Елена Холодная - Ночной принц и я.

   - Алиса? - вновь спросил Лекс и меня Макс буквально выпихнул на сцену.

   В коротком платье на пошатывающихся ногах я с ужасом взирала на толпу гостей. Зачем я здесь? БЕГИ! БЕГИ!!! Подсознание буквально задыхалось от крика. Желание удрать отсюда и заныкаться куда-нибудь от всех этих плотоядных взглядов. Я закрыла глаза и шагнула к Лексу, протягивающему руку.

   - Александр, что это значит? - раздался голос из толпы.

   - Лекс, ты что издеваешься над нами?

   - Это двойник твоей матери!

   - Хвастун.

   - Кажется вы все мне не верите? - гости рассмеялись. - А как насчёт вот этого.

   Моей шеи коснулись тёплые руки и я ощутила как на шею одевают что-то холодное.

   - Розовая мечта, - пронеслось в толпе.

   - Кажется теперь все вопросы излишни.

   Я в первый раз была свидетелем немой сцены. Если почти все замерли с удивлёнными лицами, то только один мужчина, стоящий ближе всех к импровизированной сцене взирал на меня с суеверным ужасом.

   - Ирина, - шептали его губы.

   Передо мной был отец Лекса.

   Через десять минут мы уже весело беседовали. Лекс держал меня под руку, а Аркадий Александрович, так звали отца моего "жениха" рассказывал уже третий по счёту смешной анекдот. Это был мужчина лет под пятьдесят, спросить конкретнее я стеснялась, брюнет, но с сединой на висках. Его синие глаза, такого же оттенка, как и у Лекса, казалось заглядывали в душу, но от этого не было не неприятно или неуютно. Через минуту, когда шок у толпы прошел, и мы под аплодисменты спустились вниз, Аркадий Александрович, словно отец, обнял меня и улыбнулся. И сразу же на душе стало тепло, будто бы меня обнимал собственный отец, а не Лекса. Странно, но я сразу ощутила это, хотя у меня никогда не было отца, вернее был - биологический, но он ушёл от нас, когда мне исполнился год. Но рядом с ним я чувствовала очаровательной маленькой девочкой, да и выглядела наверное тоже.

   - Алиса, вот скажи мне, как такой оболтус, как мой сын, умудрился познакомиться не только с начитанной, у мной, имеющей чувство юмора и справедливости, притом совершенной копией его матери, девушкой?

   Я покраснела от такого комплимента и ощутила, как Лекс ревностно прижал меня к себе. В поисках ответа я ещё раз обвела зал глазами, удивлённо заметив, что та блондинка, которая хотела просверлить во мне дырку взглядом, о чём-то шепчется с кивающим Максимом. Мысленно взяв это на заметку, я постаралась обворожительно улыбнуться и хлопнула пушистыми ресницами:

   - Ой, Вы знаете, на катке.

   - Да, а молодёжь сегодня не очень продвинутая, - рассмеялся мужчина. - Я мог предположить, что даже в Интернете, ну или на улице, но на катке? Милое дитя, каким же ветром тебя туда занесло?

   - Ветром? Этот ветер называется Дианой.

   - Дианой, - Аркадий Александрович нахмурился, на лбу прорезались морщины. Но секунда и его задумчивости как не бывало. - Ну Диана, так Диана. Чудесное дитя, ты же не откажешься потанцевать с такой старой рухлядью, как я?

   Уголки его глаз смеялись. Музыканты как раз сменили ритм и теперь пары танцевали самбу. Ну что же, я не только вальс помнила... Я кивнула, отцепляясь от локтя Лекса к его вящему неудовольствию.

   - Отец, я думаю, что Алисе, лучше остаться со мной, - с какими-то паническими нотками в голосе заметил Лекс.

   Я надула губы, а потом прошептала ему на ухо:

   - Ты сказал, что я твоя любовь. Так выходит, что ты мой ПРИНЦ! А ПРИНЦ должен выполнять пожелания ЗОЛУШКИ!

   В его глазах плясали волны. И я чувствовала, как он всем своим существом боится отпустить меня. Пересилив себя я закрыла глаза и прикоснулась своими губами к его, хотела лишь коснуться, но мгновение спустя ощутила его руку на своем затылке, губы становились всё настырней. У меня перехватило дыхание, по низу живота растекся жидкий огонь, и я ответила ему, выплёскивая всё, что копила все эти дни. И в тот раз он ПИЛ меня, словно путник в пустыне, который после долгих скитаний набрёл на оазис. Я не знаю, сколько мы простояли так, но сменившаяся музыка заставила меня оторваться от его губ и взглянуть в чёрные, как ночь, глаза.

   Я провела рукой по его щеке и прошептала:

   - Не у одной меня меняются глаза.

   Улыбнулась ему, потом Аркадию Александровичу и вложив свою ладошку в руку последнего последовала за ним на танцпол. Звучал коронный Венский вальс. Не ожидала я, что сначала станцую его с сыном, а потом повторю тот же подвиг с отцом. Его рука легла мне чуть пониже плеча, и мы закружились в этом вихре. Мужчина вёл уверенно, не давая мне выбора. Так вот у кого учился Лекс танцам.

   - А ты прекрасно, танцуешь, Алиса. Где-то училась?

   - Спасибо. Немного в детстве, - смутилась я.

   - Однако на зубок знаешь такой сложный танец.

   Я отступала, и он захватывал, я буквально погружалась в музыку, и вот меня уже нет, есть только оркестр, играющий внутри и оркестр партнёра напротив, синхронный дуэт. Я очнулась, когда отгремел последний аккорд. Немного запыхавшаяся, но довольная.

   - Вы прекрасны, - я обернулась, позади, осторожно держа в руках алую розу, чтобы не пораниться, стоял мальчик лет двенадцати.

   Я покраснела. Странно, но сегодня все мне говорят комплименты. Наверное, пора привыкать и не становиться томатного цвета только от одного красивого слова.

   - Спасибо, - я тоже осторожно взяла розу, боясь нечаянно уколоться. - Мне розу подарили.

   Я обернулась к Аркадию Александровичу.

   - Вот видишь, не только я думаю, что ты превосходно танцуешь.

   -Ой, - я снова отвернулась, чтобы поблагодарить ребёнка, но его и след простыл. - Странно. Я думала он будет дожидаться ответной вежливости.

   - Ничего. Такое бывает в их возрасте. У моего сына появился конкурент. Пойдём-ка, лучше к Шурику, а то он совсем сейчас завянет без твоего внимания.

   Я тут же нашла в толпе синие глаза. Лекс стоял прислонившись к стене и с каким-то страхом в глазах наблюдал за мной. Я улыбнулась, когда он заметил, что я смотрю на него. Может быть от моей улыбки ему станет чуточку легче?

   Там же. Лекс.

   Лекс наблюдал, как Алиса танцевала с его отцом. Мягко изгибаясь в его руках, соблазняя, маня за собой. Неужели эта та? Пять лет назад, когда его предал второй человек, которому он доверял, единственный человек, которого он считал почти братом - он был в ярости. Но за кровавой пеленой мужчина запомнил лишь несколько слов.

   - В этот же самый день твоя любовь умрёт. Её убьют те, которых ты не ожидаешь. Ты проведёшь с ней ровно две недели. Пять лет, Алекс. Пять лет... спустя, - прошептали кровавые губы, и карие глаза Эдика закрылись. Навсегда.