Мария Двинская - Дети богов (СИ)

— Так ведь мало кто здесь умеет.

— А ты будто умеешь?

— Вы же сами научили…

— Я? — кажется, я совсем перестал понимать, о чём идёт речь. Воровать я его точно не учил. — Когда?

Фер на мгновение задумался.

— Месяца полтора назад. Вы точно в порядке? — теперь во взгляде мальчика читалась тревога.

Я не ответил. Может, и правда, память снова решила поиграть со мной. Ведь и с Фером связался из‑за её проделок.

— Вы ещё сказали, что грамотному доступно много большее, — продолжил Фер. Я облегчённо вздохнул.

— Так ты про чтение!

— Ну да, а вы про что?

— Ни про что! — принесённая еда позволила сменить тему. — Значит, читаешь. И давно?

— Почти сразу же. Здесь чтецов мало, можно много заработать.

— А почему мне не сказал?

— Так ведь… — Фер замялся. — Ученикам не принято работать не на учителя. Боялся, что запретите.

— С чего ты взял, что ты мой ученик? — удивился я.

— Я думал, раз начали рассказывать про силы, а потом читать научили…

И вправду, вскоре после прибытия в этот городок я рассказал Феру о силе и её важности для колдовства. Но я‑то считал это простым объяснением, почему я, не способный контролировать её течение, не могу использовать магию, из‑за чего должен жить, как обычный человек. А Фер, небось, уже видел себя учеником мага. Я недовольно отметил, что к жизни Фер приспособлен лучше меня. и быстро нашел способ полезного применения полученных знаний.

— К тебе, кстати, клиент, — солидный мужчина в дорогой шубе о чём‑то справился у хозяина таверны и, получив ответ, уверенно направился к нашему столику.

— Доброго здоровия. Ты, что ли, чтецом будешь? — Сразу перешёл он к делу, как только сел на стул. Я отрицательно покачал головой и кивком головы указал на Фера.

— Молодой какой‑то, — мужчина оценивающе поглядел на мальчика. — Ну, да пусть, коли читать умеет. Сколько берёшь? — обратился он уже к Феру. Тот назвал цену.

Мужчина одобрительно улыбнулся, с отчётливыми щелчками выложил на стол требуемую сумму и протянул Феру сложенный лист бумаги. Фер развернул бумагу, тихо охнул, пробежавшись глазами по написанному и медленно начал читать, с явным трудом разбирая слова.

— Здравствуй мно… многогоува… жаемый батюшка. Пишет тебе твой старший сын Епакий.

— Еланий, — поправил мужчина.

— Обоз, что ты… — Фер запнулся, замолчал, уставившись в бумагу, и попытался продолжить. — Про… нси… профс…

— Вот и первый чтец дальше не смог, — вздохнул мужчина. — И где только мой оболтус такого писца нашёл? Как же узнать‑то, что там.

Я молча протянул руку за письмом. Фер передал его мне с явным облегчением. С первого взгляда стало понятно, что писец учился точно не при маговых школах. Буквы плясали и сливались, а часть вообще была заменена каракулями, однако понятного хватало, что бы, где прочесть, а где догадаться о написанном. Медленно я прочитал письмо вслух. В нём сын купца благодарил отца за присланный караван с товарами и просил прислать ещё для улучшения торговли с империей.

— Мда… Ещё пару лет не свидимся, — купец убрал письмо в карман. — Пока обозы дойдут.

— Что так долго? Этот город от гор всего на полмесяца пешего ходу, снег сойдёт и идите, — я вспомнил недавний проход по перевалу. — За месяц — полтора управитесь.

— Эх, молодой человек, — вздохнул купец, а я еле сдержал улыбку: я был старше его раза в два, хотя и выглядел моложе. — Плохо вы знаете эти горы. Там же дней с хорошей погодой по пальцам пересчитать можно. И поди, поймай эти дни. А через кочеву ходить, уж лучше в солдаты постричься. Там, может, и выживешь.

— Странно, меня уверяли, что дорога каждый год доступна, — я покосился на Фера, тот также недоумённо развел руками.

— Так то ж налегке, без обоза. Тогда да, тогда пройти можно, — ответил купец. — Тут же место какое? Горы. С одной стороны Империя, на севере кочева, мы, стало быть, на западе. А между всеми — горы снежные. Грузы везти ни тропы не найти, ни охраны от кочевы организовать. Нет, я туда не пойду, пусть горцы сами ходят.

Купец ушёл. Я посидел ещё немного и тоже ушёл, оставив Фера одного. Пусть работает. Прогулка сильно утомила меня, и дома я сразу упал на кровать, даже не раздевшись, только скинул обувь и верхнюю одежду. Проснулся уже утром, за окном было ещё темно, и комната освещалась только холодным светом луны, просочившимся через узкие окна.

Ещё немного и взойдёт солнце. Торговцы уже открыли лавки, но покупателей должно быть ещё мало. Я оделся и отправился в торговый квартал. Я оказался прав — в моей любимой лавке «Всё для всего» кроме меня никого не было. Товары лежали на всех доступных поверхностях, заняв места по своей, мало понятной логике. Однако хозяин лавки прекрасно ориентировался в нагромождениях вещей и твёрдо знал, что у него есть, а чего нет, и где что лежит. Обычно к нему заходили скоротать время, погреться и попялиться на непонятные приспособления, чему хозяин не препятствовал. Походят, посмотрят, да и купят что‑нибудь приглянувшееся. Ну и пусть, что вычурный канделябр послужит не менее вычурной кочергой. Может, он всю жизнь об этом мечтал и держание свечей оскорбляло его натуру?

По соседству со странными и зачастую непонятными вещами продавались и вполне прозаические предметы. Верёвки, шнурки, сахарные головы, браслеты и ожерелья для денег. Я как‑то даже видел мышеловку с сыром и лукошко с вязанием. Причём сыр продавался отдельно, зато к лукошку прилагались четыре разноцветных котёнка, которых надо было ещё отловить в этой лавке.

Я побродил немного между полок, пока не нашёл нужного — неглубокий поднос и большой кусок воска.

— Двадцать и пять, — назвал цену торговец, мельком взглянув на предметы.

— Он что, привезён из дальних заморских стран? — слегка прищурившись поинтересовался я.

— Пятнадцать и пять, — невозмутимо отозвался торговец.

— И покрыт червлёным золотом? — продолжил я.

— Десять и пять, — согласился торговец.

— И чеканка ручной работы?

— Десять и пять, — повторил торговец и улыбнулся.

— Ну, десять, так десять, — улыбнулся я в ответ, доставая из под воротника нитку с монетами. Единственное, чем были неудобны такие нитки, так тем, что постоянно перепутывались с другими нитками, ожерельями или оберегами, что так же носились на шее. Вот и сейчас денежная нить тесно переплелась с цепочкой, на которой висел голубой кристалл. Пришлось достать и его и, скосив глаза, распутывать нити.

— Снял бы оба, легче будет, — сочувствующе улыбнулся торговец.