Агни-2 - Ульяна Каршева

так – с каждым их новым использованием. Это она замечала, когда видела более сочный рисунок тех заклинательных формул, которые дин Хармон оставил на дверях, например, кабинета или библиотеки. А ещё она утешала себя тем, что государство (по некоторым признакам) больше заинтересовано в силе Никаса – кажется, здесь пока не очень любили работать с женщинами. Честно говоря, такому раскладу она была бы рада.

Сидеть вдвоём хорошо-о! – вздохнулось, когда утро начало высвечивать всё вокруг. Но и поспать хоть чуток тоже неплохо бы.

Таеган проводил её до потайной дверцы и ушёл. Тихонько, чтобы он не заметил, Аня приоткрыла дверь и вышла – сразу спряталась за одним из роскошных цветков в каменных вазонах при выходе из дома. И смотрела любимому вслед, пока дорожка не повернула и его фигура не пропала с глаз.

Окончательно закрыв дверь и уверенно, без свечи, шагая по тёмному, но выученному наизусть коридору, Аня улыбнулась: какое счастье, что он принял её такой, какая она есть – плохо воспитанной по меркам здешнего света, в котором он вращается, но желающей (и он знает об этом!) восполнить все пробелы в этикете! Впрочем, насколько Аня заметила, светская жизнь Таегана не очень интересует. Он какой-то домашний, несмотря на свою опасную профессию. Хотя, может, он равнодушен к свету именно поэтому? Она вспомнила его рассказы о местах службы и поёжилась. Нет, в своём мире она тоже наездилась, пока работала вахтой. Но, видимо, Таегану нравилось место, где он может расслабиться среди тех, кто принимает его без светских условностей. А где такое место можно найти, как не у неё дома?

Фыркнув, Аня мысленно сказала себе: «Ты видела его в чисто светском обществе только раз, а уже хочешь судить о его характере в целом. Вот поживём вместе – узнаем друг друга лучше. И ещё неизвестно, каким он окажется… - Вздохнула, а потом снова упрямо фыркнула: - Хорошим! Любимым!»

По гостиной пошла медленней, в который раз удивляясь её огромности. Остановилась. Окна. Сейчас, то есть ночи и ближе к рассвету, их голые проёмы, без штор и занавесей, не выглядели, как при свете дня, несколько… убогими. Ну, это если мягко определить. Вливаемые через них из сада древесно-узорные серые полосы причудливым образом заставили Аню вспомнить о куклах… Надо взять себя за шкиряк и сшить к приезду новой покупательницы столько кукол, чтобы у неё глаза разбежались от жадности! И чтобы купила не две куклы, а сразу десяток. И тогда можно будет подумать о шторах – или простейших занавесках для уюта! «Мечтать невредно! – ехидно заметила себе Аня. – Вредно не мечтать! Всё равно ведь растратишь на самое необходимое! А шторы на первом этаже – точно не самое нужное. Прятаться от постороннего глаза можно на втором этаже. А тут – и так сойдёт. До поры, когда в доме появится настоящий достаток… А всё-таки жаль – тех штор, которые так красиво могли бы волноваться от сквозняков…» Это она вспомнила светский вечерок в доме дяди Таегана – дина Вилея. Сколько там окон! И сколько на них… э… «одёжки»!.. Аня вздохнула, слабо усмехаясь себе: «Мечтательница!»

От едва слышного шороха за спиной будто холодным пальцем по горячей коже провели – быстро и резко… Нет, дом полон своих шорохов: и кое-где проседает от старости, и напольные часы в гостиной выстукивают, напоминая, что на сон осталось всего ничего; и из сада по оконным стёклам ветки яблонь елозят листьями, поскрипывая под аккомпанемент проснувшихся или просыпавшихся птиц… Но именно этот шорох… Аня оглянулась на новый, еле услышанный звук и сообразила, что он доносится из мастерской. Нетрудно сообразить, кто его издаёт.

Она была настолько уверенна в своей догадке, что, прежде чем зайти в мастерскую, легонько стукнула в дверь, чуть отошедшую от косяка – специально оставила её открытой перед уходом на озеро.

И оказалась права.

К пробуждению Лиссы двух новых кукол Аня не только одела, но и усадила на стул, который поставила так, чтобы кукол было видно сразу от входа в комнату. Стул стоял на месте. Кукол тоже никто не трогал. Но рядом со стулом, опустив руки на краешек его сиденья, на коленях сидела призрачная девочка. И плакала. Она даже не оглянулась в сторону стуком предупредившей о своём появлении хозяйки дома… Почему Аня решила, что она плакала? Подсказал простой человеческий жест: девочка то и дело «утирала слёзы» кулачком, видимо забыв, что у призраков слёз не бывает.

«Какой-то неправильный призрак! - с испугом подумала Аня. – Она должна стонать, выть, стучать, как это делают традиционные призраки моего мира! Она должна нас пугать своими выходками! Но не плакать же!» И сама чуть не плакала, потому что не знала, как и чем утешить девочку-призрака.

Она быстро подошла к стулу и присела перед ним – напротив плачущей девочки. Плакала та по-настоящему или нет – сложно сказать. Но под её глазами набрякли мешки, словно лила она слёзы уже давно. Даже кудряшки грустно поникли…

И Аня неуверенно спросила:

- Тебе… нравятся эти куклы? Поэтому ты плачешь?

Послушать со стороны – наверное, вопрос прозвучал глупо и нелогично. Но ведь с чего-то надо начинать общение.

Тоненькая призрачная ладошка поднялась и будто погладила по голове ближайшую куклу. А может, и впрямь погладила.

- Если хочешь, - серьёзно сказала Аня, - Мы можем оставить эту куклу тебе. Ты же слышала, что мы этих кукол шьём на продажу? Но одну можем оставить. Так мы однажды оставили куклу, которая понравилась Оноре – ты видела эту девушку. Или ты можешь выбрать себе куклу из тех, что появятся следующими. Мы можем себе такое позволить. Хочешь эту?

Девочка подняла глаза с куклы на Аню и кивнула.

Ане вдруг вспомнилось, как совсем недавно дети разговаривали с поневоле немым Таеганом, приноровившись беседовать с ним так, чтобы и он активно участвовал в их весёлой и лёгкой болтовне – кивками или качанием головы… Кажется, призрачной девочке в этом доме будет удобно и уютно – при том, что здешние обитатели уже умеют говорить с теми, кто вынужден молчать.

Снова вздохнув про себя, сказала:

- Мне пора спать. И не беспокойся: я запомнила твою куклу. Когда придёт покупательница, мы спрячем её, чтобы её не захотели купить. И ещё. Я оставляю тебе открытой дверь в мастерскую.

Призрачная девочка нехотя улыбнулась, принимая в недоговорённости хозяйки дома заботу о себе, и снова уставилась в выбранную