Пасынок - Ольга Сурмина

— Милый. — Девушка понуро опустила глаза, и тут же напряглась. Перекусить? В нос тут же ударил запах крови. Такой сильный, что подступал голод, выворачивал наизнанку. Правда, как ни старалась, вампирша не могла понять, чья она. Похоже на смесь.

Парень с ухмылкой зашел в помещение и достал из белого полиэтиленового пятилитровую бутыль с кроваво-красным содержимым.

— Где… ты это взял? — Хрипло спросила она, не веря своим глазам. — Как?.. откуда? Нил, ты во что ввязался?!

— Какого ты, однако, мнения обо мне. — Он закатил глаза и поставил бутыль у входа. — Криста, кровь — одна из самых распространенных жидкостей на земле. Достать её — не ограбить ювелирный, и не искать наркотики. Если бы ты питалась алмазами, было бы куда сложнее.

— Не уходи от ответа. — Ллейст стала серьезной. — И не отшучивайся. Где ты это взял?

— Сходил в ветклинику. — Так же спокойно ответил тот. — Понаблюдал, куда вывозят контейнеры с отходами, прежде чем их забирает машина. Каждый день они свозят в эти контейнеры невостребованную донорскую кровь кошек и собак. Ты нормально к такой относишься? Я решил, что раз ты пьешь кровь животных, то почему бы и нет.

— Умно. — Прошептала Криста, шокировано глядя на бутыль. — И это столько набралось?!

— Сегодня много, не уверен, что так будет каждый день, но все же. Она бесплатная, плюс ко всему, это еще один канал, которым мы можем пользоваться, чтобы ты могла есть. К счастью, других вампиров среди персонала нет, потому что ночью клиника не работает.

Парня захотелось обнять. Так сильно, чтоб он аж скривился от легкой боли. Обнять, и сказать самое большое на свете: «спасибо». Слюна копилась во рту, аппетит все усиливался. Улыбка сама собой перекосила усталое лицо.

— Нил. — Прошептала Ллейст. — Ты не представляешь, что я сейчас чувствую. Не представляешь.

— Любовь, я надеюсь. — Как-то странно ответил парень, усмехнулся и прикрыл глаза. — Я тебя тоже люблю. Идем. Баклажаны будешь?

* * *

После того случая Крис ей не звонил. Почему-то. Наверно потому, что она бросила своих гостей у себя дома, и ломанулась искать истеричного пасынка по всему городу, чем произвела не очень хорошее впечатление на потенциального жениха. С одной стороны, ей было нестерпимо обидно, ведь они общались несколько лет, и молодой человек недвусмысленно намекал на свадьбу, а с другой Криста практически смирилась с этим, уныло глядя на страницу контактов в телефоне. Удалять? Не удалять?

Её привычная жизнь, вопреки ожиданиям, почти не изменилась. Нил больше не заговаривал о том, что она вампир, а когда приносил кровь, говорил о ней, как о еде. По-прежнему ходил на площадку заниматься, по-прежнему сидел за книгами, а она по-прежнему взялась таксовать и, ночами, возила пьяные лица из точки А в точку Б.

Все, можно считать, наладилось. Иногда пасынок хитро улыбался, словно что-то скрывал, но затем возвращал взгляд в книгу и вновь становился невозмутимым. Как ни странно, все текло своим чередом. На закате каждый день безвозвратно покидал этот мир, а на рассвете рождался новый. Где-то между закатом и рассветом Криста существовала.

Она вздрогнула, когда почти нажала «удалить номер», но тут же на экране всплыл звонок. Он… как чувствовал. Ллейст пару секунд помедлила, затем, все же, сняла трубку и поднесла её к уху.

— Я думал, ты позвонишь. — Раздался глухой голос на другом конце. — Извинишься. Все ждал, ждал… не дождался.

— А я тебе сразу говорила, что это все — плохая затея. — Девушка прищурилась, глядя на пол. — И за что мне извиняться? За то, что я была права? Ты своей идеей спровоцировал мою ссору с мальчиком. Я в тот день чуть с ума не сошла.

— И поэтому бросила нас в своей квартире и умчалась в неизвестном направлении. Крист, я понимаю. Он твой, как это сказать… воспитанник, но ты раскрой глаза. Посмотри на реальность. Этот пацан тобой манипулирует. Истерит, а ты ведешься. Где это видано, чтобы взрослая тетка от пасынка мужика прятала? Возомнил себя… черте кем, а у самого молоко на губах не обсохло. — В голосе слышалась очевидная обида. — По-хорошему… его нужно поставить на место. Дать понять, что нельзя посторонним людям, и… мужчине женщины, которая взялась тебе помогать, по сути, устраивать такие истерики. И поощрять такое нельзя. Ты, вот, поощрила в прошлый раз, оттого что побежала за ним, а надо было дома сидеть. Вернулся бы. Через день, два… вернулся бы, никуда б не делся.

— Ты не знаешь Нила. — Глухо ответила Ллейст. — Не вернулся бы.

— Это ты его не знаешь. Залил тебе глаза, запудрил мозги… вот ты над ним и трясешься. Вернулся б, говорю тебе, идти ему некуда. Хватит над ним трястись. Он просто манипулятор, который считает, что ты его до старости будешь обслуживать.

— Я его не обслуживаю. — Со злостью ответила Криста. — Это он мне во всем помогает. Ведет быт, машину на заправку возит. Он… все делает. Нил — хороший, добрый парень.

— Ишь ты, все делает. Этот хороший добрый парень мне череп проломить обещал. Не помнишь? А стоило бы. И да, ты его обслуживаешь. Морально. Бегаешь вокруг него, в город, вон, понеслась, стоило ему нос повыше задрать. Послушай, он тобой манипулирует. Это очевидно. Ладно… просто обдумай мои слова. Встретиться… не хочешь как-нибудь?

— Не знаю. — Безучастно ответила Ллейст. — Я… подумаю.

Праздник возраста

* * * 13 лет назад

Она больше не заикнулась о том, чтобы пригласить Криса в дом. Встречалась с ним… иногда в городе, иногда у него дома, иногда в такси во время работы, и двое катались по ночному городу. С тех пор, как Нил узнал о природе своей опекунши, жить, в какой-то мере, стало проще. Еды стало больше, парень всегда знал, где и как её найти чуть ли не посреди ночи. Кивал и улыбался, прикрыв глаза.

Он рос. Неизбежно. Неотвратимо. Постоянно. Рос, и все больше походил на мужчину, нежели на угловатого подростка. Криста даже не поняла, в какой момент, глядя на пасынка, видела его грудь вместо лица. Чтобы посмотреть ему в глаза, нужно было задирать голову. «Мой помощник» — довольно бубнила она, со стороны глядя на молодого человека. Пасынок, которым можно было хвастаться. Высокий, статный, широкоплечий. Чем старше он становился, тем меньше подначивал Ллейст, и все больше смотрел с каким-то странным, добрым снисхождением.

«Ты вырос, мой милый, добрый мальчик» — напоминала она сама себе, глядя, как он одним жестом