Вера Чиркова - Потери и находки

Во двор старик выкатился с неподобающим его возрасту проворством, и каждый, кто увидел бы его поспешный спуск с лестницы, с ходу назвал бы важную причину такого поведения. Но Инквар никого не собирался разубеждать, наоборот, старательно изображал опаздывающего по важному делу человека, хотя вовсе не вчерашний ужин был повинен в такой торопливости. Да и не вспомнил пока ни его разум, ни желудок никакого вчерашнего ужина.

Искусника вели самые нехорошие подозрения, и они сполна подтвердились, едва он обежал взглядом заставленный телегами, стожками, колодами и коновязями двор. Из его дальнего правого угла как раз выдвинулась необычная процессия: две легко одетые и хорошо упитанные рослые тетки вели в сторону крыльца рыжего худого подростка. И судя по тому, как крепко вцепилась одна в его ухо, а другая в ворот древнего зипунка, настроены дамы были весьма решительно.

Инквар по-стариковски всплеснул руками и поспешил им навстречу, не забывая непрестанно оступаться, прихрамывать, взмахивать рукавами, как рассерженная клушка, и бормотать себе под нос нечто непонятное, но явно возмущенное. Чем дальше искусник оказывался от крыльца и чем ближе — к живописной троице, тем громче и явственнее были его выкрики.

Очень скоро поймавшие рыжую упрямицу женщины, являвшиеся, судя по немудреной одежде, здешними кухарками, заметили спешащего к ним невзрачного старика и невольно замедлили шаг, начиная подозревать, что торопится он именно к ним.

— Бедный сиротка, — уже явственно доносилось до них шамкающее бормотание. — Нигде несчастным детям покоя нету! Ну чего вылупились на меня, охальницы! Отпустите невинное дитя, не берите грех на душу! Все равно вам от него никакой пользы! Возьмите лучше меня… хотя и стар, но опыт какой-никакой имеется, в обиде не останетесь!

— Дед! — угрожающе нахмурилась та, которая была покрупнее, и выразительно уперла руки в бока. — Ты это о чем тут толкуешь, не пойму?!

— Да, дед! За кого это ты нас принял? — встряла вторая, более молодая и бойкая. — Или думаешь, нам не с кем опытом делиться? Да если бы на семь миль вокруг ни одного крепкого мужика не было, все равно на такого сморчка, как ты, мы бы и не глянули!

— А зачем же тогда вы сиротку захомутали? — недоверчиво прищурился искусник и ухмыльнулся: — Небось на молоденьких потянуло?

— Щаз я тебе горбушку намну, и будешь знать, как зря на честных женщин напраслину наговаривать! — придвинулась ближе старшая, начиная демонстративно закатывать рукава.

— И я помогу!

— А я Кержану пожалуюсь и еще вашему хозяину! Придумали новую моду, на невинных детей нападать!

— А чего это твои дети по женским углам отираются? — услыхав про Кержана, тотчас вспомнила свои притязания кухарка. — Небось это ты, старый охальник, научил подглядывать?

— Да чего там разглядеть можно, в том углу! Тем более спозаранку! — пренебрежительно фыркнул Инквар. — А идти туда и в самом деле я ему велел. И сам следом шел, присмотреть. Не пускать же такого цыпленка в левый угол? Сами небось знаете, сколько скотов развелось…

Старик вдруг смачно сплюнул, отчаянно махнул рукой и, шагнув к подопечной, про которую кухарки в пылу спора как-то забыли, начал аккуратно поправлять ворот ее зипунка. Потом, стараясь не глядеть в колючие зеленые глаза, приподнял жестковатую огненную прядь, рассмотрел покрасневшее ухо и, жалостливо вздыхая, погладил девчонку по нечесаным патлам:

— Как же это я припоздал? А там никого более нету? Беги, сынок, я покараулю, упрежу. — Он решительно развернул рыжую лицом в ту сторону, откуда ее только что привели, и уверенно подтолкнул. А потом виновато глянул на озадаченных женщин и доверительно шепнул: — Мово покойного брата внучок это, сиротка круглый теперь. Домишко-то старый был… Эх! Теперь вот везу к бабке своей, будем втроем бедовать.

Женщины жалостливо засопели, запечалились и поплелись к дому, а Инквар проводил их пристальным взглядом и скользнул за стожок. Это только огорошенным внезапными нападками старика бабам не сразу придут в голову законные сомнения в логичности его заявлений, но среди мужчин, путешествующих по дорогам некогда мощной империи, таких простаков не бывает. И каждый найдет для искусника намного больше каверзных вопросов, чем у того заготовлено правдоподобных ответов.

Рыжая выбралась из угла минут через десять, и по свежим грязным разводам, украшавшим ее и так не блещущее чистотой личико, искусник сразу понял, чем она там так долго занималась. Пыталась восстановить облик оборванца, так достоверно созданный коллегой Инквара.

— Идем, — буркнул он и первым поковылял к крылечку.

— Чего мы время тянем? — зашипела девчонка, неохотно плетясь следом. — Нужно было выехать затемно!

— Затемно мы еще спали, — мирно напомнил старик.

— На мягкой и чистой постели! — процедила она таким тоном, словно это было самым страшным в мире преступлением — спать на чистом белье. — А Ленс, может, где-то в сарае валялся! А он маленький и худой! И болезненный…

На крыльцо вышел один из постояльцев, и рыжая резко смолкла, но ее сердитое сопение сопровождало Инквара до самой двери в их скромную спаленку.

Дайг уже исполнил свое обещание: на столике стояла глиняная миска, в которой лежали холодное вареное мясо, хлеб и подсохший сыр. Ломая зачерствевшую краюшку, искусник подавил тайный вздох — пара кружек горячего питья им сейчас не помешали бы. И тут, словно в ответ на его мысли, в дверь вежливо и довольно уверенно постучали. И тем не менее этот стук ничуть не походил на условленный с Кержаном знак.

— Входи, — буркнул Инквар с деланой небрежностью, мгновенно запуская руку в карман с оружием.

Хотя и был почти убежден в безопасности выбранного Кержаном под ночлег постоялого двора, а потому не ждал никаких неприятностей, но беды — такая пакостная вещь, всегда приходят неожиданно и зачастую оттуда, откуда никогда их не ждал.

— Дед… — В проеме распахнувшейся двери появилась плотная фигура старшей кухарки.

Она уже успела переодеться в темную кофту, широкую длинную юбку, поварской фартук и светлую косынку, повязанную чепцом. Женщина на миг замерла, бдительно озирая небольшую комнатку и сидящих за столом постояльцев, но тут же что-то для себя решила, торопливо шагнула внутрь и плотно прикрыла за собой дверь.

Водрузила на стол керамический чайник и миску со свежей, душистой яичницей, из которой заманчиво выглядывали кусочки румяной ветчины и маслянистые бока грибных шляпок, добавила к ним принесенный в объемистом кармане горшочек со сметаной и по-хозяйски уселась на свободный стул. Несколько минут жалостливым взглядом наблюдала, как ее недавний пленник жадно уплетает неожиданное угощение, потом развернулась к искуснику и уставилась на него так строго, словно приходилась ему по меньшей мере старшей сестрой.