Евгений Малинин - Братство Конца

Ознакомительный фрагмент

– Эти твои гномы, эльфы, еноты и скунсы, они что, специально сговорились затащить бедного артиста в холод и мокротень?! Они что, не понимают, что у меня завтра спектакль, а в нем далеко не последняя роль?! Я что, отдался вам на посмеяние?! Четыре часа брожу я по этим чертовым болотам, и хоть бы одна из этих выдуманных тварей попалась бы мне на глаза! Ты, Гэндальф – Серая шкура! Ты обещал, что у меня будет целая рота сопровождения из гномов, эльфов и прочих придурков! Где твоя рота?! Где эти дребаные палатки? Мне срочно надо стащить с себя эти лохмотья и принять человеческий облик!.. Веди меня сейчас же в лагерь!

И тут до него дошло, что я слишком уж радостно его рассматриваю и совершенно не реагирую на его хамство, хотя по своей природе являюсь человеком очень вспыльчивым и быстро зверею. Что-что, а соображал Паша всегда очень быстро. Стоило ему лишь чуть-чуть отвлечься от своего горя, как он тут же уловил мое состояние и, резко сменив тон, поинтересовался:

– Ты что, тоже заблудился?

Я только кивнул и довольно глупо улыбнулся.

Хоббит озадаченно почесал голову, умудрившись при этом совершенно не потревожить свой паричок.

– А может, ты по этому… ну… по солнцу умеешь определяться? – осторожно осведомился переодетый продукт урбанизации.

Я добросовестно посмотрел в небо. Солнце точно наличествовало на бледно-голубом, нездорово-одутловатого оттенка небе. Полюбовавшись родным светилом с минуту, я вдруг ощутил смутное беспокойство, а затем у меня родилось соображение, которым я не замедлил поделиться с Пашей:

– А ты знаешь, мне кажется, что солнце стоит на одном месте практически с того самого времени, как мы рассредоточились для начала игры…

Урбанизированная личность с высшим актерским образованием высокомерно улыбнулась:

– Ты чего, Гэндальф, совсем в своей шляпе перегрелся? Или у тебя борода в мозги проросла? Как солнце может стоять на месте в течение четырех часов?!

– Ну, в истории человечества такие случаи имели место… – не преминул я блеснуть широтой кругозора. – Некий Иисус Навин уже раз останавливал солнце.

– Зачем? – растерянно поинтересовался хоббит.

– Он как раз вел свои войска в атаку и побоялся заблудиться в наступающих сумерках!

Беседуя таким образом, мы, уже на пару, брели надоедливо хлюпающей поляной, поросшей тонкими, корявыми березками. При этом я был твердо уверен, что уже пересекал это замечательное место не менее четырех раз. Паша тоже вертел своей шерстяной головой, явно узнавая окружающий пейзаж. И он не замедлил подтвердить мою догадку.

– Слушай, самозванец от магии, а ведь я эту полянку отлично помню. Именно здесь начали промокать мои ноги! А я оказался здесь сразу же, как только вышел из лагеря. Вон за той елочкой, на опушке, старый трухлявый пнище, и за ним надо свернуть налево. Маленький перелесочек, и мы в лагере! – И его мохнатые ноги бодро затопали в указанном направлении.

Однако, когда мы были уже почти у самой елки, из-под окружающей ее густой елочной поросли раздался звонкий девчачий голос:

– Вы кто такие, что осмеливаетесь вступить в пределы Дольна?!

Паша от неожиданности подпрыгнул на месте, звонко хлюпнув своими унтами, но быстро сориентировался и подал соответствующую реплику, снова блеснув знанием первоисточника:

– Великий маг Гэндальф Серый и сопровождающий его хоббит Фродо Сумникс направляются к великому Элронду Эльфиниту!

– Несчастные! – завопили в ответ из ельничка. – Вас по пятам преследуют Черные всадники Мордора!

Вот тут-то актер в Паше и сломался. Он снова подпрыгнул, на этот раз от едва сдерживаемой ярости, и заорал, совершенно выпав из образа:

– Какие, на хрен, всадники?! Нас по пятам преследуют грипп, ангина и бронхит, а следом ревматизм с артритом! – Задохнувшись, он с шумом втянул воздух и закончил мучительным воплем: – У меня ноги мокрые!!!

В ответ на этот крик души из ельничка вылетела кое-как обструганная и заостренная с одного конца ореховая веточка. Пролетев разделявшие нас три-четыре метра, она воткнулась перед самыми Пашкиными унтами в траву, а из ельничка снова донесся голосок:

– Мне все ясно! Вы самозванцы, задумавшие обманом пробраться в нашу цитадель. Но мимо меня не проскользнет ни одна мордорская тварь!

– Сама ты тварь мордорская! – завопил Фродо Сумникс. При этом физиономия у Паши побагровела, и я испугался, что его сейчас хватит удар. Он, как любой актер, был натурой трепетной и легко возбудимой, так что мне пора было вмешаться в развитие событий. Тем более что я наконец узнал голосок.

Приобняв своего друга за плечи, благо мой рост позволял это сделать без особого труда, я остановил готовые вырваться у него ругательства и обратился к зарослям елок:

– Машеус, кончай расходовать свои стрелы… Нам обоим сейчас в самом деле не до игры. Мы блуждаем по лесу уже больше четырех часов и не встретили никого из ребят. Если ты не проводишь нас в лагерь, мы действительно можем заболеть…

Между елочных веток показалась круглая симпатичная девичья мордашка в обрамлении длинных белокурых волос явно искусственного происхождения.

– Как это никого не встретили?!

Машенька Русакова, студентка третьего курса одного из институтов Академии управления, была очень любопытна и легко впадала в изумление. Но это были ее единственные недостатки, кроме, пожалуй, еще твердой уверенности, что она вылитый эльф. Правда, ее волосы для эльфа были чересчур темны, а личико слишком кругловато, но это ее не смущало – парик исправлял первое, а нахальное любопытство – второе. Паша, увидев симпатичную девушку, немедленно напустил на себя вид разочарованного жизнью гения, и я продолжил разговор в уже значительно более спокойной обстановке:

– Сами удивляемся… Ладно я остался в одиночестве, мне по роли положено, а как все наши эльфы и гномы оставили в одиночестве своего Фродо?!

Глаза у Машеньки переместились на меланхолическую физиономию Паши и округлились:

– Так вы – тот самый Павел Торбин?..

Ну вот! Машеус, как обычно, впала в изумление. На этот раз при виде живого артиста!

– Да, милочка, я – тот самый Павел Торбин… – ворчливо, но вполне дружелюбно ответствовал Паша. – Но сейчас главное не это, а то, что ноги у меня промокли, и я могу потерять голос. А завтра вечером у меня, между прочим, премьера!

– Ой, что вы! – пискнула Машенька и выскочила из своей хвойной засады. Зеленые обтягивающие брючки и зеленая рубашка с широким отложным воротничком не только делали ее совершенно незаметной среди лесной зелени, но и прекрасно ей шли, оттеняя ее стройную высокую фигурку и тонкую белоснежную шейку. И сапожки на ней были легкие, удобные и, похоже, совершенно сухие. А кусок зеленой шелковой ткани, изображавший плащ, свисал весьма элегантными складками с ее узких плеч.