Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

Ознакомительный фрагмент

Он прижал меня к столешнице, пах его врубался в меня. Лежа на столе, он из-за разницы роста уже не мог продолжать поцелуй и держать вместе нижние части тел, поэтому он поднялся на руках, будто отжимаясь, вдавливая себя в меня.

Я подняла глаза и наконец встретила его взгляд. В глазах его была та темнота, которая обычно не появляется у мужчин до тех пор, пока не сброшена одежда и нет возврата назад. Двумя руками вцепившись в его рубашку, я дернула, пуговицы разлетелись брызгами, обнажились грудь и живот. Я приподнялась, напрягая пресс, лизнула его в грудь, в живот, стала водить руками по плоскому животу. Попыталась пропихнуть руки в штаны, но ремень помешал.

Вдруг комната наполнилась полицейскими в мундирах и в штатском. Они оторвали от меня Алверу, и он стал отбиваться. Им пришлось повалить его и навалиться кучей сверху, а он вопил без слов.

Я лежала на столе с задравшейся до пояса юбкой, и столько было в теле крови и жажды, что я не могла шевельнуться. Я из себя выходила, что нам помешали. Я знала, что это глупо. Знала, что не хочу заниматься сексом в допросной на глазах всего участка, и все же... я была вне себя от желания.

Рядом со столом стоял молодой полицейский в форме. Он пытался не глазеть, но у него не получалось. Очень легко было схватиться за его руку, прижать Слезы к пульсу на запястье. Кровь его ударила мне в руку, и он наклонился ко мне в поцелуе раньше, чем кто-нибудь заметил, что случилось.

– Господи, Райли, не трогай ее!

Чьи-то руки схватили его, оторвали от моих рук, от губ. Я потянулась за ним, садясь, закричала: "Нет!", стала слезать со стола, чтобы кого-нибудь из них схватить, но тут другой детектив поймал меня за руку и удержал на столе. И уставился на свои ладони, будто обжег их о мои голые руки.

– Боже мой! – тихо сказал он.

И перед тем, как наклониться и меня поцеловать, он успел крикнуть:

– Женщин-сотрудниц сюда!

Потом я узнала, что этот среднего роста и телосложения, слегка лысеющий человек – лейтенант Петерсон. Его пришлось заковать в наручники, чтобы вынести из комнаты.

Меня накрыла куча женщин-полицейских и держала так, что не двинуться. У пары из них оказались те же проблемы, что у мужчин, а у одного мужчины не было никаких трудностей, когда он меня держал. Ничего себе разоблачение на работе!

Позвали Джереми, чтобы восстановил охрану. Я наконец успокоилась, но была не в том виде, чтобы с кем-нибудь говорить. Джереми обещал мне связаться с отделом наркотиков, хотя был вполне уверен, что побывавшие в комнате полицейские куда убедительнее расскажут об опасности Слез Бранвэйн.

Роан меня ждал, надев хирургические перчатки, чтобы безопасно меня трогать, и держал жакет – набросить мне на голову, чтобы меня не узнали. Полицейские отвезли нас домой. Пока что репортеры еще не пронюхали, что я появилась и при каких обстоятельствах. Но кто-нибудь из полиции или из "скорой" расскажет. За деньги или случайно, но журналисты узнают, это только вопрос времени. Будет гонка, какие псы раньше возьмут мой след: таблоиды или стража королевы. Будь я в форме, села бы в машину и уехала из штата сегодня же ночью или улетела бы на первом самолете в любую сторону. Но Роан отвез меня к себе, потому что это было ближе, чем ко мне. Мне все равно было куда, лишь бы там был душ. Если я в ближайшее время не избавлю свое тело от Слез или не займусь сексом, я с ума сойду. Я предпочла бы душ. Что до меня не дошло вовремя – это что Роан предпочел бы секс.

Глава 7

Умом я понимала, что мне надо было бы велеть Роану отвезти меня к моей машине. Там под водительским сиденьем лежал заклеенный пакет с деньгами и новыми документами, в том числе водительскими правами и кредитными карточками. Я всегда готова была просто уехать из города или прибыть в аэропорт и улететь на первом самолете, который мне понравится. Это был хороший план. Полиция уже сейчас свяжется с посольством, и еще до рассвета тетушка будет знать, где я, кто я и что делала последние три года.

Примитивный тыл мозга требовал немедленно наброситься на Роана, гонящего по фривею со скоростью восемьдесят миль в час. Кожа у меня разбухала от желания. Мне пришлось засунуть руки под себя, чтобы не трогать Роана. Меньше всего нам надо было и его вымазать Слезами. Хоть один из нас должен быть сегодня в здравом рассудке, а пока я не залезу в душ, это буду не я.

Обхватив себя руками и впившись пальцами в плечи так, что остались следы ногтей, я поднялась по ступеням в квартиру Роана. Только это помешало мне за него ухватиться, пока он шел на ступеньку впереди.

Он оставил дверь за собой открытой, и я вошла вслед за ним. Он стоял в середине большого открытого пространства. Даже в темноте комната была какой-то необычно светлой, белые стены блестели в лунном свете. Роан стоял в этом серебряном сиянии темным силуэтом. Он стал глядеть на море, как бывало всегда, когда мы сюда входили, – остановился и смотрел из окон в южной и западной стене. Море уходило от окон прочь блестящим шевелящимся разливом серебристого сияния и мрака, и оторочка белой пены кружевом отделяла его от берега.

Я всегда буду в сердце Роана второй, потому что любовь его принадлежит первой возлюбленной – морю. Он будет оплакивать ее потерю, когда я превращусь в прах могильный. И это знание несло одиночество. То же одиночество, что ощущала я при дворе, глядя, как сидхе ссорятся из-за оскорблений, нанесенных за сто лет до моего рождения и за которые они будут браниться еще сто лет после моей смерти. Это, конечно, горьковато, но главное – четкое чувство, что я всюду чужая. Я – сидхе и поэтому не могу быть человеком, и я смертная, а потому не могу быть сидхе. Ни рыба ни мясо.

Но даже в этом чувстве одиночества, оставленности, мой взгляд скользнул к кровати. Гора белых простынь и подушек – Роан кое-как ее прибрал. Лишь бы простыни чистые, а глаженые – это уже излишество.

Я вдруг представила его себе обнаженным на фоне простыней. От этого зрелища у меня свело живот, стало трудно дышать. Привалившись к двери, я подождала, пока смогу снова двигаться, и выпрямилась. Я не буду подчиняться химии и магии. Я сидхе – слабая, низшая сидхе, но это не меняет того, что я – на вершине всего, что мы и люди называем магией. Я не крестьянка какая-нибудь, впервые попробовавшая вкус фейри. Я – принцесса сидхе, и видит Богиня, буду вести себя соответственно.

Я заперла дверь, и даже щелчок замка не заставил Роана обернуться. Он всегда общался с морем в окне, пока не был готов заняться мною. Только сегодня у меня не было на это терпения. Я включила свет в ванной и заморгала, ослепленная. Ванная была тесной – едва хватало места для стульчака, умывальника и ванны. Ванна, быть может, была здесь с постройки дома, потому что была глубокой, на четырех лапах, весьма древнего вида. Занавеска душа висела над ней на палке. На занавеске были изображения тюленей со всего мира, и под каждым его название. Я ее заказала по каталогу, который всегда попадается на глаза, если у тебя есть биологическое образование; нашла среди футболок с анималистическими рисунками, книг о путешествиях в Арктику и летних месяцах, проведенных за наблюдением за волками в глухих местах. Роану она понравилась, и я была рада ему ее подарить. Мне очень нравится заниматься сексом в душе в окружении моего подарка.