Лайон де Камп - Подземелье смерти (=Конан и Бог-Паук)

— Остановись, осел! — прорычал Конан. — Женщина лжет! Она позвала меня сюда, и мы еще…

Наркия провизжала что-то, слов Конан не сумел разобрать. Оркан усилил атаку, и в жилах Конана вскипела ярость. Киммериец стремительно атаковал Оркана — и тот отступил, тяжело дыша. На миг утратил бдительность, и меч Конана, пропоров звенья кольчуги, вонзился туранцу в бок. Оркан пошатнулся, выронил оружие и схватился за рану — кровь проступила меж пальцев. Еще один разящий удар — и клинок меча погрузилось в шею Оркана. Капитан рухнул и, дернувшись, замер. На ковре расплылись темные пятна крови.

— Ты убил его! — завизжала Наркия. — Тугрил снимет с тебя за это голову. Почему ты не ударил плашмя?

— Защищая жизнь, — буркнул Конан, — не станешь взвешивать каждый удар, как аптекарь лекарство. Ты тоже виновата. Зачем закричала, что тебя насилуют?

Наркия пожала плечами, лукаво улыбнувшись:

— Я не знала, кто из вас победит. Если бы он убил тебя, он убил бы и меня — в отместку за измену.

— Вот она, ваша цивилизация! — презрительно фыркнул Конан.

Прежде чем надеть перевязь, он круто повернулся и шлепнул Наркию по бедру ножнами. Женщина взвизгнула от боли, в глазах ее стоял ужас.

— Не будь ты бабой, — прорычал Конан, — тебе бы несдобровать. Выжди час, прежде чем поднимать переполох. А иначе…

Оскалившись, киммериец чиркнул пальцем по горлу и ринулся к окну. Вскоре он уже спускался вниз по плющу, вослед ему неслись проклятия Наркии.

Лико из Хоршемиша, лейтенант королевской легкой кавалерии, наигрывал на флейте грустную мелодию, когда Конан ворвался в их комнату на улице Мэйпур. Мимоходом поздоровавшись, Конан быстро переоделся в офицерский мундир. Расстелив на полу одеяло, он покидал на него свои скудные пожитки. Отперев сундук, Конан достал оттуда кошелек с золотом.

— Куда это ты? — спросил Лико, плотный смуглокожий юноша, примерно одних лет с Конаном. — Похоже, сматываешь удочки. За тобой гонятся?

— Да, надо торопиться, — буркнул Конан.

— А что ты натворил? Проник в королевский гарем? Давно ли ты получил отличное назначение — и вот уже все бросаешь!

Поколебавшись, Конан ответил:

— Ладно уж, скажу тебе, в чем дело. Ведь я успею ускакать далеко, прежде чем ты меня заложишь.

Лико принялся было горячо протестовать, но Конан остановил его:

— Я пошутил, Лико. Я только что убил Оркана.

Вкратце Конан пересказал все, что с ним случилось.

Лико присвистнул:

— Ну и кашу ты заварил! Верховный Жрец Эрлика не только его покровитель. Даже если бы король тебя простил, мести старого Тугрила не миновать.

— Знаю, — согласился Конан, стягивая концы одеяла в узел. — Вот почему я так спешу.

— Убил бы ты заодно и бабу — все сошло бы за воровство. Комар носа бы не подточил!

— Да, так поступил бы любой кофит, — съязвил Конан. — Но я еще недостаточно цивилизован, чтобы убивать подвернувшихся под руку женщин. Хотя, прожив еще пару лет здесь, в южных странах, возможно, научился бы.

— А пока, как узколобый варвар, ты попадаешь в одну ловушку за другой. Говорил же я тебе, что предзнаменования неблагоприятны, и к тому же я видел недобрый сон.

— Твой дурацкий сон никакого отношения ко мне не имеет. Подумаешь, какой-то чародей завладел драгоценным сокровищем! Тебе надо было стать гадателем, а не служакой, парень.

Лико поднялся с места:

— Дать тебе еще денег?

Конан покачал головой:

— Спасибо, здесь, в кошельке, достаточно, чтобы добраться до другого королевства. Хвала Крому, я сэкономил кое-что от жалованья. Если ты сумеешь затронуть нужные струны, Лико, тебя назначат на мое место.

— Возможно, но я предпочел бы не расставаться со своим другом-сослуживцем: некому теперь говорить мне гадости! Что отвечать на расспросы?

Конан помолчал, нахмурившись.

— Кром! Вот замысловатая штука! Наплети им, что я отправился с поручением нашего короля, — как называется небольшая страна южнее Кофа?

— Хауран?

— Точно. К королю Хаурана.

— Там у них не король, а королева.

— Значит, к королеве. Прощай, и в сражениях никогда не забывай прикрывать яйца.

Они попрощались коротко и грубо, на солдатский манер, похлопав друг друга по спине и ткнув кулаком в плечо. Конан вышел порывистым шагом, его шафрановый плащ на миг взметнулся словно крылья невиданной птицы.

Круглая луна, клонясь к закату, мирно лила свой свет на Западные Ворота Аграпура, когда Конан подскакал на своем боевом коне, вороном жеребце Эджиле. Пожитки киммерийца, увязанные в одеяло, были надежно прикреплены к задней луке седла.

— Открывайте! — крикнул Конан. — Королевский гвардеец с поручением от короля!

— Что за поручение, капитан? — спросил офицер стражи.

Конан достал пергаментный свиток.

— Послание от его величества к королеве Хаурана. Я должен срочно доставить его.

Пока солдаты, ворча, отворяли окованные бронзой дубовые ворота, Конан спрятал пергамент в кожаную сумку, свисавшую с пояса. Свиток на самом деле был кратким трактатом об искусстве владения мечом: Конан изучал этот трактат, чтобы расширить свои скудные познания в гирканийском письме. Он надеялся, что стражники не станут в него заглядывать. Да и навряд ли кто-то из них сумел бы прочесть свиток, тем более при свете фонаря.

Наконец ворота со скрипом распахнулись. Махнув на прощанье рукой, Конан пустил коня галопом. Он направился к широкому тракту, который в здешних краях именовался Королевской дорогой, нося помимо того еще много других названий. Королевская дорога вела на запад — к Заморе. Ночь была уже на исходе; Конан скакал, не меняя направления, вдоль полей пшеницы, вдоль роскошных пастбищ, где паслись стада овец и коров.

Не доезжая Шадизара, столицы Заморы, нужно было свернуть на тропу ко взгорьям, прилегающим к Хаурану. Но Конан вовсе не собирался ехать в Хауран. Едва Аграпур исчез из виду, Конан свернул с дороги к небольшой роще, окаймлявшей ручей. Недоступный взору случайного прохожего, он спешился, привязал лошадь, снял с себя красивый мундир и надел грубую куртку и простые кожаные штаны, в которых был при злополучном свидании с Наркией.

Переодеваясь, Конан клял себя, как безмозглого глупца. Лико прав: какой же он дурак! Бабенка прислала ему записку, приглашая прийти, пока ее покровитель в Шапуре. Конан, которому прискучили шлюхи из таверны, возмечтал о любви куртизанки высшего ранга. Вдобавок киммерийца раззадоривала мысль, что он умыкнет девчонку у начальника едва ли не из-под самого носа. И вот из-за этого рухнула блистательная карьера! Ему и в голову не приходило, что Оркан может вернуться из Шапура раньше времени. Самое худшее, пожалуй, что он даже не испытывал вражды к старшему капитану; строгий был начальник, но справедливый…