Ольга Денисова - Черный цветок

Ознакомительный фрагмент

— Я знаю, что сын кузнеца замешан в деле с медальоном, мы с Огнезаром говорили об этом. Я просто хотел выяснить, как он связан с Избором?

Начальник стражи выдохнул с облегчением и после этого легко ответил:

— Избор отдал ему медальон, и мальчишка бежал.

— И какое преступление вменяется ему в вину?

— Укрывательство краденного и пособничество вору.

Мудрослов кивнул. Все правильно. Он подумал немного — все складывается как нельзя лучше. Пока мальчишку не найдут, не найдут и медальона. А это значит, ему некуда спешить. Он подождет. Он не станет марать свою совесть: лишние несколько дней не стоят жизни проклятого кузнеца и его детей. Мудрослову захотелось выглядеть великодушным в собственных глазах. Он не станет подличать.

— Я хотел попросить тебя, — Мудрослов, содрогнувшись, взял начальника стражи под локоть, — не надо трогать семью кузнеца. Это лучший кузнец в городе, мой надежный помощник. Мне бы не хотелось его лишиться. Ты меня понимаешь?

Начальник стражи кивнул.

— Можешь сказать Огнезару, что я запретил тебе применять к семье кузнеца суровые меры. И если он будет против, то пусть обратиться ко мне. Я и сам сейчас поеду к нему и поговорю. Ты меня понял?

Начальник стражи снова кивнул: он не обрадовался, но и не сильно разочаровался.

Перед глазами снова мелькнуло лицо разбойника, его внутреннее свечение, его гордость, и Мудрослова передернуло. Что ж, великодушие иногда требует перешагнуть через самого себя…

Балуй. К Избору

Белошвейки опустили Есеню с чердака на простыне — боялись, что он переломает ноги. Любопытство толкало его вперед: девушки ничего не смогли рассказать о медальоне, зато об Изборе поведали много интересного. Ой, как они смеялись над «Забором»! Есене долго еще было стыдно.

Вот почему благородный не пришел за медальоном — он сидел взаперти, и об этом, оказывается, знал весь город! Все, кроме Есени, разумеется! Белошвейки рассказали ему, что высокий замок Избора стоит на холме, и найти его нетрудно — Избор один из самых родовитых людей города, его огромный сад спускается к городской стене. Он художник, и, говорят, писатель.

Вместе с хозяином заточение делила и прислуга. Днем из замка выпускали только садовника — в сад, и кухарку — на рынок, она и рассказала белошвейкам, как обстоят дела. Ночью же замок запирался, и стража ходила под окнами до рассвета.

Есеня еще не придумал, как будет действовать, но ему очень хотелось встретиться с этим Избором — уж он-то наверняка знает о медальоне все! Он без труда нашел замок на холме, а присутствие стражи за витой, фигурной решеткой и вовсе убедило его в том, что он не ошибся. Есеня обошел замок со всех сторон, и увидел освещенные окна в башне, обвитой плющом, на самом верху. Он почему-то не сомневался, что глубокой ночью благородный пленник не спит, ему даже померещился силуэт на фоне освещенного окна. И, увидев темный силуэт, Есеня еще сильней захотел поговорить с этим человеком. Зачем он украл медальон? Почему все так всполошились? И, главное, что ему, Есене, теперь делать?

Нечего было и думать залезть во двор через решетку — стража освещала факелами красивую лужайку перед входом, и дорожки, посыпанные гравием, и белую ажурную беседку перед входом в сад. А вот в саду было темно. Но, присмотревшись, Есеня понял, что в сад можно попасть только миновав городскую стену. Он подумал немного и побежал к ближайшему лазу в городской стене, который знал. Не может быть, чтобы стена, к которой прилегал сад, не имела ни одного просвета — наверняка в ней есть отверстия как для забора речной воды, так и для сточных вод.

Он выбрался на берег реки и направился к замку с другой стороны, но быстро заметил, что вода плещется вплотную к стене. Пришлось закатать штаны повыше — ночи были холодными, и промокнуть ему не хотелось. Он прошел вдоль стены до того места, где, по его мнению, заканчивался сад, но ни одной дырки так и не нашел. Штаны он все равно промочил — местами вода доходила ему до пояса. Есеня двинулся в обратный путь, на этот раз прихватив с собой палку — проверить стену под водой. Его расчет оказался верным! Он нашел не одну, а две дыры, как и предполагал! Только чтобы проникнуть в сад, нужно было нырнуть, а этого ну очень не хотелось. Есеня не любил узких проходов и камня над головой, а уж под водой — тем более. И вынырнуть в сточную канаву показалось ему неудачным исходом такого приключения — от него будет вонять так, что стражникам и факелы не понадобятся!

Но со сточной канавой он разобрался быстро — одно из отверстий имело ток внутрь, а другое — наружу. Очевидно, внутрь текла чистая вода! Есеня осмотрелся, примерился и опустился под воду, надеясь разглядеть в темноте, куда отверстие выходит. Конечно, он ничего не увидел, и, набрав побольше воздуха, начал пробираться внутрь ощупью. Днем это показалось бы не таким страшным и опасным, ночью же он не мог предположить, сколько ему надо проплыть под водой, и когда подниматься наверх, чтобы не расшибить голову. Он трогал ладонями стены и потолок, пока, наконец, не почувствовал, что над ним открытая вода. В общем-то, ничего страшного в этом, как выяснилось, не было — ширина стены не превышала два человеческих роста. Только в нос набралась вода — ему приходилось поворачиваться лицом вверх, чтоб нащупать потолок. Есеня вынырнул и посмотрел по сторонам: это был даже не пруд, а маленькое озерцо. Хорошо живут благородные! Он представил озеро у себя во дворе — на речку ходить не надо, раков можно ловить прямо из окна! Интересно, тут есть раки?

Он выбрался на берег, разделся и отжал одежду — даже света факелов не было видно, замок черной тенью поднимался очень высоко, и приходилось задирать голову, чтобы увидеть освещенное окно в башне. Есеня с отвращением натянул мокрые, мятые штаны — до утра не высохнут точно. Рубаху он постарался отжать тщательней, но это не помогло — она все равно осталась холодной, и по спине побежали мурашки. Да еще и ветер поднимался все сильней. Даже внизу, под холмом, рядом с высокой стеной чувствовалось, а что же будет, если подняться выше? Охота пуще неволи!

Сад поднимался наверх широкими ярусами, между которыми лежали широкие лестницы с мраморными ступенями и толстобокими вазами на белых перилах. Есеня подозрительно смотрел по сторонам — красиво, конечно, но как-то… не по-людски. Деревья слишком правильные, кусты пострижены под одну линеечку, как солдаты на плацу, дорожки прямые, ровные. Трава, как ковер, словно и не растет вовсе, а пришита намертво к земле.

Разумеется, ни лестницы, ни веревки к башне не вело. Есеня грустно посмотрел на стену, поросшую плющом — как высоко! Замок поднимался над землей в пять ярусов. От обиды он дернул зеленые ветки, устремленные вверх, и оказалось, что они не такие уж и хлипкие, как он думал в начале. Если браться руками не за одну, а сразу за несколько, пожалуй, лучшей лестницы и не придумаешь! Есеня попробовал — плющ держал его вес. Рискованно, конечно, ну да что же делать? Не зря же он нырял под стену. Ветер здесь дул гораздо сильней. Холодный ветер, осенний, и Есеня почувствовал, что начинает дрожать.