Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Ознакомительный фрагмент

— Женщина, — сказал я со скукой, — ты точно не скрываешься за кражу или другие непотребные, судя по твоему виду, деяния?

— Нет…

— Тогда почему такие вопросы?

— В Иглеазе, — ответила она.

— Это где?

Она махнула рукой:

— В той стороне. Маленький такой городок, даже не городок, а так, поселение, зато на перекрестке дорог перед Большой Пустыней.

Я кивнул, в следующий полет посмотрю, где этот Иглеаз. Относить эту отважную дочь степей придется глубокой ночью. Правда, есть небольшая, но серьезная загвоздка…

Мириам спросила внезапно:

— А у тебя есть имя?

— Имя? — удивился я. — Есть… А зачем тебе?

— А как к тебе обращаться? Просто дракон? Или ящерица? Рептиль?..

Я подумал, кивнул:

— Да, конечно. Зови меня Шумилом. Это… подходит.

Она чуточку улыбнулась.

— Ну вот и хорошо. Шумил — вполне для крупного рептиля. Итак, Шумил, что ты планируешь дальше?

Я подумал, почесал голову.

— Ну, раз мы с тобой договорились пока не есть тебя…

— …а сперва откормить, — подхватила она, видя, что я запнулся, — вы, рептилии, как и все мужчины, предпочитаете упитанных, хоть и засматриваетесь на худеньких, то ты будешь мне носить много хорошей еды…

— …пока ты не сбежишь, — прервал я. — Думаешь, не понимаю? Нет уж, никуда ты не сбежишь…. Даже если бы могла.

Она вскинула голову и посмотрела мне в страшные глаза прямо и с вызовом.

— Почему?

— Люди побоятся тебя принять обратно, — сказал я. — Логика проста: лучше отдать тебя одну, чем следом явится разгневанный дракон и сожрет всех, а остальных просто убьет, разорвет, сожжет…

Она слабо пискнула:

— Разве ты обманут? Ты сам меня не съел.

— Сразу, — уточнил я. — Не съел сразу. Но вообще мы договорились съесть тебя чуть позже. Откормленную. А если сбежишь, люди испугаются, что дракон явится мстить.

Она помолчала, затем я услышал тяжелый вздох.

— Гадкая ты рептилия… но людей знаешь. Они такие. Схватят, свяжут и снова отдадут тебе. На муки.

— Какие муки? — возразил я. — Я тебя сразу же и съем. Даже худую.

— Подавишься, — буркнула она.

— Проверим? — предложил я.

В ответ она швырнула через щель в меня увесистым камнем.

— Сильная женщина, — сказал я с одобрением.

— А ты гад чешуйчатый!

— Да, — согласился я горделиво и выгнул шею, чтобы полюбоваться на свое великолепное тело с высоким, блестящим алмазными иглами гребнем, ровными плитками брони на спине, переходящей в крупную чешую на боках и мелкую — на брюхе. — Ты молодец, все время восторгаешься, какой я замечательный красавец. Я это люблю.

Она озадаченно промолчала.

Итак, зовут ее Мириам, она единственная дочь проводника караванов. Он уже сорок лет водит их через пустыни, прямо Моисей, но вчера случилось страшное: были потеряны два бурдюка с водой, что вообще-то пустяки, но когда у единственного на всем пути родника расположился огромный дракон, все поняли, что погибнут, если повернут назад, но так же погибнут, если попытаются достичь ближайшего, но вообще-то далекого города, с их ничтожными запасами воды.

— Богатые караванщики, — сказала она потухшим голосом, — во всем обвинили моего отца.

— У сильного всегда бессильный виноват, — сказал я, почесал голову и сказал гордо: — Сам придумал. Ну, почти. Здесь.

Она сказала потерянно:

— Как будто он мог знать, что на дороге вдруг появится дракон!

— Красавец и умница, — вставил я. — И в знак дикого восторга мне подарили тебя. Это же так понятно!

Она бросила на меня злой взгляд.

— Что ты за…

— Не отвлекайся, — сказал я благожелательно, — потом расскажешь, какой я замечательный. Что было дальше?

Она тяжело вздохнула.

— Отец оправдывался, как мог, но они велели схватить меня и отдать чудовищу… в надежде, что тот взамен даст приблизиться к воде. Так и получилось. Думаю, они счастливы. Но отец мой может не пережить такого тяжкого горя…

Я ощутил сильнейший укол совести, о таком повороте как-то не думал.

— А чего ты потащилась с отцом? — спросил я грубо. — Это неженское дело.

Она пожала плечами:

— У бедных многое из неженского становится женским. Я сильная, отцу была нужна моя помощь. Да и сама не люблю сидеть на месте.

— Это заметно, — проворчал я.

Она вскинула брови.

— Что?

— Что не любишь сидеть дома, — пояснил я, — и ждать, когда тебя кто-то возьмет замуж. Но что делать, мир таков. Женщина должна сидеть дома и сопеть в тряпочку.

Она возразила с негодованием:

— Я не такая!

— Да вижу, вижу… Не трудно в мужском мире?

Она с самым независимым видом покачала головой.

— Зато интересно. Я не люблю сидеть сложа руки. А у мужчин всегда есть работа, есть занятия.

Она сидела ровно, спина прямая, взгляд гордый, уже позабыв, что я и есть то самое чудовище, нельзя все время жить в страхе, хотя некоторые люди живут, но такие и живут недолго, и существование их назвать жизнью трудно.

— Отважная ты, — признал я. — Вылезай, что мы разговариваем через порог?

— А что, у драконов это плохая примета?

— Мы в приметы не верим, — сообщил я. Подумал, уточнил: — Приметы — для слабых.

Она посмотрела с удивлением, покачала головой.

— У людей тоже только слабые верят в приметы… А ты откуда такое знаешь?

Я широко зевнув, показав огромную пасть и длинные, как ножи, острые зубы.

— Да как-то сожрал одного… — сообщил я небрежно, — философа. Теперь вот маюсь.

Она зябко поежилась.

— Ужасно. Но так можно стать самым умным на свете!

Я прорычал недовольно:

— Вот-вот. А кому это надо? От ума одно горе и много неприятностей. Потому стараюсь мужчин не жрать, вдруг попадется умный? Другое дело — женщины. Все дуры, это хорошо. К тому же дуры вкуснее.

Она подумала, сказала решительно:

— Вообще-то я умная.

— Не бреши, — сказал я равнодушно.

— Почему это я вру?

— Красивая, — сказал я.

Она удивленно вскинула брови.

— Ну и что?

— Значит, — объяснил я, — дура. У вас либо умная, либо красивая. А раз красивая…

Она посмотрела на меня с недоверием.

— Я?.. Никто мне такого не говорил.

— Я говорю.

Она некоторое время смотрела на мою морду, в мои ящеричьи глаза, наконец взгляд ее потух.

— Да, — проговорила она надломленным голосом, — если на взгляд рептилии с крыльями, то да, наверное…

Я зевнул и сказал с удовлетворением:

— Ну вот и доказательство, что дура. Только круглая, просто круглейшая дура не видит, что ты красивая… так что давай откармливайся побыстрее. Скоро есть тебя будем.