Жаклин Гё - Йо-хо-хо, и бутылка рома

— Блин… — помотал головой Йорик. — Они и правда решили зайти сюда на обратном пути…

— Это что, за тобой?!

— Ну да… Давай, что ли, посошок?

— Тамбовский волк тебе посошок! — яростно выкрикнул Гильермо, отпихивая протянутую скорлупку. — Тупой, невежственный, бесчувственный пень!

— Ты чего, чешуёк? — опешил пират. — Перегрелся?

— Нет, блин, замёрз! Ты сидел здесь, на этом острове, не знаю сколько дней, ты мог загадать тысячу, нет, миллион желаний и избавить меня от опостылевшей вечной жизни! Но ты такой примитивный ленивый ублюдок, что у тебя не хватило фантазии даже на одно! А теперь ты уедешь, и я опять останусь здесь один, и это будет ещё хуже, чем раньше!

— Почему хуже-то? — спросил ошарашенный Йорик.

— Потому что я привык к тебе, чёртов алкаш! — выкрикнул Гильермо и бросился с утёса.

Пират свесил голову вниз и крикнул вдогонку:

— А чего это я алкаш-то?! Вместе ж бухали!

Гильермо не стал смотреть, как уезжает Йорик. Он бродил в кустах до самого заката. Только с наступлением сумерек решился он выйти опять на берег.

На месте костра было чёрное пепелище. На стволе пальмы вкривь и вкось острым пиратским ножом были вырезаны слова:

ЭТА

НИ

ПАТАМУ

ЧТО Я

ТУПОЙ

ПРОСТА

Я

НИ

ХАТЕЛ

ЧТОП

ТЫ

УМИР

Тихо и пусто теперь на Сундуке Мертвеца. Шелестит под морским бризом пальма, на стволе которой давно уже поблёкли и затянулись порезы. Шуршат о белый прибрежный песок ласковые карибские волны. Лениво живут свою медленную долгую жизнь морские черепахи. По вечерам над горизонтом поднимается огромная медно-жёлтая луна и задумчиво смотрит на одиноко торчащий из воды утёс, на котором не видно больше двух силуэтов. А где-то вдалеке, затерянный среди Мирового океана в точке с никому не известными координатами, всё ещё плывёт вслед за навсегда ушедшим кораблём непотопляемый Гильермо…