Саймон Браун - Наследство. Огонь и меч

— Это была она. Силона.

Лицо Камаля побледнело.

— Где? Она в лагере?

— Нет-нет, — покачала головой она. — В моем сне.

Она задрожала и сама обвила руками Камаля, пытаясь унять дрожь.

Камаль крепко обнял ее.

— Все в порядке. — Он попытался утешить Дженрозу. — Я здесь. Тебе никто не сможет причинить вреда.

И через некоторое время спросил:

— Ты можешь рассказать мне о своем сне?

Запинаясь, она описала сон, все еще свежий в памяти.

— Неудивительно, что ты проснулась, исходя криком, — заключил Камаль.

— А что, если это был не сон? — Ее терзали сомнения. — Что, если я видела нечто, происходящее в будущем?

— У тебя нет никаких оснований в это верить.

Дженроза закрыла глаза; образ Силоны по-прежнему стоял перед ее внутренним взором, протягивая к ней руки.

— Ах, Камаль, как я хотела бы, чтоб это было правдой, — сказала она и расплакалась.

Линан и Коригана сидели на корточках в шатре и рассматривали расстеленную между ними карту. Ее самый западный край отмечало ущелье Алгонка, а самый восточный — Разделяющее море. Между ними располагались провинции Хьюм и Чандра.

— Если мы правильно истолковали слова, магически прочтенные Дженрозой и Подытоживающей, — говорил Линан, — то Салокан будет двигаться прямо к своей границе. Быстрота его продвижения должна определяться тем, насколько близко к нему находятся преследующая его Арива и ее армия.

— Вся беда в том, что мы не знаем, о чем нам сообщают маги — о чем-то произошедшем или о чем-то, что произойдет, — подосадовала Коригана.

— Именно поэтому мы и должны как можно скорее пересечь ущелье. Если мы отправим разведчиков на день-другой раньше, они должны достаточно легко обнаружить признаки отступления, если таковое происходит. И тогда мы будем знать, где именно надо нанести следующий удар.

— Значит, ты ищешь еще одной битвы?

Линан кивнул.

— С кем? С Аривой или с Салоканом?

— Думаю, мы оба это знаем. Войска Аривы будут разбросаны — впереди, на севере, идут разведчики, затем авангард и основная масса пехоты. Кавалерия далеко по краям на северо-западном и северо-восточном флангах — для гарантии, что Салокан не вернется и не зайдет ей в тыл. Она не будет ожидать угрозы напрямую с восточного фланга. Если мы разобьем ее центр, а потом по частям уничтожим остальные подразделения, то сможем разом решить весь вопрос.

— Какой вопрос? — спросила Коригана.

Дыхание застряло у Линана в горле. Прежде он не произносил этого, но в душе знал, что существовал только один вопрос, гарантирующий ему и его друзьям возможность спокойно вернуться в Кендру.

— Вопрос о том, кто будет править королевством, — медленно произнес он.

И как только Линан сказал это, у него возникло удивительное ощущение огромной, снятой с плеч тяжести.

— Ты сообщил об этом решении Камалю? — спросила она.

— Нет.

— Рано или поздно тебе придется это сделать.

— Знаю — и лучше рано. До битвы. Он имеет право знать, за что сражается.

— Если это поможет тебе — по-моему, он и так уже знает. Просто не может признаться в этом самому себе.

— Он всегда служил трону Гренда-Лира.

— Служа тебе, он по-прежнему служит ему.

Линан поднял голову, встретившись взглядом с Кориганой.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Они встали, все еще глядя друг на друга.

— Мне лучше идти, — сказала Коригана.

— Да.

Они одновременно потянулись к пологу шатра, и руки их соприкоснулись. На какой-то миг оба застыли, но затем Линан открыл полог, и контакт прервался. Коригана вышла, не сказав больше ни единого слова.

Кайякан взял кувшин с вином, наполнил два кубка, поднял свой и сделал большой глоток.

— Не могу поверить, что это тот же самый мальчишка.

Гудон рыгнул, кулаком стукнул себя по животу и снова рыгнул.

— Откуда, говоришь, ты привез эту мочу?

— Я не говорил. Из каких-то новых виноградников в восточном Хьюме.

— Там слишком тепло для выращивания хорошего вина, — объявил Гудон.

— Это не помешало тебе помочь мне уговорить два кувшина этого добра.

— Два? — переспросил удивленный Гудон. — Уже?

— Мы готовы приняться за третий.

Слова Кайякана словно послужили сигналом: вновь появился один из его слуг с полным кувшином и забрал пустой.

— Как я говорил, не могу поверить, что это тот же самый мальчик.

— Мы теперь говорим о Линане?

— Конечно.

— Я спрашиваю просто потому, что в последние несколько часов мы обсуждали разгром наемников, погоду, политику Гренда-Лира, родословную какого-то купца, обидевшего тебя десять лет назад, погоду, новую племенную кобылу, которую ты купил зимой, и снова клятую погоду. Я уже сбился, пытаясь запомнить, о чем мы там говорили и на чем остановились.

— Мы остановились на Линане. Мальчике. Муже. Чем бы он там ни был. — Сквозь полузакрытые глаза Кайякан пристально посмотрел на Гудона. — И коль о том зашла речь, что он такое?

— Одним богам известно.

— Это не ответ.

— Он — вернувшийся Белый Волк… — Кайякан отмахнулся от этих слов. — Он наследник трона Гренда-Лира, он воин и полководец, он вождь, он создающееся пророчество. — Гудон поставил свой кубок и тяжело произнес. — И он мальчик. Всего лишь мальчик.

— Он тебе нравится, не так ли?

— Он мне очень нравится. По правде сказать, он мне как сын и брат одновременно. Я спасал ему жизнь. И он спас мою. Он заставляет меня гордиться. И ужасает меня.

— Ты говорил об этом еще кому-нибудь? — спросил Кайякан.

— А, ну и хитрец же ты, — погрозил ему пальцем Гудон. — Подпоил меня скверным вином, а потом допрашиваешь. Чего ты хочешь?

— Я хочу знать, не ведет ли Линан наш народ к гибели.

— Думаю, он спасет нас от гибели.

— Что ты имеешь в виду?

— В Верхнем Суаке он спас корону Кориганы. Может, даже спас ей голову. Он объединил под своим стягом большинство кланов и, возможно, еще объединит и все остальные. Если он завоюет трон, наша независимость будет гарантирована, и нашей изоляции придет конец.

— Он не сможет сделать и то, и другое. Наша изоляция и есть наша независимость.

— Это остроумно, Кайякан, но неверно. Независимость проистекает не от того, что нас оставляют в покое, а от нашего равенства со всеми другими народами, составляющими королевство Гренда-Лир.

— А если он проиграет? Как тогда будет относится к нам Арива, сидя на троне в далекой Кендре?

— Я слишком пьян, чтобы на это ответить.