Галина Гончарова - Некромант. Рабочие будни

Ознакомительный фрагмент

— Кого?

— Мальчика вашего. Погляжу его сегодня. Бесплатно.

— За это благодарствую.

— И на обряд пусть посмотрит. Авось чему и научится.

Хоши кивнул одному из своих охранников.

— Шашу позовите!

Один из громил исчез из комнаты. Таши терпеливо ждал.

Сначала притащили вазу для фруктов, наполненную водой. Потом петуха. А потом молодой паренек принес свечи и осторожно положил их рядом с некромантом.

Таши поднялся из кресла.

— иди-ка сюда, мальчик, иди… Зла не сделаю. Не укушу. Обещаю.

И показал клыки в улыбке. Пусть боятся.

Мальчишка побледнел, как мел. Таши разглядывал его из-под капюшона.

Ничего особенного. Волосы светлые, вихрастые, глаза серые, нос курносый и в веснушках. Такому бы огород полоть, ан судьба по-другому рассудила.

Интересно — подойдет или удерет?

Но мальчишка сам сделал шаг вперед. И даже поклонился. Несильно, но все-таки.

— Доброй ночи, мастер.

Вот так новости. Таши даже напрягся.

— Почему ты так сказал?

— Я в свитке прочитал…

— что за свиток?

— О тварях ползучих и гадах ночных, — честно признался мальчишка. — В храме показывали.

Таши фыркнул. Забавно. Он эти измышления хоши как-то пропустил мимо ушей, а там, оказывается, и полезные вещи встречаются?

Надо почитать.

Мальчишка смотрел даже слегка нахально. Ну да, с ворами да убийцами поваришься — быстро робость потеряешь.

Таши цепко взял парня за подбородок. Вгляделся в глаза. И отпустил на волю силу.

Совсем ненадолго. Только заглянуть внутрь, туда, где касается своей суставчатой лапкой Раш…

— Умирал?

— А…

— Ты в раннем детстве тонул. Было такое?

— Б-было…

— Тебя хоть и вытащили, и откачали, но Раш тебя коснуться успела. А свою добычу паучиха выпускает неохотно. Вот потому ты ее паутинку и видишь…

— Порчу?

— И близкую смерть тоже.

Парень поежился — и Таши отпустил его лицо.

— Успокойся. Так бывает. Раш — не всегда зло, а Четырехликий не всегда добр.

Парень передернул плечами.

— А это… не опасно?

— С чего вдруг?

— говорят, вы, некроманты, своей жизнью за свою силу платите…

— Я — темный. Для меня это, как дышать. А вот ты, если бы взялся… да, тебе бы пришлось. Только у тебя мало что получится.

— Почему?

— Потому. Кровь не та. Раш тебя, конечно, отметила… кстати — совет тебе на будущее. От воды держись подальше.

— К-как…

— Ну, река, колодец, озеро…

— Почему?

— Потому что Раш свою добычу просто так не выпускает. Один раз тебя отстояли. Второй уже не выйдет. Если будешь воды остерегаться — можешь прожить долго. Если же нет…

Судя по лицу Хоши — ценного специалиста больше не будут подпускать ни к колодцу, ни даже к тазику для умывания без присмотра.

— Я сейчас работать буду, так ты рядом постоишь. Посмотришь.

— К-куда…

— Духа тебе вызывать не стоит. Или не придут, или кусок жизни оторвут, от болезни сгоришь раньше времени. А вот поглядеть на вещь, посмотреть, жив ли ее хозяин — это ты сможешь.

— Д-да?

— Научу. Хотя и не задаром.

— Что за науку возьмете, сатро? — подал голос Хоши?

— За эту — ничего не возьму. Подарком будет. Я сегодня добрый слишком, — Таши пожал плечами. — Да и учить… сейчас рядом постоит — сам поймет. А если не поймет — все равно толку не будет.

— Понятно…

— А сейчас, сынки, центр комнаты мне освободите? А то мебели понатащили, а как мне рисовать-то?

С какой скоростью все присутствующие, исключая самого Таши — и Хоши бросились растаскивать к стенам мебель — надо было видеть.

Управились за пару минут. Таши закряхтел, опускаясь на колени, взялся рукой за поясницу, тяжело вздохнул:

— Эх, годы мои, годы…

И извлек из складок шалотты кусочек самого обычного мела. Каким детвора на стенах домов рисует.

Таши тоже собирался рисовать.

Сначала — пентаграмма. Кривовато, ну да ладно. Чай, не демона призываем, идеальный баланс не нужен. Теперь углы заключить в круг.

В каждом углу нарисовать свой знак.

Замыкания.

Отражения.

Прорыва.

Смерти.

Призыва.

И меньшая пентаграмма — вокруг чаши. С теми же знаками.

Да, призывать он будет одного духа. А вот сколько наползет — неизвестно. Суть в том, что дух будут спрашивать. То есть придется держать открытой дверцу между этим светом — и тем. Если недолго — то пусть ее. Никто не успеет ни увидеть, ни просочиться.

А вот если хотя бы минут двадцать — может и поналезть… всякое.

Таши легко справился бы с зачисткой, но — зачем?

За лишнюю работу ему не платят. Так что две клетки. Отличие только в том, что по углам большей пентаграммы стоят свечи. Нашли же где-то черные…

Себе Таши выбрал угол со знаком смерти. Ему — можно. А вот мальчишку надо поставить на знак отражения, чтобы ничего его не задело. Пусть смотрит, но в драку ему лезть рано, слишком рано…

В центр — чашу с водой.

Вроде бы все?

Курица бьется на полу… ей пока еще не пришла пора заниматься. Чуть позже.

— Вещи?

Несколько детских вещичек выглядели откровенно жалко.

Деревянный облупившийся мячик, соломенная кукла, серебряная ложечка, дешевые бусы…

Таши повел ладонями над мячиком.

Тепло.

Тепло, опять тепло…. Ага!

Бусы источали явный холодок.

— Ну-ка, ученичок, иди сюда…

Шаша послушно подошел к некроманту.

— Руки вперед вытяни. Да не так, ладонями вниз… и расслабь их, что они у тебя как палки… я тебя что — за руки кусать буду?

Таши осторожно положил свои ладони поверх ладоней парня — и вот так, 'бутербродом' повел над детскими вещами.

— что чувствуешь?

— П-покалывание.

— глаза закрой.

Мальчишка повиновался сразу. И Таши опять провел его руками над вещами.

На этот раз руки Шаши остановились сами. Над бусами.

— Вот здесь колет.

— Молодец. Можешь открыть глаза.

Паренек послушался.

— Ой… а почему?

— Хозяйка мертва. Вот и покалывает. Ощущение запомнил?

Шаша закивал головой.

— Да, сатро. А я смогу…

— Еще как сможешь, — ответил Таши на незаданный вопрос. — Потренируйся — и еще не то сможешь. Итак. Девчонка мертва. Остальные двое пока живы.

— Двое? — уточнил Хоши.

Таши отложил в сторону куклу.

— Это тоже ее, нет?

Принесший все это добро Крыс кивнул.

— Так что за духа с вам один золотой. А теперь — все на два шага отошли от рисунка.

Второй раз уговаривать не пришлось. Еще как отошли. И вовсе за дверь бы вышли, но Хоши трусость проявлять было невместно, его телохранителям — тем более, а Крыс просто замешкался — и не успел удрать.