дупло.

Вскочил из-за стола так, что опрокинулись оба фужера, залив белоснежную скатерть голубыми лужицами, и уверенной походкой направился к двери. И даже не попрощался.

***

Алька с силой оттолкнулась от стола руками, да забыла, что стул-то не на колесиках, и чуть было не упала. Однако в последнее мгновение перед падением удалось зацепиться за стол. Впрочем, уж лучше бы она упала. Или, может, надо было ухватиться не за сам стол, а лишь за скатерть и упасть не в гордом одиночестве, а под громкие фанфары разбивающегося вдребезги фарфора и хрусталя. Такой себе оригинальный салют протеста.

"Какая же ты, Муравич, сволочь! Подлец, урод! Ну и трахай свою Ритку — королеву шлюх, на большее ты, видимо, не способен. Не сумел разбудить в бабе женщину, и теперь мстишь ей за это самым подлым образом. Ну и ладно, и хрен с тобой! Я и без тебя управлюсь. Управлялась же как-то Альбина, а я разве хуже???"

Конечно, Альбине-то оно легче было, к ней Варенник не приставал. Да и не слишком-то та Альбина пробивной оказалась. За нее все сделал Муравич, а она, дура, даже не догадалась изобразить из себя страстно влюбленную. Идиотка! Неужели так сложно было поохать-поахать под Иоанном, дабы не разозлить невзначай мужика, от которого зависишь целиком и полностью? Альке и самой приходилось несколько лет терпеть назойливые ласки мужа, однако она неизменно, как бы ни был он ей противен, а пару-тройку раз обязательно постанывала сладострастно. От нее не убудет, а мужику такая радость. Пускай будет уверен, что сделал ее в очередной раз счастливой. И вовсе ему необязательно знать, что он для нее — нуль без палочки, и что его старательные упражнения не приносят ей ни малейшей радости. Дура ты, Альбина, ох и дура! Теперь вот из-за твоей глупой башки Альке страдать приходится. Ну и пусть! Она выдержит, она все выдержит, только бы иметь возможность петь. И не дома, принимая ванну, а на большой сцене, перед тысячами благодарных зрителей. И никакой Варенник не отобьет у нее это желание. Подумаешь — Варенник! Если уж она выдержала четыре года бесконечных притязаний Утицкого, то и Сало как-нибудь выдержит. Правда, Утицкий все-таки был менее противен…

Не успела Алька остыть от обиды на Муравича, как позвонил Варенник:

— Давай, девочка, быстренько собирайся. Тут срочный заказец объявился — маленький частный концертик для новых спонсоров. Ну ты сама знаешь — минут на тридцать, потом фуршет с гостями. В общем, все, как обычно. Машина уже выехала, так что будь готова через двадцать минут. Все, отбой. Я встречу тебя на месте.

***

Машина остановилась возле небольшого деревянного домика сказочного вида. И, прямо как у Пушкина, на небольшой башенке со шпилем восседал петушок. Правда, не золотой, но все равно домик выглядел весьма забавно.

У входа ее уже ожидал Варенник. Алька только успела преодолеть три ступеньки, ведущие к крыльцу, как он, не говоря ни слова, открыл перед нею дверь и легонько подтолкнул в спину. Алька оглянулась и ахнула: она оказалась не в доме, а… в бане! Нечто типа привычной сауны, только в одном углу довольно просторного предбанника были устроены своеобразные подмостки: сцена ни сцена, так, деревянный настил высотой всего-то сантиметров пятнадцать. Причем, доски были сколочены словно наспех, и между ними темнели щели. Топтаться на таком полу на тонких шпильках? Это же самоубийство!

Зрителей было всего пятеро. Мужички приблизительно одного возраста — в районе сорока, четверо довольно приятны лицом, пятый же казался братом-близнецом Варенника. Может, и не близнецом, но похож был весьма и весьма: рожа точно также утопала в складках жира, а пузо колыхалось при малейшем движении. И что было совсем уж неприятно — одеты зрители были лишь в простыни…

Алька было попятилась обратно, да в ее спину уперся животом Варенник. Сало пер, как бульдозер, проталкивая Альку поближе к гостям, потом рывком забросил ее на импровизированную сцену так, что она едва устояла на ногах и тут же пошла фонограмма, не позволив Альке даже набрать воздуха в легкие.

Бедняжка едва двигалась в такт музыке и пела, не поднимая глаз от пола — того и гляди, каблук застрянет, и она упадет перед практически голыми мужиками, пожирающими ее голодными глазами. Только закончилась первая песня, Варенник подскочил и, не обращая внимания на Алькино сопротивление, снял с нее туфли. Мало того — еще довольно пошло смачно шлепнул ее по попке, подталкивая навстречу следующей песне.

Такой "сольный концерт" Альке совсем не нравился. Она всю жизнь мечтала о тысячных залах, о лучах софитов, а вместо этого приходилось крутить задом перед горсткой обернутых простынями мужиков. Ее движения становились все скованнее и скудней, обратно пропорционально разгорающимся от животного желания глазам голодных мужиков. И Альке стало страшно — еще песня-другая, и сдержать разгоряченных мужиков будет невозможно. На кого рассчитывать? Поможет ли ей Варенник в случае чего?..

Варенник не помог. Вернее, он не помог Альке. Зато мужикам помогал весьма основательно. Алька с содроганием вспоминала "фуршет", последовавший за концертом. Всего полчаса пения, а потом — трехчасовой "кошмар на улице вязов"…

Когда Варенник вез ее, заплаканную, домой, "успокаивал":

— Что ты корчишь из себя недотрогу? Звезда, мать твою! Ты прекрасно знаешь, в чем состоит твоя работа. У нас только Кулагина освобождена от субботников, да и то не за особые успехи перед родиной, а в силу пенсионного возраста — еще лет десять назад перестала пользоваться спросом. Вот и сидит теперь на голодном пайке, от спонсоров остались лишь воспоминания о былом благополучии. Теперь старая корова умеет только петь. Но и она в свое время ударно попахала на субботниках — только за счет тех трудовых подвигов теперь и выживает. Впрочем, что я тебе рассказываю — ты сама все знаешь не хуже меня. Знаешь, что выживать мы все можем только с субботников. Впрочем, никто тебя не заставляет — не хочешь, я больше палец о палец не ударю ради твоего благополучия. Вот только ты не забывай, что мое благополучие вплотную зависит от твоего. Младенцу известно, что у артиста единственный источник дохода — субботники. Или ты уже достаточно "намолотила" и теперь можешь жить на собственные сбережения? Только ж ты не забывай мне мой процент отстегивать, а из каких закромов ты его возьмешь — твои проблемы. Вот мне интересно — когда Муравич тебя гонял на субботники, ты так же придуривалась? Тоже девочку из себя корчила? Так может, это твоё ноу-хау, типа "девственница на панели"? Оригинально, ничего не скажешь! Вон как мужичков-то завела, теперь наверняка еще раз тебя закажут. Ай да умница, хитро задумано! Они мало того, что сами на тебя, как на иглу, подсели. Они еще и рекламу тебе сделают бесплатную. Да ты у меня — просто сокровище, драгоценная находка! Вот Муравич козел! Упустить из рук золотую жилу!..