Кристофер Сташеф - Мудрец

— Поговаривали, что даже их он ненавидел, — добавила Луа.

— Даже так, — согласился Йокот. — И Огерн повел людей на этот город, и по дороге к ним присоединился полуэльф Лукойо, страстно желающий положить конец Улагану и его приспешникам.

При этих словах гнома старик поднял брови, но Йокота не перебил.

— Они освободили Манало — это не вся история, а лишь ее малая часть. Огерн был кузнецом, но, чтобы разбить цепи, в которые был закован Манало, он не пользовался инструментами — только силой рук. Они освободили колдуна и привели его к себе на родину, где Лукойо познакомился с прекрасной девушкой из рода Огерна, влюбился в нее, а она в него. Они стали встречаться, мечтать о лучшем будущем, но их мечты были растоптаны нашествием ваньяров, разоривших деревню.

— Знаю, это варвары-конники в степях на востоке! — перебил гнома Кьюлаэра. — До сих пор они там и готовятся к отмщению! И чего в конце концов добился Огерн?

— Он отогнал их от нас на пятьсот лет. Пятисот лет тебе мало? — спросила Китишейн с уничтожающей издевкой.

Кьюлаэра злобно зыркнул на нее, но тут поднял голову единорог, молча встал позади женщины и нацелил на верзилу рог. Кьюлаэра подавил гнев и, прищурившись, воззрился на зверя. Луа, не поняв, кто кому угрожает, потянулась и погладила единорогу нос. Как ни странно, он благосклонно принял ее ласку.

— Но не только ваньяров одолел Огерн, но и того, кто стоял за ними, — напомнил им Йокот, — ужасного Улагана, бога зла, выславшего своих ульгарлов, получеловеческих детей, женщин, изнасилованных Улаганом, дабы те подкупили людей и соблазнили варваров, чтобы те стали поклоняться ему.

— И многих других, — пробормотала Луа. Йокот кивнул:

— Других ульгарлов он послал внушить благоговейный страх шакалоголовому народу и приказать им подчиняться ему. И некоторые из его посыльных подкупили целые города и стали там высокопоставленными жрецами, соперниками царей. Но Огерн проехал по этим городам, а Манало в это время ходил по земле, поднимая народы на борьбу с человеконенавистником. Огерн уговаривал горожан вернуться под знамена Ломаллина, потом научил их, как одолеть ваньяров, когда те нападут. Вместе с Лукойо он ходил из города в город, и все шло хорошо, пока в одной деревне, жители которой поклонялось Улагану в образе старой ведьмы, их чуть не принесли в жертву, и принесли бы, если бы Огерну во сне не явилась богиня Рахани и не предостерегла его. Он оттолкнул пытавшуюся убить Лукойо жрицу, и они дрались вдвоем, спина к спине. Но что такое двое против целой деревни?

— Но вернулся Манало.

Китишейн жадно ловила каждое слово.

Йокот кивнул:

— Манало вернулся. Пришел мудрец, чтобы спасти их, увел в пустыню и снова исчез. Там, в центре кольца из стоящих камней, на землю сошел бог Ломаллин, чтобы один на один сразиться с Улаганом, и был сражен. Опечаленные Огерн и Лукойо убежали, и Огерн погрузился в сон, глубокий, как смерть, на самом деле желая смерти, но Рахани опять явилась ему и велела жить. Он вернулся к жизни, но все равно они бы погибли с Лукойо в этой пустыне, если бы их не спасли кочевники. Так они познакомились с Дариадом-Заступником, вождем, собравшим войско кочевников на бой под началом Огерна. Затем к ним присоединились те, кого ранее поднял Манало, — недочеловеки, созданные чудотворцем Аграпаксом; человеко-шакалы-вероотступники, сбежавшие от жестокого правления Боленкара, старейшего из ульгарлов, сыновей Улагана. Охотничьи племена, малочисленные, разрозненные, вместе стали могучей армией. Они пошли на столицу Улагана, а Улаган послал своих ульгарлов их убить, и каждый ульгарл вел войско чудовищ. Огерн, Лукойо, Дариад и их люди сражались и истекали кровью, но одолели, сразили ульгарлов, прогнали чудовищ. Итак, они пришли к стенам города, где их встретил сам Улаган, но дух Ломаллина послал молнию и убил злого бога, чья душа вознеслась на небо, чтобы там еще раз сразиться с Ломаллином. Там они бились, перековывали звезды в оружие, и там дух Ломаллина уничтожил дух Улагана окончательно. Увидев это, люди, поклонявшиеся человеконенавистнику, зарыдали в отчаянии и стали с тех пор поклоняться Ломаллину.

А потом Огерн и его друзья победно прошествовали по городам Междуречья, освобождая их от правителей-ульгарлов, и молили Ломаллина о милосердии. Закончив тяжкие труды, Дариад повел своих сородичей домой, где их с почетом встретили соплеменники. Они бы с радостью оставили у себя Огерна с Лукойо и всю их жизнь восхваляли бы их, но те соскучились по дому, по родным лесам и рекам. Они вернулись на север, где узнали, что племя Огерна уцелело, а с ним и возлюбленная Лукойо. Они поженились, у них было много детей и внуков, а Огерн не смог остаться дома, ибо на родине его сердце страдало от воспоминаний об усопшей жене. И он ушел в бесплодные земли, где его мог утешить дух Рахани. Она отвела его в магическую пещеру, где он уснул, и ему приснилась Рахани.

Огерн был потрясен. Откуда люди могли знать об этом? «Любимая, ты рассказывала истории людским сердцам?»

И ему показалось, что ветерок спросил: «Не хочешь похвастаться?» А Йокот между тем говорил:

— Время от времени крики о человеческом горе тревожат дремоту Огерна, но злоключения кончаются, крики стихают, и он снова спит. Но придет день, когда слишком много людей будут жить в нищете, слишком многие будут страдать от мучений, которым сильные и жестокие подвергнут слабого и доброго.

Кьюлаэра резко поднял голову, его глаза горели.

— Когда крики душ угнетенных станут чересчур громкими, Огерн проснется, выйдет из пещеры и отправится освобождать всех рабов и убивать всех мучителей.

— Ну и чушь! — заржал Кьюлаэра. — Сильные всегда будут править, а слабые всегда будут страдать!

— Огерн освободит слабых и поставит их во главе, — возразил Йокот с уничтожающим спокойствием.

— Если будет править слабый, он перестанет быть добрым! Когда много слабачков собираются вместе, то первое, что они делают, — бросаются на сильного и истязают его! — Глаза Кьюлаэры пылали злобой и обидой. — Не надо мне рассказывать о добродетелях слабаков, я знаю, какие они, и знаю, что только из-за своей слабости они прячут свою жестокость!

Китишейн с ужасом смотрела на него.

— Мне кажется, что ты действительно так думаешь.

— Не пытайтесь уверять меня, что все не так, — сказал Кьюлаэра тихо, но с такой сильной обидой, что Китишейн и Луа вздрогнули. — Я все это испытал на себе и слишком часто видел, как слабый бросается на сильного!

У Йокота блеснули глаза.

— Слишком часто — это как?

— А тебе сколько раз покажется часто, когда на тебя сильный нападет? — парировал Кьюлаэра. — Одного хватит, но когда избиваешь ты, ты считать не станешь!