Юлия Латынина - Инсайдер

Ознакомительный фрагмент

Карие глаза Киссура глядели куда-то мимо Бемиша, и его гладкое, спокойное лицо казалось высеченным из слоновой кости.

– А сейчас ты покупаешь акции Ассалаха?

– Да.

– Сколько их у тебя?

– Фондовый Комитет Империи требует регистрировать любую покупку акций компании, превышающую пять процентов. У меня их больше, но я прошу, чтобы это осталось между нами. Я их не регистрировал.

– Как это возможно?

– Номинальными держателями моих пакетов выступают разные компании.

Киссур помолчал и спросил:

– А зачем тебе акции сейчас, если все равно будет тендер?

– Меня не до конца устраивают условия тендера. Они так хитро сформулированы, что позволяют, например, государству искусственно завысить цену уже после объявления победителя.

– А если победителем выйдешь не ты и Шаваш продаст компанию другим людям, – то ты продашь эти акции с многократной прибылью?

– Я куплю Ассалах.

Киссур помолчал. Птицы вспархивали из травы, далеко-далеко в поле мычала затерявшаяся корова, и над головами иномирца и бывшего первого министра империи катилось круглое, как тыква, солнце.

– А что сделали те приказчики, которых ты разорил?

– Какие приказчики?

– Ну, эти, – Киссур щелкнул сильными длинными пальцами с въевшейся под ногти грязью, – президенты компаний.

– Ничего. Они же цивилизованные люди.

– Та к вот запомни, Теренс. Я буду тебе помогать. Но если ты сделаешь, как сказал Шаваш, я зарою тебя у ворот на летное поле, и когда ты превратишься в ведьму, я буду приходить каждую ночь и отрывать тебе голову.

Киссур молча поднялся и пошел к бетонной опоре, а потом вдруг снова заухал и захохотал, и начал перепрыгивать со ступени на ступеньку, пока не поднялся на самую вершину и не побежал по блестящему рогу монорельса, уходящего к солнцу.

Ричард Джайлс, представитель компании «Венко», нашел министра финансов Шаваша при исполнении церемонии. Маленький пухлощекий чиновник шествовал вокруг нового здания банка «Адако», неся в руках золотой тазик, в котором плавала на щепочке зажженная свечка, а за ним, в одинаковых шелковых одеждах, следовало десятка два детей с такими же свечками в руках.

Вокруг набежало множество любопытных.

Шаваш зашел в здание, выплеснул воду на мраморный пол и с подобающими случаю словами вручил тазик президенту нового банка – племяннику его близкого друга.

Когда через пять минут церемония закончилась, Шаваш удалился в кабинет председателя правления. Джайлс последовал за ним. Шаваш скинул с себя просторный шелковый паллий, под которым оказался безупречный белый костюм. Костюм удачно скрывал слегка расплывшуюся талию, и от тщательно выбритого подбородка Шаваша пахло туалетной водой и какими-то местными благовониями. Каким-то образом, несмотря на легкую полноту, Шаваш не терял ни изящества, ни быстроты в движениях, и его желтовато-золотистые глаза смотрели на мир с искренней радостью и даже простодушием.

– А, это вы, Дик? – сказал он. – Добро пожаловать, что-то я не видел вас в начале церемонии.

– Я летал в Ассалах, – сухо ответил Джайлс, – Бемиш тоже был там. Вместе с Киссуром. И Киссур мне угрожал.

– Ну, если Киссур вам угрожал, – улыбнулся Шаваш, – вы можете написать заявление в Министерство Порядка и Справедливости. Оно будет рассмотрено в надлежащем порядке.

Сухопарый иномирец внимательно посмотрел на своего собеседника, пытаясь понять, как следует расценивать эти слова: как оскорбление или просто как дружескую шутку.

– Мы с вами договорились, что Теренс Бемиш не будет участвовать в конкурсе.

– Не всегда может человек исполнить то, о чем он договаривался, – объяснил Шаваш, – особенно если другое предложение более выгодно.

Тонкий рот Джайлса скривился в насмешке:

– Черт возьми, если мы платим по денару за акцию, мы не можем позволить, чтобы кто-нибудь еще подавал заявки!

– Сожалею, вам придется поднять цену. Теренс Бемиш предлагает семь денаров за акцию – поднимите цену, и все.

– Я не затем платил вам, Шаваш, чтобы платить еще и за акции! Выгоните Бемиша!

– Сожалею, – сказал Шаваш и улыбнулся радушней прежнего, – но вы же сами видите, что Теренс Бемиш – протеже Киссура. Если выставить его за порог, Киссур нажалуется государю. Один и семь – это слишком большая разница. Вы хотите такого же скандала, как с Камински?

Разъяренный Джайлс молча хлопнул дверью. В коридоре его ждал товарищ.

– Ну что?

– Чертов взяточник, – прошипел разъяренный иномирец. – «Протеже Киссура», как же! Ты знаешь, кто просил у чиновников подпись на документах в ту ночь, когда все были пьяны? Киссур? Черта с два, Киссур лежал с девкой, подписи просил Шаваш! Он теперь будет погонять нас этим Бемишем, пока мы не заплатим хотя бы по пять денаров за акцию!

К вечеру Теренс и Киссур выбрались с космодрома через дыру в стене и зашагали в сумерках по красивой, утоптанной в пыль дороге, вившейся мимо тщательно возделанных огородов и рисовых чек.

Бемиш устал хуже собаки и тихо бесился: что, в конце концов, хочет доказать ему Киссур? Что он лучше Бемиша приспособлен для марш-броска? Велика важность для человека, воевавшего в стране, в которой вся бронетехника была мощностью в одну лошадиную силу! Бемиша так и подмывало выложить все это Киссуру. Но он вместо этого молчал и плелся за бывшим министром, как хвост за собакой.

Километров через пять дорога пошла вверх; рисовые чеки сменились садами, и за поворотом Бемиш увидел высокий просмоленный забор загородной усадьбы и встающие над ним беленые холмики крыш.

За усадьбой снова потянулись поля, а потом – саманные домики с играющими в пыли ребятишками; а еще через десять минут Бемиш увидел зеленый флаг у распахнутых ворот деревенской харчевни и опрятную молодуху, управляющуюся с земляной печью на заднем дворе.

Оба путника были по уши в грязи и имели настолько сомнительный вид, что хозяин даже не шевельнулся, увидев их на пороге, и только когда Киссур сел за стол и гаркнул как следует, вразвалку подошел к посетителям. Киссур осмотрел гусей, которых предложил хозяин, велел одного зажарить и заказал к гусю грибную подливу, закуски и вино.

Вскоре гусь появился перед путниками в жареном виде, и его нельзя было узнать: такая аппетитная на нем была корочка, и с таким веселым шипеньем стекал с него жир в дымящееся блюдо с рисом. Путники принялись за еду, и хотя Бемиш очень проголодался, он скоро заметил, что ему не угнаться за Киссуром.

Посетителей в харчевне было немного; самая большая компания, человек шесть, сидели у окна, и на столе перед ними не было ни мясного, ни пьяного.

– Сектанты, наверное, – ткнул в них Киссур, – говорят, в здешних краях их немало.