Гарри Тертлдав - Владыка Севера

Джерин скрестил руки на груди.

— Делай, как велено, — сказал он. — Иначе я придумаю что-нибудь такое, что понравится тебе еще меньше, можешь не сомневаться.

При этом собственный взгляд Лиса устремился к узкому окну его спальни. Как он и надеялся, Силэтр стояла там и наблюдала за происходящим внизу. Поймав взгляд жены, он увидел, что она энергично кивает. Это убедило его в правильности принятого решения. В себе он порой сомневался, но в ней — никогда.

Один из родственников Тразамира поднял хвост гончей. Валамунд опустился на четвереньки и сделал то, что велел ему лорд, а затем принялся сплевывать слюну на траву, снова и снова вытирая рукавом губы.

— Принеси ему кружку эля, пусть прополощет рот, — приказал Джерин одной из служанок, и та со всех ног бросилась выполнять распоряжение господина. Лис предупреждающе посмотрел на Тразамира и его родню. — Не вздумайте наградить его теперь каким-нибудь прозвищем. С этим покончено. Если он придет ко мне и станет жаловаться, что вы называете его Валамунд Целующий Собак в Зад или как-нибудь вроде того, вы горько о том пожалеете. Ясно?

— Да, лорд принц, — ответил Тразамир, и его родственники торжественно кивнули.

Лис не знал, восприняты ли его слова всерьез, зато знал, что сам ничуть не шутил, а кто не понял этого, тот скоро поймет.

Девушка вынесла две кружки из просмоленной кожи, полные эля. Одну она дала Валамунду, а вторую протянула Лису.

— Возьмите, лорд принц, — сказала она с улыбкой.

— Спасибо, Нания, — ответил он. — Очень мило с твоей стороны.

Она улыбнулась еще шире и зазывнее. В Лисьей крепости эта служанка появилась недавно. Возможно, она надеялась оказаться в постели лорда или хотя бы ненадолго заманить его в кладовую… или куда-нибудь еще. Во многих замках именно так и было принято. Джерин усмехнулся про себя, совершая небольшое возлияние Бейверсу, богу ячменя и пивоварения. Пока Нании незачем знать, что ее хозяин — примерный семьянин, хотя именно так все и обстоит. С момента встречи с Силэтр он чурался интрижек. «А ведь мы вместе уже одиннадцатый годок», — подумал он с удивлением. Надо же, как летит время.

Валамунд тоже выплеснул немного эля из кружки, и тот смочил землю. Только олухи не уважают богов. После этого он поднес кружку к губам. Отхлебнул, прополоскал рот и опять сплюнул, а остальное медленно выпил.

— Наполни ее еще раз, — велел Нании Лис. Вновь повернувшись к Валамунду, Тразамиру и их родичам, он сказал: — Можете поужинать здесь и переночевать в главной зале. А утром вернетесь в свою деревню.

Крестьяне поклонились и поблагодарили его, даже Валамунд.

К тому времени, когда незадачливый претендент на чужую собаку осушил вторую кружку эля, его взгляд на мир значительно посветлел. Дарен отошел в сторону вместе с отцом и сказал:

— Я думал, он навсегда возненавидит тебя за унижение, а оказывается — нет.

— Это потому, что я отнесся к нему мягко после наказания, — объяснил Лис. — Я запретил насмехаться над ним, я дал ему эля, чтобы он мог прополоскать рот, и я накормлю его ужином, так же как Тразамира. Сделав необходимое, отступи, и все пойдет своим чередом. А если будешь стоять и злорадствовать над наказанным, то он, скорее всего, возмутится и пнет тебя в пах.

Дарен обдумал его слова.

— Согласно Лекапенусу, мужчина должен действовать совсем иначе, — сказал он. — «Будь лучшим другом для тех, с кем ты дружен, и худшим врагом для врагов». Так говорит этот поэт.

Джерин нахмурился. Каждый раз при мысли о Лекапенусе он вспоминал мать Дарена. Элис очень любила цитировать гения ситонийской литературы. А потом сбежала со странствующим коновалом. Примерно в то время, когда Дарен только начинал ходить. Несмотря на давность события, вспоминать о нем было по-прежнему больно.

Он решил вернуться к вопросу, который затронул сын.

— Валамунд мне не враг. Он просто крепостной, поступивший неверно. Да будет на то воля отца Даяуса, он больше не станет пытаться обмануть меня, а именно этого я и хочу. В жизни гораздо больше унылого и серого, сынок, чем в эпических виршах.

— Но эпос намного важнее и величественнее всей этой серости, — возразил Дарен с улыбкой и принялся сыпать цитатами. Сплошь ситонийским гекзаметром.

Джерин тоже заулыбался. До чего же приятно, что ситонийский язык все же нет-нет да и звучит в северных землях, вот уже пятнадцать лет как отрезанных от империи Элабон. Это при том, что тут мало кто умеет читать даже на элабонском — обиходном и для многих родном языке.

Кроме того, он улыбался потому, что Силэтр, сначала выучив ситонийский сама, потом взялась обучать Дарена. Мальчишка, да нет, уже не мальчишка, а юноша, не помнил родной матери. Его вырастила Силэтр, и он хорошо ладит с ней. Так же, как и со своими младшими сводными братьями и сестренкой. Будто они ему кровная родня.

Дарен показал на восток.

— Вон Эллеб поднимается над частоколом, — сказал он. — Закат скоро.

Джерин кивнул. Румяная Эллеб, вернее, пока еще бледно-розовая в свете предзакатного солнца, достигнет полнолуния через два дня. Бледная Нотос, пребывающая в первой четверти, парила высоко на юго-востоке, похожая на половинку монеты. Золотая Мэт еще не взошла. Этой ночью она станет полной, подумал Джерин. Быстрая Тайваз затерялась где-то возле дневного светила.

Валамунд вновь наполнил свою кружку. Лис варил крепкий эль. Он совершенно не удивится, если крестьянин заснет еще до ужина. Впрочем, это его трудности, и ничьи больше. Значит, он отправится в свою деревню с тяжелой головой, вот и все.

Со сторожевой башни, возвышавшейся над крепостью, раздался крик часового:

— Приближается колесница, лорд принц.

Солдаты на крепостной стене, окружавшей Лисий замок, потянулись за своими луками и копьями с бронзовыми наконечниками. В нынешние неспокойные времена опасности можно ожидать отовсюду. После короткой паузы часовой снова закричал:

— Это Вэн Крепкая Рука с Джероджем и Тармой.

Солдаты успокоились. Вэн стал лучшим другом Джерина еще до ночи оборотней, а это было… Джерин вновь взглянул вверх, на Эллеб и Нотос. Обе луны, вместе с Тайваз и Мэт, одновременно достигли полнолуния около шестнадцати лет назад. Иногда та жуткая ночь казалась невероятно далекой. А иногда, как сейчас, представлялось, будто все случилось только позавчера.

Заскрипели цепи — это привратники опустили подъемный мост, впуская Вэна и его спутников в Лисью крепость. Мост шлепнулся в грязь на дальней стороне глубокой, но сухой канавы, окружавшей крепостной вал. Уже в который раз Джерин сказал себе, что надо прорыть от Ниффет траншею и превратить канаву в наполненный водой ров. «Займусь, когда дойдут руки», — подумал он, зная, что, вероятнее всего, это означает «никогда».