Гарри Тертлдав - Битва в космосе

Реатур сгонял в одно крошечное «стадо» шестерых маленьких минервитян, резво скачущих по полу. Несмотря на удивительную для младенцев активность, они напоминали Ирву скорее только что вылупившихся из яиц ящерок и черепашек, нежели новорожденных детенышей разумных существ. Реатур согнал их всех в кучу и принялся собирать одного за другим. Взяв троих в одну руку, двоих в другую, и одного, отдельно, в третью, он выпрямился и посмотрел на дверь.

— Почему не со всеми? — спросил Ирв, показывая на последнего малыша.

— Самец, — сказал Реатур. Потом поднял повыше других трепыхающихся и визжащих детенышей. — Самки. — Он добавил еще что-то, но Ирв покачал головой в знак того, что не понял последнюю фразу. Тогда хозяин владения снова поднял самочек, как бы показывая, что они являются таковыми, и произнес: — Скоро прощание, как с… — и указал свободной рукой на неподвижное тело Байал.

— Значит, это случается со всеми ними? — Сара словно оцепенела от ужаса и гнева. — Беременеют, а потом умирают? Но ведь они разумные существа и могли бы стать такими же полноправными членами общества, как и самцы, если бы, если…

Она запнулась.

— Если бы жили дольше, — закончил за нее Ирв. Она кивнула, не глядя ни на мужа, ни на Реатура.

— Биологически это в какой-то степени имеет смысл, — неохотно заговорила Пэт. — Они воспроизводят себе подобных, затем уступают место следующему поколению.

— Но кто заботится о детенышах? — вскинулась Сара.

Пэт задумчиво посмотрела на извивающихся в руках Реатура минервитят.

— Судя по их виду и поведению, они вполне способны заботиться о себе сами. Если они могут самостоятельно находить пищу, а видимо, так оно и есть…

— Полагаю, что воспитанием самцы могут заниматься не хуже самок, — вставил Ирв — Или другой вариант: они оставляют новорожденных самочек здесь, среди «женщин», зная, что они… э-э… зная, что они долго не протянут, а маленьких самцов забирают отсюда, чтобы вырастить из них, как выразилась Сара, полноправных членов общества.

— Отвратительно, — пробормотала Сара, по-прежнему не глядя на мужа.

— Я не сказал, что мне нравится такой порядок вещей. — Ирв вдруг с силой хлопнул себя ладонью по лбу, будто осененный какой-то новой мыслью. — Знаете, девочки, что я вам скажу? Нам надо постараться сохранить в тайне от Реатура и его соплеменников то, что мы не… В общем, то, что не все из нас — самцы.

Женщины изумленно вытаращились на антрополога.

— Нам следует выйти отсюда, и чем быстрее, тем лучше, — сказала Сара, покраснев. — Если я засмеюсь, то остановиться не смогу.

Ирв дождался момента, когда один из глазных стеблей Реатура повернулся к нему, затем приблизился к самцу, поклонился и сказал на местном языке:

— Прощай, — и сам вздрогнул, почувствовав пробежавший по спине холодок; за последний час это слово повторялось слишком часто и теперь уже крепко въелось ему в память.

— Прощай, — ответил хозяин владения голосом, в котором Ирв не смог уловить ни единого намека на какие-либо эмоции. Реатур не обращал никакого внимания и на странные взвизгивания малышей, из чего антрополог заключил, что именно такие звуки и издают обычно новорожденные минервитята.

— Пошли, — Ирв мотнул головой. Астронавты вышли в «гостиную», где как ни в чем не бывало резвились Реатуровы супруги. Как всегда полные любопытства и интереса, они окружили гостей и принялись засыпать их вопросами. Ирв даже обрадовался, что незнание языка лишает его обязанности отвечать на них.

У ворот замка землян ожидали оставленные ими космовелосипеды. Специально сконструированные известной фирмой для экипажа «Афины», они обладали проходимостью вездехода и все вшестером весили вдвое меньше, чем он.

— Я возвращаюсь на корабль, — заявила Пэт, садясь в седло. — Хочу проявить фотографии.

— А я просто прокачусь, — сказала Сара. — Есть над чем поразмыслить.

Она крутанула педали и покатила по извилистой тропинке, убегающей в поля. Пар, выходящий у нее изо рта, струился следом прозрачным морозным шлейфом.

Ирв замешкался, и Пэт заметила это.

— А ты? — спросила она. — Поехали со мной.

— Думаю, мне лучше остаться с Сарой. Она немного не в себе.

— Да брось ты! Она скоро оклемается. Все будет в порядке.

— Да, но… — он умолк и поехал по тропинке вслед за Сарой.

— Ну, как знаешь. Тогда пока, увидимся позже, — крикнула Пэт в спину Ирву и, не дождавшись ответа, со вздохом вырулила на дорогу и медленно двинулась в сторону «Афины».

— Я не понял, Валерий Александрович, — сказал Толмасов. — Попросите Фралька повторить.

— Он сказал… — начал было Брюсов.

Полковник поднял руку.

— Пусть он повторит то, что сказал. Я хочу сам научиться понимать минервитянский, не пользуясь услугами переводчика. — Решив освоить язык аборигенов, Толмасов взялся за дело со свойственной ему настойчивостью.

— Еще раз, пожалуйста, — попросил Брюсов Фралька.

— Медленно, — вставил Толмасов единственное слово, которое он употреблял достаточно часто, чтобы произносить его с уверенностью.

— Ты даешь мне… — Фральк указал на топоры, молотки и другие инструменты, принесенные русскими для обмена. — Часть я отдам Хогрэму, он… — Следующее слово было незнакомо полковнику, и он вопросительно посмотрел на Брюсова.

— «Обменяет», я думаю, — предположил лингвист. — Может, из контекста станет яснее. — Он снова обернулся к Фральку. — Продолжай.

— Хогрэм, он… — Опять то же самое слово. — Потом он использует полученное от вас для того, чтобы приобрести нужные вам товары. Кое-что из принесенного вами я не отдам Хогрэму. Я, — то же слово, — их сам. Часть из того, что мне дадут за них, я оставлю себе и сохраню. На другую часть возьму то, в чем нуждаюсь. А на то, что останется, я добуду товары, нужные вам.

— Не «обменяет»! — воскликнул Толмасов. — Я понял, что означает это слово… оно означает «продавать». Фральк продаст кое-что из того, что получит от нас, использует часть дохода для приобретения товаров у нас или у своих сородичей, остальное положит в кубышку… ну, и так далее. — Полковник потер глаза костяшками пальцев. — И кто из него получится в итоге?

— Нормальный капиталист, — тихо сказал Брюсов.

— Именно, — Толмасов взглянул на Фралька с несколько неприязненным интересом. Как «простого» инопланетянина, то есть как объект в чистом виде, его можно было изучать без предубеждений. А вот думать о нем как о капиталисте… здесь без идеологической борьбы не обойдешься. Полковник вдруг расхохотался.

— Что такое? — недоуменно поинтересовался Брюсов.