Товарищ Йотунин - Адель Гельт

и полностью устранили году к пятидесятому двадцатого — ровно к пятилетию Победы во Акте Втором.

Твари хтонические представлялись мне вариациями на тему простых чудовищ, даже названия ровно половины увиденного — конкретно, болотного лешего — совпадали с принятыми у меня дома. Некоторые сомнения вызывал гиблемот, но я сразу посчитал того волшебным мутантом, редкой флуктуацией стихийной магенетики…

В общем, выяснилось, что самое правильное название для такой флуктуации — не иначе, как слово «норма».

— Тут недалеко, — сообщил егерь. — На берегу Казанки, даже пешком — минут пятнадцать. Проехать — можно.

— Чего там? Если конкретно, — спросил я, правильно оценив страшные знаки, что делал лицом — из-за спины капитана — Зая Зая.

— Конкретно — Водокач, — последнее странное слово гость произнес так, что сразу стало ясно: это — личное имя. — Болеет. Надо бы полечить.

— Надо, — чужим деревянным голосом, будто против своей воли, согласился я. — Диагноз?

— Первый раз вижу, как работает печать Гиппократа, — поделился с обществом капитан. — Что, реально готов идти и лечить неведомо кого от хрен знает чего?

— Ну так-то, конечно, можно, — сбросить воздействие неведомой — хотя имя великого алхимика и медведуна древности я, конечно, узнал — печати удалось почти сразу. — Но детали, все же, не помешают.

— Это который Водокач? — вдруг встрял Зая Зая. — Тот, что у старого железного моста?

— Он, — согласился капитан прямо спиной, не поворачиваясь назад. — А их тут что, несколько? Почем тогда не знаю?

— Да мы тоже, как бы, не в курсе, — я вызвал огонь на себя. — Если этот, который тот, то конечно. Диагноз-то какой?

— Да кто его знает, какой там диагноз, — похоже было на то, что егерь заглянул в себя, но ответа там, внутри, не нашел. — Просто болеет. Не жрет ничего, русло заилилось, скоро вода встанет…

— Не дело, — нахмурился я. — Воде положено течь, да и жалко его, тварь такую…

Появилось у меня ощущение, будто иду я по минному полю — доводилось, знаете, примерно тогда же, когда охотился на бронеходы — и каждый следующий шаг может стать для меня не то, чтобы последним — пехотная мина, да против тролля… Не смешно. Не последним, но так, крайне неприятным и даже болезненным.

Однако, вроде, прошел, никуда в ненужное не угодил.

— Ладно, — я прихлопнул столешницу ладонью и поднялся из-за стола. — Зая Зая, большую сумку бери! — Я откуда-то знал, что такая сумка у меня есть, что все нужное — или почти все — внутри нее уже лежит, и что у самого меня руки будут сильно заняты.

— Беру, — согласился урук.

— Ну что, вместе до берега, или как-нибудь по-отдельности? — уточнил обрадованный егерь. — Я-то, сами знаете, на самокате, на нем больше, чем по одному, нельзя…

— Эй, братан, не будь петушком! Каждому — свой самокат, или пешком! — сообщил я капитану. — Свои колеса имеются.

— Первый раз встречаю лесного тролля, имеющего чувство юмора, — осклабился тот, вставая. — Да владеющего колесами… Добро, я поехал. Встретимся на месте.

Глава 9

— Ну ты понял, да? — спросил я урука сразу после того, как мы с ним — в четыре руки — выкатили со двора трайк.

— Было бы что понимать, — коротко хохотнул Зая Зая в ответ. — Тянем время… Вернее, выигрываем.

— Именно, — согласился я. — Рассказывай.

— Водокач — нормальная хтоническая тварь, не падла какая-нибудь, — орк вывел трицикл на дорогу, но поехал медленно, от того и смог почти даже и не кричать. — Полезная. Сидит, опять же, на одном месте, никуда не ходит, никого не трогает. Жрет планктон.

— В смысле, планктон? — поразился я. — Как кит?

— Ну, не только, — сам себя поправил Зая Зая. — Еще нектон. И бентос. И да, как кит — наш Водокач, он того, кит и был. В девичестве.

— Не сходится, — громко пожаловался я. — Кит… Не те широты, воды снова не те…

— В натуре, — согласился урук. — Только вот… Что ты помнишь за семьдесят седьмой?

— Которого века? — по инерции уточнил я. В самом деле, когда живешь четыре сотни лет, немудрено и запутаться…

— Этого, — не принял иронии орк. — Недавно, короче.

— Ну, помню кой-чего, — осторожно начал я новый путь по минному полю сомнений и ложной памяти.

— Короче, там, на той стороне Волги — где тогда был Верхний Услон, — просветил меня урук, — Шереметьевы… Башню поставили, а под башней — ворота. Там берег высокий, много чего влезет над урезом воды.

— Эти-то здесь причем? — уточнил я для того, чтобы хоть что-то спросить.

— Теперь, получается… Ну, шеремет — так-то, слово тюркское. Я только не помню, что означает, — вновь удивил меня незнанием татарского языка чистокровный орк. — Они в этих местах, вроде, на что-то претендовали, юридику хотели учинить…

— Получилось, как всегда? — уточнил я так же громко: мы понемногу набирали ход.

— Наняли бестиологов — не помню, из какого рода, но вроде с Океана откуда-то. Те должны были протащить через портал что-то по-настоящему хтоническое, с щупалами, буркалами и чуть ли не крыльями, морское… Ну и немного тамошней водной фауны, страшидле этой на прокорм. Наводнение-то как-то само собой организовалось, масса воды еще…

— И чего? — мне впрямь стало страшно интересно.

— Того, — выкрикнул орк. — Не пролезло оно, в ворота, в смысле. А не надо жадничать! Или надо… Нам-то, тут, в сервитуте, куда главнее живется, чем в большинстве юридик… Короче, не срослось у них ничего, а кое-что — так даже и разделилось, когда портал схлопнулся. По красоте, в общем, получилось — половину сервитута чуть не смыло, полны реки океанской рыбы, кит этот тоже…

— И чего кит? — мы выехали на заброшенный пляж: песок лежал настолько плотно, что даже неширокие колеса нашего транспорта в том не вязли.

— А вон он, — показал Зая Зая.

Не очень крупная, но внушительная, туша бывшего кита лежала вплотную к какому-то ржавому строению, в котором я немедленно признал остатки водокачки — почти точно такая же качала воду, используемую дачниками для полива… Лет пятьдесят назад и в этих же, но иномирных, местах. Морского обитателя связывали с водокачкой толстенные шланги — вернее, нечто вроде кишечника. Гофрированные мягкие трубы вяло дергались, обозначая, видимо, свой нынешний, почти живой, статус.

— Заплыл, бедняга, хрен знает куда. Вода пресная, глубин, считай, нет… Взял, и выбросился на берег, он же кит, ему положено… А тут же почти везде хтони мелкие, ну и вода, как бы… Прирос, короче. Прирос, корни пустил, сам себя к полезному делу приставил. — Орк воодушевился: тема «хтонические твари и откуда они берутся» оказалась для моего товарища страшно интересной.

— Тянет внутрь себя воду… — догадался я