Василий Горъ - Законник

— Ну, ма-ам!!! — восклицает девочка, делает шаг в сторону донжона, а потом вдруг останавливается и расцветает в улыбке: — Нет! Я не могу! Ронни только что попросил меня позаботиться о принцессе Илзе Рендарр, и я просто обязана проводить нашу гостью в ее покои…

Усилием воли отогнав подкравшееся было отчаяние, я вглядываюсь в лицо девочки и пытаюсь понять, что именно я вижу не так.

«Любопытство… Чувство долга… Простодушие… Упрямство… Хитрость… И ни следа самодовольства, зависти или расчета… Как такое может быть?»

— Хорошо… Вверяю ее высочество твоим заботам. Кстати, у вас на все про все часа полтора. Не больше… — осмеливаясь перечить матери, поддерживает (!) ее брат. И в его взгляде, направленном на сестру, я снова вижу ЛЮБОВЬ!

— А потом? — растерянно спрашивает его девочка. И, ИСКРЕННЕ РАССТРОИВШИСЬ, старается удержать наворачивающиеся на глаза слезы…

— Потом мы поедем дальше…

…Вывалившись из состояния небытия, я затравленно посмотрела в окно и, сообразив, что пережитые только что события — всего лишь воспоминания, заставила себя разжать сжатые кулаки: вернуться в прошлое было невозможно, и с этим надо было смириться. Причем как можно быстрее…

Увы, получалось это у меня плохо: желание вернуться туда, где я на краткое мгновение почувствовала себя человеком, преследовало меня с утра и до позднего вечера. И сопротивляться ему было почти невозможно…

Потом меня посетила мысль о том, что те недолгие минуты счастья, которые я провела в замке Красной Скалы, можно было прожить и без душевных терзаний. Придя к такому выводу, я зачем-то попыталась себе представить, что могла бы почувствовать, если бы не тратила время на анализ поведения графини Камиллы, ее дочерей и сына.

«Их любовь, их нежность и их взаимное уважение…» — буркнуло мое второе «я». И тут же замолчало. Словно испугавшись моей реакции на сказанное.

Удивительно, но возражать внутреннему голосу мне не захотелось. Ибо где-то в глубине души я совершенно точно знала, что так бы оно и было: чувства, которыми жил этот род, действительно были настоящими. Не то что те, к которым я привыкла…

«Хорошее — недолговечно… — мрачно буркнул внутренний голос. — Когда до их лена доберется Равсарский Тур, от матери и сестер графа Аурона останутся только воспоминания…»

Я заскрежетала зубами. Да так громко, что из-за двери раздался испуганный голос моей наперсницы:

— Ваше высочество! Просыпайтесь: вам снится кошмар!!!

— Уже проснулась… — вздохнула я и откинула одеяло…

…Удивительно, но в этот раз Шадур Ключник не зевал, не спотыкался и не путал повороты. Тюремщик выглядел таким бодрым, как будто перед тем, как Лодд Костыль принялся громыхать в двери Кошмара, он проводил тренировочный бой на мечах. Или умывался в ледяной воде. Впрочем, стоило нам пройти по крытой галерее до внутренних помещений тюрьмы, как я поняла причину его бессонницы: из черного колодца винтовой лестницы, освещенной факелом Ключника, раздавался истошный вой Детоубийцы.

— А почему сегодня она орет так громко? — приподняв подол платья и осторожно наступив на скользкую, как лед, ступень, поинтересовалась я.

— Мэтр Джиэро… э-э-э… ну в общем, забыл закрыть дверь… В пыточную, ваше высочество… — вздохнул тюремщик.

— Ну, так закрыли бы сами…

— Ни за что на свете… — чуть не выронив факел, воскликнул Шадур. И, устыдившись так явно высказанного страха перед пыточной и ее хозяином, угрюмо замолчал.

— Ну, так орет-то она, небось, уже часа два? — криво усмехнулась я. — А так хоть отдыхающая смена бы выспалась…

— Орет она с вечера… А желающих добровольно спускаться вниз среди нас не было, нет и не будет…

— Почему? — удивилась я. — Все равно ведь иногда приходится…

— Только когда получаем прямой приказ… А так — ни-ни… — поежился тюремщик. И вместе с ним поежилась его тень на стене, покрытой черными потеками… — Там живет Смерть… А мы к ней не торопимся…

«Смерть? А что, так оно и есть… — вспомнив взгляд, которым мэтр Джиэро пожирал своих жертв перед началом работы, мысленно согласилась я. — Или ее правая рука…»

…На подходе к пыточной я чуть не оглохла: Детоубийца рвала глотку так, как будто мэтр Джиэро вливал ей в гениталии расплавленный свинец или скреб манильником по краю сломанной кости. Ключник — тот вообще до предела замедлил шаг и еле переставлял ноги. Так, как будто поднимался на эшафот.

Решив, что чем быстрее я окажусь в пыточной, тем быстрее заткнется жертва любви ко мне, я решительно обошла бледного, как полотно, тюремщика. И, шагнув в освещенный светом камина прямоугольник, повернулась к замершему на месте мужчине:

— Можешь идти…

— Спасибо, ваше высочество!!! — воскликнул тюремщик и, развернувшись на месте, сорвался с места. Да так, что чуть не уронил факел…

Проводив взглядом бегущего к лестнице тюремщика, я шагнула в пыточную и… окаменела: Детоубийца, распростертая на столике для пыточного инструмента, была одета в мое сменное платье! Вернее, в лохмотья, которые от него остались! А мэтр Джиэро, насилующий несчастную женщину, закрыв глаза, нюхал один из обрывков!!!

Закрыв глаза и мысленно сосчитав до десяти, я кое-как отогнала от себя панические мысли, потом плотно прикрыла входную дверь и рявкнула:

— Шалини-колейн, Джиэро…

К моему ужасу, в этот раз Слово подействовало на палача как-то однобоко: да, он оставил в покое истерзанную женщину, но остался возбужденным. Мало того, он смотрел на меня с таким сладострастием, что в какой-то момент я даже потянулась к висящему на поясе кинжалу.

Впрочем, вбитые в подсознание рефлексы взяли свое. И я все-таки смогла взять под контроль сознание Одержимого. Правда, контроль оказался слабоват: даже находясь в трансе, мэтр Джиэро то и дело начинал плыть. И в эти моменты в его взглядах снова появлялась похоть.

Особенно тяжело мне пришлось тогда, когда я приказала палачу переодеть Детоубийцу — дотронувшись до ее окровавленных бедер, мэтр Джиэро почти перестал соображать, реагировать на мои слова и на вложенные в его сознание крючки. В общем, для того, чтобы удержать его в относительно нормальном состоянии, мне пришлось углубить транс до того предела, за которым мэтр рисковал сойти с ума…

Впрочем, заставить его сжечь обрывки моей одежды и привести пыточную в порядок до прихода Гноя мне все-таки удалось. А вот полностью привести Джиэро в себя — нет. Поэтому, когда в дверном проеме возник силуэт помощника палача, мэтр Джиэро очередной раз вцепился в свои гениталии и плотоядно впился взглядом в мою грудь…